– Конечно, – Уилл зарделся от мысли, что может быть полезным. Он прошагал к шкафу и вытащил оттуда корзину.

– Сюда мы кладем яйца, – пояснил он, с важным видом повесив корзину себе на руку. Они с Рейдом вышли во двор, пересекли его и подошли к курятнику. Чтобы войти в него, им пришлось наклониться. В курятнике стоял запах прелой соломы и кур, которые рядком сидели на насестах. Уилл, смущаясь, передал корзину Рейду.

– Лучше вы соберите яйца, – тихо сказал он. – Я иногда разбиваю их.

Сосредоточившись, Рейд осторожно приблизился к одной из куриц. Он помнил, как в детстве наблюдал за кухаркой Юлали, которая собирала яйца, но ему редко разрешали ей помогать, потому что он, как и Уилл, тоже «иногда разбивал» их.

Уилл заметил нерешительность Прескота и стал советовать.

– Вам нужно просунуть руку под курицу, вот так, – он неуклюже засунул руку между гнездом и несушкой. Курица громко закудахтала и вылетела из гнезда, разбросав по сторонам множество перьев. Сконфуженный Уилл взглянул на Рейда, но тот не выразил никакого неудовольствия. Уилл смущенно потупил глаза и со вздохом произнес:

– У мамы это получается гораздо лучше, чем у меня.

– Уверен, что у нее получается лучше, чем у нас обоих, – добродушно проворчал Рейд, засовывая руку в гнездо и вынимая оттуда коричневые в крапинку яйца, которые оставила только что слетевшая с насеста курица. Затем, подражая Уиллу, он просунул руку под соседнюю курицу и извлек оттуда яйцо. Сияя от удовольствия, необыкновенно гордый собой, он повернулся к Уиллу, победно протягивая ему добытый «трофей». Воодушевленный его примером, Уилл успешно справился со следующим гнездом. Вместе они собрали все яйца, не разбив ни единого.

Когда они возвращались в дом, Уилл, заглядывая Рейду в лицо, произнес:

– Вы мне нравитесь.

Это было сказано с такой искренностью, что Рейд не знал, что ответить Уиллу. Открытость этого человека поразила его. Он пристально посмотрел на большого светловолосого мужчину и заметил у него на лбу шрам, прикрытый густыми волосами. Неужели рана, полученная на войне, так повредила его рассудок?

Впервые за эти дни он всерьез задумался об этой семье. Рейду был симпатичен и большой неуклюжий Уилл, и его умный и не по годам взрослый сын. Ну и, конечно, его влекло к самой Мэгги Уиткомб. На нее было приятно смотреть. Ее красота была простой и естественной. В умных глазах чувствовался характер, придававший ее лицу красоту не внешнюю, а внутреннюю, свойственную не многим людям. Ему нравилось, как она вела себя с Уиллом – терпеливо, доброжелательно, с печальной любовью во взгляде. Когда она смеялась, сверкая здоровыми белыми зубами, в ее глазах играли веселые огоньки. Это была сильная и храбрая женщина.

Ей наверняка было трудно управляться с таким большим хозяйством, имея в помощниках лишь мальчика и мужчину с разумом ребенка. Должно быть, в их жизни наступали моменты, когда ей всерьез приходилось задумываться о пропитании. И все-таки она хорошо держалась и не забывала о воспитании своего сына.

Вдруг Рейд вспомнил, какой хрупкой показалась ему Мэгги, когда он на руках нес ее по лестнице, и какой испуганной она была, когда представила, что ее «мальчики» могут остаться без присмотра. Странное чувство охватило Прескота, но тут снова вмешался Уилл:

– Вы мне очень нравитесь, – продолжал он со счастливой улыбкой. – Вы мне нравитесь больше всех… кроме мамы и Ти. Больше, чем Джинни или Тэсс, или Гидеон.

– Кто они?

– Джинни… кузина, а ее мама – Тэсс, мамина… э-э… сестра. Нет, не так, но что-то вроде этого. Гидеон – мамин брат. Он живет на большой ферме, но иногда приезжает навестить нас.

Конечно, у Мэгги есть родственники, подумал Рейд. Черт возьми, ведь можно отправиться к ним и сказать, что Мэгги заболела. Пусть кто-нибудь приедет сюда и позаботится о ней и ее хозяйстве.

– Гидеон всегда был мне другом, – продолжал свое повествование Уилл. – Так говорит ма, – он опять нахмурился. – Но я не уверен, что Гидеон любит меня…

– Почему ты так решил? – осторожно поинтересовался Рейд. – Он что, говорил тебе об этом?

– Нет, – лицо Уилла напряглось. – Просто… он иногда смотрит на меня как-то очень… грустно. – Уилл тяжело вздохнул. – Я не знаю, почему он на меня так смотрит. – Он попытался сказать что-то еще, но не нашел подходящих слов и лишь пожал плечами. – Ма говорит, что он знал меня раньше и помнит, каким я был. – Уилл озадаченно посмотрел на Рейда. – Понимаешь?

– Думаю, да. Иногда мы тоскуем о том, что давно прошло.

Уилл печально покачал головой.

– Я не понимаю этого. – Внезапно его настроение изменилось и он с любопытством посмотрел на Рейда. – А я тоже тебе нравлюсь?

Удивляясь самому себе, Рейд улыбнулся:

– Да, ты мне нравишься, Уилл.

Тот сверкнул зубами в довольной улыбке. Он крепко обнял Рейда.

Пораженный, тот на мгновение застыл. Его охватило необъяснимое чувство оттого, что его обняли. Особенно его огорошило то, что это сделал взрослый мужчина. Непосредственное поведение этого здоровяка вызвало в душе Рейда бурю. Он почувствовал острую тоску по прошлому и боль одиночества. Неуклюже обняв Уилла, он успокаивал себя тем, что скоро уйдет и окажется далеко от этой семьи, приводящей его в смущение и пробуждающей нежелательные чувства. Но когда он вошел в дом, его решимость ослабла. Он увидел полные ожидания голодные лица Ти и Уилла, и ему стало совестно за себя. Он постарался, как умел, приготовить приличный завтрак: разогрел оставшиеся со вчерашнего вечера маисовые лепешки и изготовил нечто вроде яичницы. Получилось не так вкусно, как у Мэгги, но желудки наполнили все.

После завтрака Ти и Уилл отправились в Пайн-Крик продавать яйца и молоко, и Рейд вдруг вспомнил, что не спросил у Ти, как связаться с их родственниками. Ну что ж, он выяснит это позже, а пока ему следует пойти наверх и посмотреть Мэгги.

Она спала неспокойно и сразу же открыла глаза, едва Рейд наклонился над ней, чтобы смочить ее лицо водой. Он приподнял Мэгги и дал ей напиться. Она находилась в прежнем бессознательном состоянии и как только напилась, откинулась на подушки и впала в забытье. Рейд с облегчением заметил, что жар у нее немного спал.

Смущенный и взволнованный присутствием этой женщины, Рейд вышел из комнаты и спустился вниз. Чтобы не маяться в одиночестве, он решил заняться каким-нибудь делом. Рейд никогда не сталкивался с жизнью на ферме и не представлял себе, какую работу необходимо сделать в первую очередь. Он подумал, что простые плотницкие работы ему по силам, и решил заняться ремонтом: выпрямил покосившиеся ворота, поправил расшатавшийся забор, подновил крыльцо. Он собирался передохнуть и навестить Мэгги, но в этот момент во дворе появились мальчики, толкая перед собой громыхающую тележку.

– Миссис Дигс прислала немного супа, – войдя во двор, сообщил Ти. – Когда я сказал ей, что мама заболела, она настояла, чтобы я отнес ей этот куриный бульон, – обращаясь к Рейду, пояснил он.

– Очень хорошо, – сказал Рейд, испытывая странное чувство облегчения и сожаления одновременно, что сын Мэгги, а не он, смог позаботиться о том, что ей необходимо. – Отнеси маме небольшую тарелку и попробуй накормить ее.

– Ладно. Только сначала я позанимаюсь, а то мама сдерет с меня шкуру, если я этого не сделаю.

Уилл пошел в дом вместе с сыном, но быстро вернулся – очевидно, ему надоело наблюдать за тем, как Ти читает свои книги. Он пошел вслед за Рейдом в хлев, где тот подправлял стойло. Все время, оставшееся до обеда, Уилл как тень ходил за Прескотом, с радостью помогая, если это было ему под силу, или просто тихо сидел, с удовольствием наблюдая за Рейдом.

Ближе к полудню Рейд пошел на кухню и поставил на огонь котелок с бобами, благодаря в душе Мэгги за то, что она вчера наварила много еды. Ти принес из коптильни колбасу, а Рейд, быстро совершенствуясь в обращении со сковородкой, поджарил ее. Обед получился довольно вкусный.

Во время обеда Рейд спросил Ти, указывая на книгу, лежащую на столе: