– Вот как? Что ж, тогда не буду рисковать. Милые дамы, пойдемте, я покажу вам наши самые ценные экспонаты. В этом зале нет ничего интересного, так, всякие безделицы.

– Напротив, они очень интересны, – с улыбкой возразила Эвелина. – Чудесные украшения! Такие изящные и утонченные...

– Эти побрякушки не представляют никакой ценности, это не золото, а всего лишь фаянс, – рассмеялся Масперо. – Их в наших краях не меньше, чем песка. Подобные браслеты и ожерелья мы находим сотнями.

– Фаянс? – изумилась Эвелина. – Значит, чудесные кораллы и эти бирюзовые фигурки – не настоящие камни?

Бородатый субъект, демонстративно повернувшись к нам спиной, уткнул нос в одну из витрин, но я-то знала, что невежа нас нагло подслушивает. Его брат оказался не таким грубым. Молодой человек стоял в сторонке, застенчиво поглядывая на Эвелину. Он открыл было рот, чтобы ответить ей, но его перебил жизнерадостный мсье Масперо:

– Mais non, mademoiselle, это характерные для Древнего Египта имитации коралла, бирюзы, лазурита, сделанные из цветной глины.

– Все равно они невероятно красивы! – с жаром воскликнула я, косясь на угрюмую спину своего врага. – Один их возраст поражает воображение. Подумать только, этот браслет украшал смуглое запястье египетской девушки за четыре тысячи лет до рождения нашего спасителя!

Бородач развернулся и злобно уставился на меня.

– Три тысячи лет! – проревел он. – Хронология Масперо, как и вся его работа, непростительно небрежна!

Масперо расцвел в очередной улыбке, на сей раз, как мне показалось, несколько раздраженной. Подцепив с полки ожерелье из крошечных синих и коралловых бусинок, он с учтивым поклоном протянул его Эвелине.

– Примите на память о вашем визите! Нет-нет, – отмел он возражения Эвелины. – Я сожалею лишь о том, что у меня нет более изящной вещи для такой очаровательной дамы. А это вам, мадемуазель Пибоди...

И другое ожерелье скользнуло мне в ладонь.

– Но... – пробормотала я, тревожно глянув в сторону бородатой личности, которая тряслась, словно в эпилептическом припадке.

– Окажите мне честь, – настойчиво продолжал мсье Масперо. – Если только вас не пугают глупые россказни о проклятиях и мести фараонов...

– Нисколько! – тут же сказала я и покрепче сжала ожерелье, решив, что теперь-то уж точно с ним не расстанусь. Назло предрассудкам.

– А как насчет проклятий мсье Эмерсона? – весело спросил Масперо. – Regardez [3], судя по всему, он опять собирается пройтись на мой счет.

– Не бойтесь! – рявкнул бородач. – Я ухожу! И так слишком много времени проторчал в вашей обители ужасов. Только скажите мне ради бога, почему вы не приведете в порядок керамику?

С этими словами он взбешенным носорогом рванулся прочь, по дороге подхватив своего куда более миролюбивого родственника. Молодой человек обернулся; его взгляд не отрывался от лица Эвелины до тех пор, пока его не выволокли из комнаты.

– У мсье Эмерсона почти галльский темперамент! – с восхищением прошептал Масперо. – В гневе он просто великолепен!

– Не могу с вами согласиться, – возразила я. – Кто этот неприятный человек?

– Один из тех ваших соотечественников, дорогая леди, что интересуются древностями. На раскопках Рэдклиффу Эмерсону нет равных, но, боюсь, своих коллег он не очень жалует. Вы уже слышали, как он поносил мой бедный музей. Мои методы раскопок он поносит с не меньшим рвением. Честно говоря, в Египте не найдется археолога, который был бы обойден его критикой.

– До чего же нелепый человек! – фыркнула я презрительно.

– Ваш музей очарователен, мсье Масперо, – поспешила вмешаться Эвелина. – Кажется, я могла бы поселиться здесь!

Мы провели в музее еще несколько часов, бродя по залам и внимательно осматривая экспонаты. Я даже почувствовала некую солидарность со злобной бородатой личностью по имени Эмерсон. Экспонаты пребывали в весьма хаотичном состоянии, повсюду лежала пыль. Впрочем, прилюдно признавать правоту мистера Эмерсона я не собиралась ни под каким видом.

Наконец Эвелина сказала, что устала. Мы взяли экипаж и, не заезжая на пристань, вернулись в гостиницу. Всю дорогу моя подруга задумчиво молчала. Когда мы подъехали к гостинице, я осторожно заметила:

– Мне кажется, брат мистера Эмерсона не унаследовал семейного темперамента. Ты случайно не слышала, как его зовут?

– Уолтер. – Эвелина предательски покраснела.

– А-а... – Я с самым невинным видом уставилась в окно. – Мне он показался довольно приятным молодым человеком. Возможно, мы встретим их в гостинице.

– Нет, они остановились не в «Шепарде». Уолт... мистер Уолтер объяснил мне, что они не могут себе позволить такой роскоши. Все деньги у них уходят на раскопки. Его брат не получает финансовой поддержки. У него есть всего лишь небольшой ежегодный доход, но, как говорит мистер Уолтер, будь у него богатство обеих Индий, они все равно бы бедствовали.

– Похоже, вы немало успели обсудить. – Я покосилась на Эвелину. – Жаль, что нельзя продолжить знакомство с младшим мистером Эмерсоном.

Рядом наверняка будет вертеться его безумный братец.

–Скорее всего, мы больше никогда не встретимся, – тихо сказала Эвелина.

У меня на этот счет было собственное мнение.

Ближе к вечеру, отдохнув, мы отправились за лекарствами. Путеводители советуют путешественникам запастись всевозможными микстурами и таблетками, поскольку к югу от Каира доктора большая редкость. Я аккуратно переписала из путеводителя предлагаемый список лекарств и решила закупить все. Не родись я женщиной, непременно посвятила бы себя медицине. У меня природная склонность к этому роду человеческой деятельности: рука твердая, при виде крови я не взвизгиваю и не падаю в обморок, а научного любопытства хоть отбавляй. Кроме лекарств я решила обзавестись еще и набором скальпелей. На всякий случай. Вдруг понадобится кому-нибудь что-нибудь ампутировать – конечность или, на худой конец, палец. Не сомневаюсь, что проделаю я это аккуратно, быстро и элегантно.

В аптеку с нами отправился наш проводник Майкл. Он казался каким-то притихшим, но мысли мои были заняты снадобьями: карболка, хинин, настойка опия, слабительное...

Зато Эвелина не преминула поинтересоваться у Майкла, чем он расстроен. Тот помялся, прежде чем ответить.

– Заболела моя маленькая дочурка, – наконец прошептал он.

Конечно же, мы не могли оставить без внимания слова нашего проводника и, покончив с покупками, решительно зашагали к его дому.

Семейство Майкла обитало в старом здании с вычурным балкончиком – типичное каирское строение. Дом был неимоверно грязен, но, вспомнив другие египетские жилища, я решила, что могло быть и гораздо хуже. Девочка лежала в маленькой темной комнатке, ставни были плотно закрыты, дабы внутрь не могли проникнуть злые духи. Первым делом я бросилась к окну и настежь распахнула ставни. В комнату ворвался солнечный свет.

Особы, задрапированные в пыльные черные покрывала, издали дружный вопль. Их было шестеро, они рядком сидели на полу и бездельничали. Впрочем, нет, не совсем бездельничали, они беспрерывно причитали, не давая бедному ребенку заснуть.

Я выставила плакальщиц вон, позволив остаться лишь матери девочки. Этой довольно миловидной мамаше с большими черными глазами было, как я подозревала, не больше пятнадцати лет.

Эвелина, забыв о своих роскошных юбках, опустилась на пол рядом с соломенным тюфяком, на котором лежал ребенок. Она ласково откинула спутанные кудри с лица девочки. Юная мать протестующе дернулась, но, испуганно глянув на меня, снова замерла. Я довольно улыбнулась – как вовремя мы заглянули в аптеку! Еще больше я обрадовалась, когда выяснила, что стряслось с девочкой. Она всего лишь порезалась, но из-за грязи ранка загноилась. Для меня пара пустяков, особенно если вооружена такой замечательной вещью, как скальпель. Вскрыв нарыв, я прочистила ранку, наложила повязку и велела держать в чистоте.