Третье: возражаю, исходя из вышеизложенного, что в Крым он заведён «пятёркой». Она сюда уже не вписывается, после его увольнения. А главное, что не вписывается, — его вольный рейд на Славянск…»

Ященко остро взглянул на Алексея.

«А ты не допускаешь, — чуть растянуто произнёс он, — что, скажем, за аккуратными действиями в Крыму стояло ГРУ, а ФСБ, оставшееся не при делах в Крыму, захотела в Славянске обделать собственный проект? Конкурентный?»

Алексей уставился на начальника. Всё же коньячок да, снижает остроту мысли. Нет, не у шефа. У него, у Кравченко! Ведь действительно. По факту в Крыму операция была армейская. Значит, разведывательный зонтик над нею обеспечивать должно было ГРУ. По определению.

Тогда ФСБ могло возжелать завести своего человека на безопасность первого. Известного своими связями и с патриотами, и с бизнесом. Сам бизнесмен. И патриот. Ради такого случая могли и реанимировать уволенного сотрудника.

Но не получилось — президент лично держал руку на пульсе, а значит, всё обеспечивалось на уровне ЦК. Там тоже не все кабинеты целуются взасос, но относительно контроля над телодвижениями спецслужб там полное единогласие. Не руководят, нет, но внимательно наблюдают.

Тогда, хм… Позднее ГРУшникам вполне могли поручить курировать ход событий на Донбассе — раз уж так ловко получилось в Крыму. А ФСБ действительно могла из ревности начать строить свой проект…

«И всё же нет, — покачал головой Алексей. — То, что я читал и слышал о Смелкове и от него — все эти крики, что Россия его предала, что не даёт помощи, что не вводит войска, — я склонен трактовать именно как результат его самодеятельности. Авантюризма, если угодно. Такого авантюризма, какого ФСБ просто по определению позволить себе не могла.

То есть в Крым его завели как раз православно-патриотические круги. Но Аксентьев оказался политиком с хорошей прагматикой. Понял, что те с Кремлём не дружат. Вернее, Кремль с ними не брат. И тогда он от них отказался, полностью влившись в фарватер политики ЦК.

В эту схему вписывается дальнейшее поведение Смелкова. Обломавшийся в историческом шансе развернуть на фундаменте крымских событий «русскую весну» и «русский мир», он принимает решение попытаться совершить то же в Донбассе. Решение авантюристическое, но он рассчитывает на слова президента о защите народа Донбасса и на повторение крымского сценария. Дескать, я подниму восстание, вызову ответную реакцию киевских карателей — отсюда его якобы беспечность в обеспечении секретности связи. Далее продержусь недельку — а там президент введёт войска и всё. Украинская армия бежит или переходит на сторону России, как в Крыму. Хунта рушится, Украина разваливается на регионы, которые вступают в «русский мир». И я, Смелков, — победитель, национальный герой, историческая личность!»

Алексей щёлкнул пальцами: новая мысль в голову пришла: «Очень похоже на Варшавское восстание 1944 года. Поляки, которые ходят под Лондоном, уверяют себя, что прекрасно справятся с захватом власти без Сталина — ведь немцы уже фактически разбиты. И поднимают восстание. А если что — Красная армия на пороге, она немцев прогонит. А тут мы — наша власть над столицей и, значит, над страной! Считали Сталина таким же идиотом, какими были сами.

А Сталин, которому они сломали красивую комбинацию с посажением в Варшаве его правительства, идиотом не был, и войска остановил. Взяли власть? Что ж исполать вам! Добивайте жалких немцев и добро пожаловать на переговоры о дальнейшем дипломатическом взаимодействии между нашими государствами. Ах, не получается с государством? Приходится по канализации от немцев бегать? Так вы, ребята, получается, никто! А с кем же взаимодействовать прикажете нашей славной Красной Армии?»

«И не пошёл Сталин освобождать Варшаву для враждебного лондонского правительства, — завершил его мысль Тихон. — Ну, в общем, ты сам всё разложил по полочкам. Сильно подгадил Смелков тому самому русскому делу, за которое якобы выступил. Даже если не предполагать его связи с Киевом… а признай, что эта странная для полковника ФСБ беззаботность со связью, с секретностью, с материально-техническим обеспечением… Эти подозрительно совпадающие по времени действия, когда хунта объявляет войну точнёхонько пользуясь его заходом на Славянск… Заставляет задуматься».

«Впоследствии не означает — вследствие», — возразил Алексей.

Его устрашила серьёзность такого предположения.

Яшенко глянул на него.

«Не защищай, — рыкнул тихо, но веско. — Сам знаю. Вероятность невелика. Но синхронность обломов заставляет задуматься и об этом. В Харькове всё погасили до этого, да. Но ты же не можешь честно, положа руку на сердце, отрицать, что и вследствие этого — тоже. Хоть и до. Потому как одного только возврата областной администрации под свой контроль мало для подлинного успокоения восстания. Нужно ещё умы остановить с их намерениями. И тут у хунты появилось такое нужное ей пугало: офицер ФСБ, с российским флагом наперевес захватывающий украинские города. Вы не видите русской агрессии в событиях на Донбассе? Да вот же он, русский агрессор! Гляньте на красавца. Ещё и в Москву докладывает хвастливо, сколько он наших ребят положил из засады!»

У Тихона заходили на скулах желваки. Он явственно злился.

«В общем, хорошо, если он окажется просто авантюристом, погнавшимся за романтическим идеалом и личной славой, — медленно проговорил он. — Тем более что среди реальных ополченцев его авторитет по прежнему на высоте. Но вот увидишь ещё, что и в этом случае он — в силу логики самооправдания — заявит, что мог бы победить, если бы Россия ему помогла как следует. И что Россия предала этот самый «русский мир» тем, что не ввела войска. То есть будет, как в твоём примере с поляками: Сталин — гад, потому что не стал класть своих солдат за польскую победу…».

— В общем, Лёшка, пока ничего не понятно, — уже когда перешли улицу, глухо, наклонив голову, проговорил Митридат. — Но судя по всему, надо тебе уходить.

Алексей даже сбился с шага. Это как? Куда? И зачем?

И с чего?

— Иди спокойно, — так же тихо, но внятно прогудел из-под воротника Михаил. — В «Бочке» расскажу, что знаю, а пока слушай, чего и там нельзя сказать.

Он сделал вид, что поскользнулся. Чтобы не упасть, опёрся на плечо спутника. Приблизил лицо к уху Кравченко и проговорил быстро и чётко:

— У нас пока не знают, кто завалил Бэтмена. Но поговаривают, что группа Штрауса.

Алексею это не говорило ни о чём. Мишка понял, проговорил ещё глуше, отстраняясь:

— Это спецура из России. Контртеррористическая. Волки такие, что… Батальонную группу разнесут походя… Если таких нацелили на Бэтмена… То дела совсем…

Это Кравченко впитал. О чём так же тихо и доложил другу. Не понял только одного: он-то при чём? Ему отчего уходить надо?

— Ты не тупи, — озлился Мишка. — Все знают, что Буран с Бэтменом дружился. А Бэтмена они — термобаром угостили. По предварительным данным. «Шмелём», итить! Сожгли нахрен! Вместе с броневиком его. И охраной…

Алексей внутренне ахнул. Охранников Сан Саныча он знал. И в броневике у Бэтмена он сиживал и езживал. Типа инкассаторского. «Фольксваген». Да с бронеперегородками внутри. От «Шмеля» он, конечно, — не защита. Но это означает, что исполнители взяли инструмент, точно понимая, с какой защитой будут иметь дело. А значит, информация у них была из очень непосредственного источника. Из близкого, иначе говоря. Знавшего по крайней мере машину…

— Рыся тоже?.. — всё же спросил он. С Сашкой с позывным «Рысь» они пересекались в одной операции, ещё при обороне Луганска. Как раз на той недавней встрече он сидел рядом с Бэтменом и нахваливал Лёхины пельмени. Ел, правда, их с ножа — лишней вилки для него в съёмном «любовном гнёздышке» Кравченко не было…

— Не знаю пока, — дёрнул щекой Митридат. — Шестерых. Все, кто с ним был.

Поглядел исподлобья.

— Ты о себе лучше думай. Если с такими силами на Саныча вышли, значит, его окружение тоже внимательно отсматривают. А ты — его дружбан. Он тебе за отца мстить помогал…