– Ну, – проговорила она с ненавистью, – усекла?

– Нет, – покачала головой Нина, – я не хочу…

– Испугалась?

– Чего мне бояться? – весело засмеялась Нина. – Что я – украла?

– Украла, украла! Нашли мы!

– Вот что, Жанна, – твердо сказала Нина, хотя знала, что та отныне будет делать ей мелкие да и не только мелкие пакости, но иначе поступить не могла, – ты сейчас же отдашь мне деньги, и мы вернем их.

Буфетчица взорвалась от ярости.

– Вот, чего захотела? Не выйдет! Одна присвоить хочешь… Я сразу раскусила тебя – честной прикинулась!

– Ну и дура же ты! – искренне удивилась Нина. – А совесть у тебя есть?

– С чем ее едят, эту твою совесть?

– И все же – верни деньги.

– На, ешь! – Жанна размахнулась, хотела бросить купюры прямо в лицо Нине, однако сдержалась, все же надежда еще не оставляла ее. Спросила с мольбой: – А если не вернутся?

– Сдадим в милицию.

– Тьфу! И послал же мне бог напарницу… – Жанна открыла дверь подсобки и ушла, не оглядываясь.

Нина немного постояла, аккуратно положила деньги в кошелек и принялась прибирать столики. Управилась быстро, минут за десять, хотя работала машинально – все время думала о стычке с Жанной и о деньгах. Ждала, что вот-вот возвратятся за этим миллионом, должны уже спохватиться. – Хотя пропустили почти по бутылке коньяку на каждого – мать родимую забудешь, не то что деньги…

Домой идти не хотелось – муж, бригадир бетонщиков, работал далековато – на дамбе, обед им привозили, а ужин она еще успеет приготовить. Заперла павильон и устроилась в тени над самым Днепром. Раскрыла журнал с цветными вклейками, но не читалось – сидела, всматриваясь в речную даль. Прошла, оставляя пенный след, «Ракета» в Киев. Навстречу ей, будто забавляясь, летели две моторки. Взяли круто вправо, уступая дорогу «Ракете», промчались у самого берега. Загорелый парень в передней лодке даже улыбнулся Нине и махнул рукой, или, может, это только показалось ей, потому что моторки уже стали точечками. И все же лицо загорелого парня стояло перед Ниниными глазами. Он уже не улыбался, а дразнил ее, подмигивал, иллюзия эта была настолько реальной, что Нина потерла лоб, чтобы отогнать видение. Встала и направилась в поселок.

Она любила свою Сосновку. Считала, что у нее куда больше прав на такую любовь, чем у многих других жителей поселка. Ведь она родилась здесь, в старой еще Сосновке, несколько домов от которой осталось на окраине поселка. Теперь Нина жила в облицованном белой плиткой девятиэтажном доме, окна одной комнаты и лоджия выходили на Днепр, и ей казалось, что она живет на огромном корабле, мимо которого катит свои воды Днепр. Иван в выходные дни закидывал удочки под самыми окнами, рыба, правда, ловилась плохо, но сколько радости и шума бывало, когда на крючок попадалась какая-нибудь неосторожная щука!..

Нина улыбнулась, вспомнив Ивана. Конечно, лучший парень в Сосновке. Соседи, знала это, нашептывают ему – зачем взял официантку, во-первых, профессия несолидная, во-вторых, где спиртное и захмелевшие мужчины, там и до греха недалеко, поостерегся бы ты, Иван…

Тот лишь улыбался в ответ – к Нине ничто плохое не прилипнет, пусть работает, раз ей нравится. И не прилипнет. Нина знала это наверняка. Иногда ловила на себе ищущие мужские взгляды, но, удивительное дело, почти никто не позволял себе даже двусмысленных разговоров с ней. То ли осанка у нее была такая, то ли взгляд, но редко кто из посетителей, даже после нескольких рюмок осмеливался пофлиртовать с этой, совсем еще молоденькой и красивой женщиной. Очевидно, чувствовали, что любого сумеет поставить на место.

Она миновала общественный центр поселка – его построили недавно, и сосновцы еще не успели привыкнуть к нему, ходили сюда, как на экскурсию. И действительно, есть на что поглядеть: магазины, ресторан, гостиница, кинотеатр, почта и аптека – все под одной крышей: такого нет даже в самом Киеве. Правда, Киев есть Киев, однако в Сосновке жить лучше: чудесный воздух, лес и пляж чуть ли не в центре… Немного постояла на набережной и свернула на улицу, ведущую в отделение милиции.

Участковый уполномоченный, старший лейтенант Степан Воловик, увидев деньги, округлил глаза. Нина, положив их на стол, стояла молча.

– Ну? – только и спросил Воловик, человек молчаливый и рассудительный, почему и пользовался авторитетом в поселке. Даже юнцы, любящие пошуметь перед вечерними сеансами у кинотеатра, замолкали, увидев его.

Нина рассказала, откуда деньги. Воловик сдвинул брови и снова спросил:

– Ну?

– А вы не «нукайте», спрячьте в сейф.

– Акт надо составить.

– Составляйте.

– Что за люди были?

– Какие-то киевские.

– Откуда знаешь?

– На киевской «Волге» приезжали.

– Номер запомнила? – оживился Воловик.

– КИО…

– А дальше?

– КИО – это точно.

– Почему?

– Когда-то в цирке была, фокусника видела. Назывался Кио. И на номерах – КИО.

– Угу, – согласился участковый. – Цвет машины?

– Белый.

– Неужели? – почему-то удивился Воловик. – А цифры номерного знака?

Нина пожала плечами.

– Не помню.

– Подумай.

– Нет, не припомню.

– Не сорок пять – сорок?

– А кто его знает…

Участковый придвинул к себе телефон.

– Садись, – кивнул на стул.

Нина посмотрела на часы.

– Перерыв у меня кончается.

– Жанна без тебя управится. Ей об этом, – ткнул пальцем в деньги, – говорила?

– А то как же… – Нина решила не рассказывать о поведении буфетчицы.

– Она знает, что ты у меня?

Нина не ответила, да, очевидно, Воловик и не требовал ответа, потому что уже крутил телефонный диск.

Села, внимательно глядя на участкового. Почему это его так заинтересовала белая «Волга»?

– Уголовный розыск? – спросил Воловик и сурово взглянул на Нину, словно предупреждая – все, о чем пойдет речь, не для посторонних ушей, только для нее сделано исключение. – Прошу капитана Хаблака. Товарищ капитан, докладывает старший лейтенант Воловик из Сосновки. Относительно кражи автомобилей… Вы приказывали немедленно звонить. Так вот, сегодня у нас тут была компания на белой «Волге». Серия сходится. Пьянствовали в кафе «Эней». Забыли в сигаретной пачке миллион рублей. Только что официантка принесла деньги. Задержать? Официантку? Извините, не так понял… Слушаюсь…

Воловик положил трубку, встал и надел фуражку. Взял со стола деньги, запер в сейф.

– Пошли, – сделал знак Нине. – Акт на деньги составим потом, сейчас времени нет.

Пока шла к набережной, счел возможным объяснить:

– Сейчас приедет из Киева капитан. Я буду сидеть в подсобке. Если вернутся те, что забыли деньги, незаметно сообщишь мне. Поняла?

– Они что, похитители автомобилей? – не удержалась от вопроса Нина.

Воловик только недовольно скосил на нее глаза.

Старший лейтенант просидел в подсобке почти час, но за деньгами никто не вернулся. Вместо этого к кафе подъехала черная «Волга», из нее выпрыгнул мужчина в сером костюме и белой сорочке, сразу прошел в буфет и спросил у Жанны о Воловике. Та лишь указала пухлым пальцем с ярко-красным ногтем на дверь подсобки – она все еще не могла смириться с потерей денег.

Воловика звать не пришлось, он уже стоял у двери.

– Не объявились, – кратко доложил он.

– Понятно – вы бы их, надеюсь, не упустили, – одними глазами улыбнулся капитан. – Я бы хотел поговорить с официанткой.

Капитан примостился на шатком стуле, предложив Нине более удобный, обитый дерматином. Воловик сел на ящик, потому что в подсобке стульев больше не было.

– Инспектор Киевского уголовного розыска капитан Хаблак, – представился он Нине. – Так это вы нашли деньги, забытые посетителями?

– Да, в сигаретной пачке.

– Как это случилось? Где лежала пачка?

– На столике, где же ей еще лежать?

– Могла выпасть из кармана на пол…

– Нет, на столе. В пачке с верблюдами.

– Американские сигареты «Кэмэл»? – сказал капитан. – Где эта пачка?