, а в 27 стихе той же главы он говорит: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их». «Почему не сказано во втором случае: и сотворил по образу и по подобию Своему?» — спрашивает св. Григорий Нисский. Что же, обессилел Отец? Нечестиво так думать. Переменил намерение совета во Святой Троице? Нечестиво и так думать. О подобии не говорится во втором случае потому, что это подобие мы сами должны в себе приобретать. Уподобляться Богу нам только дана возможность, но насилия для уподобления Ему Бог не творит, ибо это противно Его Божественной Святости и Совершенству.

Превознесши человека над всеми земнородными, даровав ему разум, свободу, украсив его Своим Образом и всеми качествами для свободного уподобления Ему, Творец предуказал человеку особо высокое назначение во вселенной, а именно:

1. По отношению к Богу человек должен хранить верность завету или союзу Бога с человеком, постоянно стремиться к своему Первообразу и прославлять Бога в телесех своих и в душах своих, якоже суть Божия (1 Кор. 6:20). Обращаясь к человеку, как к сосуду благоустроенному для прославления своего Творца, св. Василий Великий говорит, что для того человек и создан, чтобы быть достойным орудием славы Божией. Весь мир для человека, как бы живая книга, которая проповедует славу Божию и возвещает имеющему разум о сокровенном величии Творца. «Надлежало, — говорит Григорий Богослов, — чтобы поклонение Богу не ограничивалось бы одними горними или небесными ангельскими силами; но были бы и долу некоторые поклонники и все исполнилось славы Божией, потому что все Божие и для сего создан человек, почтенный рукотворением и образом Божиим».

2. По отношению к самому себе человек должен развивать и упражнять свои нравственные силы и все более и более уподобляться своему Первообразу, памятуя слова Св. Писания:

(Лев. 11:44) и

(Мф. 5:48), прославляя Его своими добрыми делами.

3. По отношению к окружающей природе назначение человека определяется тем, что его, как царя природы, Бог создал последним. «Для него, как царя природы, — говорит Григорий Богослов, — надлежало приготовить обитель и потом уже ввести в нее царя в присутствии всех тварей». К таковому царственному назначению человек был сотворен со всеми необходимыми качествами. Из рук Творца вышел он добрым, свободным, невинным. Первые люди, замечает Бытописатель Моисей, «оба были наги и не стыдястася». Св. Иоанн Дамаскин объясняет этот верх бесстрастия полным равновесием духовного и телесного «я» в блаженном состоянии первых людей.

Но как бы совершенны ни были естественные силы человека, он, как ограниченное существо, не имел жизни в самом себе; он нуждался в постоянном подкреплении от Бога, и Бог проявлял Свое особое содействие в достижении человеком его высокого назначения. Рай в Эдеме (что значит — «наслаждение»), благоухавший вечно цветущими цветами, превосходил всякое представление высшего чувства красоты. Это была истинно божественная страна.

«Рай, — говорил св. Иоанн Дамаскин, — некоторые представляют чувственно, а другие — духовно, а мне кажется, что для человека, как духовно-телесного существа, рай был священнейшим храмом его бытия и чувственного и духовного. Телом человек водворялся в Божественной прекрасной стране, а душою первый человек жил в несравненно высшем месте, где имел своим домом и светлой ризою наслаждение сладчайшее — созерцание Бога. Бог Сам беседовал с ним».

Для упражнения воли в добре Бог даровал Свою благодать, которая, по свидетельству отцов Церкви, служила небесной одеждой и через нее Адам находился в общении с Богом. Для постоянного подкрепления и освящения телесных сил первозданного человека Бог насадил древо жизни. Для упражнения и развития телесных сил заповедал Адаму «делати рай» и Сам привел к Адаму всех животных. Для укрепления же в добре и послушании Господь Бог заповедал человеку, говоря:

(Быт. 2:16-17).

Почему была необходима эта заповедь, спрашивают св. отцы и рассуждают так, отвечая на этот вопрос: свобода человеческая укрепляется не иначе, как действием согласно одному определенному правилу. Хотя в совести человека находится весь нравственный закон, но исполнение его возможно не иначе, как если представится к тому частный случай. Отсюда нужда в заповедях положительных. Кроме того, через свободное исполнение заповедей человек некоторым образом заслуживал себе блаженное состояние. Подчинение воле Божественной предохраняло его от опасности возмечтать о себе высоко и пасть великим грехом гордыни. Правда, данная заповедь кажется не слишком важною. Но в ней выражен весь нравственный закон нашего отношения к Богу и ближнему.

Этой заповедью, — говорит Иоанн Златоуст, — Бог хотел показать человеку Свое над ним владычество. (По отношению к природе человек — царь, но по отношению к Богу — он только разумно управляющий на земле). Если бы Адам и Ева любили Господа, то они не нарушили бы Его заповеди. Если бы они любили ближнего, то есть друг друга, то не поверили бы убеждению змиеву; не совершили бы убийства над собой, потеряв свое бессмертие; не совершили бы кражи, вкусив тайно от запрещенного плода; не сделались бы причастными лжесвидетельству диавола».

Хотя змей, в котором был диавол, и был первой причиной прародительского греха, однако главной причиной в собственном смысле слова, были сами прародители.

Уже по ложному обращению змея, в котором сидел отец лжи — диавол, спросивший Еву: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю», — Ева должна была уразуметь, что здесь кроется лукавство и отвернуться от змея; но Ева даже рассказала заповедь Божию змею. И вот тогда-то искуситель с еще большей дерзостью начал лгать и утверждать совершенно противоположное тому, что говорил Господь.

Таким образом, Ева пала не по необходимости, а совершенно свободно, поверив змею, а за ней и Адам, злоупотребив свободной волей, тоже согрешил. Создав человека свободным, Господь дал ему для упражнения в добре и послушании самую легкую заповедь, выраженную со всей ясностью и огражденную страшной угрозой за нарушение, дав при этом все средства к исполнению этой заповеди. Значит, вся вина падения лежит на самих прародителях.

Важность греха прародителей заключалась не во внешности, а в нарушении духовной сущности и смысла самой заповеди; в нарушении безусловного послушания Богу. «Повиновение, — говорит Блаженный Августин, — есть мать и блюститель всех добродетелей. Прародители своим неповиновением нарушили весь нравственный закон».

«Что могло быть легче этой заповеди, данной для упражнения свободной воли человека? — спрашивает Иоанн Златоуст.– Какое нерадение обнаружили прародители к этой заповеди! Вместо бесконечной и постоянной благодарности и смирения перед творцом, человек ответил страшной гордыней и величайшей неблагодарностью». «Здесь, — говорит Блаженный Августин, — не только гордыня, потому что человек захотел находиться во власти своей, а не Божией; но здесь совершилось и человекоубийство, потому что свободно предал себя человек духовной и телесной смерти; здесь и любодеяние духа, ибо непорочность, девственность души человеческой нарушена убеждениями змея; здесь совершилась и кража плодов запрещенных; здесь и любостяжание, ибо возжелали большего, поддавшись на удочку дьявольской горделивой приманки «будете как боги, знающие добро и зло». По учению Тертуллиана, здесь нарушено было все десятословие — все десять заповедей Божиих.