Имя изменено.

С этим человеком я учился в институте на доктора, и он был курсом младше, но тоже выучился, только ненадолго. Вообще, читать о нем не полезно эстетам и лицам со слабым желудком.

Артоха был прост и кряжист.

С девушками держался немногословно.

Пришли мы с ним однажды в пивную с обманчивым именем "Феникс", ибо не стало ее, феникса, навсегда. И сели напротив нас две девушки с крашеными ртами и лошадиными челюстями, обе в теле и теле немалом. Я еще только приготовился аристократически вычистить рыбку, а тот, Артоха, уже задал мутный вопрос

- Ну? что делать будем?

И выложил слоновые кулаки против их челюстей. Естественно, барышни испуганно заморгали и стали оправдываться: мол, мальчики, мы рады бы всегда, но вот сегодня нас позвали, а мы уже едем, поэтому как-нибудь в будущем... Артоха молчал и крошил сушки. Он спугнул этих обманчиво дородных, но в глубине души хрупких девушек. Ведь я их знал. Я с ними однажды уже познакомился при похожих обстоятельствах: "Как вас зовут?" - спросил я. "Тюльпанчик", - отчеканила первая. "Марчелла", - жеманно улыбнулась вторая.

А вы говорите.

Спугнул. Как спугнул даже нашу молодую учительницу гистологии. Он сидел под лампой на отработке и зарисовывал себе в юношеский альбом слизистую кишечника. Учительница заглянула через плечо, потом - в микроскоп, и сказала: "Это фантастика."

- Почему? - спросил Артоха.

- Так не бывает.

- Пойдемте в кино, - Артоха подался к ней.

...Когда кино неподалеку, это хорошо. Потому что в колхозе, где кино не было, Артоха отвел сокурсницу в отхожее деревянное место и там имел с нею тяжкий крестьянский секс. Не снимая фетровой шляпы с обрезанными полями.

Однажды Артоха проснулся в незнакомом медицинском общежитии, где был, наверно, у девушки. Он ничего не помнил и никого не увидел вокруг. У него был полные штаны. Он встал и ушел по-английски: вышел в коридор, вынул лапой из штанов все, что сумел собрать, бросил на пол и пошел по другим каким-то делам, мне неизвестным.

Потом он выучился на участкового терапевта, угощался на квартирах больным борщом, пользовался любовью. Писал стихи: "двое в комнате: я - и шило". Ты представляешь, какой это кошмар? - говорил Артоха. Потом заболел и неделями молча лежал на диване, не двигаясь, почти не дыша.

Сейчас он в интернате, где ему очень нравится и откуда Артоха не хочет уходить. Он высох, будто скелет, и скоро, как говорят знающие люди, умрет. Мы одногодки с ним. Может быть, он уже умер.