— Что происходит?

Пришла моя очередь опускать взгляд.

— У нас сейчас сложный период.

Рэне понимающе кивнула.

— Это нормально. Пары проходят через такое. Иногда мой муж сводит меня с ума, а иногда я не могу им насытиться. Но, чаще всего, он сводит меня с ума, — сказала она, поморщившись.

Я ухмыльнулась, оценив ее попытку поднять мне настроение.

— Как долго он обычно сводит тебя с ума?

Она задумалась.

— Обычно все зависит от того, насколько я раздражена. Или он. Самый долгий период?

Я нетерпеливо кивнула, ожидая ее ответа, словно манны небесной.

— Я бы сказала, что это было, когда я открывала свое дело. Мы были женаты всего два года. Он переживал, что бизнес накроется. Честно, я тоже переживала. Но я хотела хотя бы попытаться. Мы придирались друг к другу практически два месяца, потом он один раз не пришел домой ночевать и это была настоящая проверка. Мы приложили огромные усилия, чтобы научиться не вымещать злость друг на друге из-за окружающих невзгод.

Два месяца. Для меня два месяца казались прогулкой в парке.

— По отрешённому выражению на твоем лице, я полагаю, что это не то, что ты хотела услышать, — тихо сказала Рэне.

— Между мной и Уэсом все гораздо хуже.

— Например?

— Если я скажу тебе…

Рэне подняла руки.

— Не расскажу ни единой душе.

Я выдохнула и сделала глубокий вдох.

— В жизни Уэса сейчас все очень напряженно, много стресса. Он пытается найти партнера, а это отнимает больше времени, чем он ожидал. Он работает бессчетное количество часов. Мы очень редко видимся и… В прошлом году, идея завести ребенка казалась мне такой хорошей. Я думала, что он сблизит нас, сделает счастливее, чем мы могли себе представить. Но этого не произошло. Я ушла с работы… Отказалась от части себя, ради Уэса. Он не хотел ребенка, но я настояла… Он несколько раз терял терпение. Все происходило так внезапно, неожиданно… Каждая вспышка гнева была хуже предыдущей, и я уже не знаю, что делать.

Всегда казалось, что если я поделюсь своей болью, то у меня зубы сведет. Но на самом деле я ощутила свободу.

— Эти вспышки, — медленно начала она, — насколько они ужасны?

Рэне преподнесла вопрос спокойно, чтобы он не звучал так, словно она спрашивает было ли насилие в нашей семье. Она просто это подразумевала.

Все что происходило с Уэсом пожирало меня изнутри. Я знала, что кому-нибудь нужно признаться, но это было последнее, что мне хотелось делать. Никто не хочет обнажать свою боль и унижение. Словно оказаться голышом перед толпой незнакомцев.

Но Рэне не была незнакомкой, и глубоко внутри я знала, что если кому и стоить открыться, то именно ей.

Я встала со стула. Рэне озабоченно посмотрела на меня, и я взглянула не нее в ответ. Иногда слова сбивают с толку. Порой нет нормального способа описать ситуацию или свои чувства. Порой ты просто показываешь их.

Уставившись в стену, я напомнила себе, что могу ей доверять, а затем подняла подол рубашки до самых плеч.

Я поняла, что она увидела по ее резкому вздоху. Большинство синяков с ночи нашей второй годовщины прошли. Но Рэне увидела не синяк. Это был порез. Когда Уэс припечатал меня к стене в ресторане, я задела край зеркала. Порез был глубиной примерно пять дюймов.

Прошло всего несколько секунд, но этого мне было достаточно. Я опустила рубашку и повернулась к ней.

На лице у Рене был ужас.

— Что это?

— Небольшой экскурс в мой брак, — пробормотала я.

Гримаса боли отобразилась на ее лице.

— Так происходит все время?

Я пожала плечами и уставилась в пол.

— Не все.

— Тогда как давно?

— Только… недавно, — призналась я, стараясь не упоминать моменты, когда он действовал как невротик.

— Совсем не похоже на него. Не могу в это поверить, — ответила она едва дыша.

— Но так и есть.

В воздухе повисло напряженное молчание. Рэне начала расхаживать взад-вперед.

— Это ненормально, — произнесла она с опаской.

— Я знаю.

Она похлопала по бедрам, широко распахнув глаза.

— Так ты собираешься уйти от него?

Я замялась, и ее лицо помрачнело.

— О, нет, Виктория…

— Все очень сложно, — пробормотала я, но даже для меня такой ответ не звучал убедительно. Может я и выдала небольшую порцию правды, но пока не готова была открываться полностью. Я не могла объяснить ей, что мой страх был огромным, ужасным чудовищем, живущим внутри меня, контролирующим все, что я делаю. Из-за него я застываю в собственном теле. Решения, которые раньше мне давались также легко, как биение сердца, теперь с трудом взбирались на гору выбора, верхушку которой я толком и не видела.

Я не могла рассказать ей, какой лицемеркой себя чувствую. Как много раз я видела людей в больнице с подозрительными синяками, и слушала их нелепые оправдания. Всегда думала, что будь я на их месте, то никогда бы не жила с этим. Я бы ушла, потому что сильная. Я знала себе цену и заслуживала большего.

Но вот она я.

Если бы я могла вернуть к себе всех пациентов, на которых осуждающе смотрела и извиниться перед ними, я бы так и сделала.

— Слушай, не надо говорить мне, что это неправильно. Я сама это знаю. Не нужно говорить, что пора уходить от него. Клянусь, что бы ты сейчас не думала, я уже обдумала это тысячу раз до этого.

Рэне сжала губы в тонкую линию, и уверена, что она столько всего хотела мне сказать, но не стала. За что я была ей благодарна.

— Может мы прекратим это?

— Конечно.

Я схватила сумочку и устремилась к двери, пытаясь как можно скорее оставить этот разговор за спиной.

— Виктория?

Я медленно обернулась.

— Это не твоя вина, — тихо произнесла Рэне.

Я подняла голову и сморгнула слезы.

— Если тебе что-то понадобиться, ты всегда можешь мне позвонить.

— Я знаю, — ответила я.

Она остановила меня нежным прикосновением руки. Но я все равно вздрогнула.

— Я имею в виду, что я всегда рядом. Что бы не произошло.

Когда люди пытаются помочь, я действительно верю, что они искренне хотят это сделать. С такой наивностью. Так просто делать заключения, если сам не находишься в ситуации, когда легко убежать от всего, что рушится. Но по взгляду Рене, я поняла, что она знает, о чем говорит.

— Спасибо, — благодарно прошептала я. Я действительно это подразумевала.

В ту же секунду, как мы вышли в помещение магазина, Рэне натянула на себя улыбку, словно ничего и не произошло.

— Мы вернулись, — произнесла она

Синклэр постучал по часам.

— Вы обе понимаете, что вас не было практически полчаса?

— Мы разговаривали.

Взгляд Синклэра метался между мной и сестрой.

— О чем?

— Извини, ты что отрастил вагину пока нас не было, а я и не знаю? Почему тебя заботит, о чем мы разговаривали?

Он поднял руки вверх, словно сдавался.

— Просто спрашиваю. Не руби голову с плеч.

— Мне пора, — произнесла я.

— Хорошо, увидимся позже, — беззаботно ответила Рэне.

Синклэр долго смотрел на меня, я чувствовала себя словно под микроскопом.

— Увидимся, — наконец попрощался он.

Слова были произнесены не просто из вежливости. Его слова звучали скорее как обещание.