– А как он погиб?

– Его нашли в гараже с раной на затылке. На первый взгляд похоже на несчастный случай. Он лежал на спине, на полу разлито машинное масло, он мог поскользнуться и упасть на железку, которая оказалась у него под головой. Но эксперты определили, что если бы он упал на эту штуковину, то она пробила бы ему голову совсем по-другому. Извини за натурализм, но у нас работа такая, что приходится говорить все, как есть. Короче, Коновалов получил этот удар, находясь в вертикальном положении. А это совершенно меняет дело…

– И… и вы подозреваете, что Лучана могла его убить?

– Во всяком случае, на сегодня других кандидатур нет. Впрочем, и мотивов, по которым ей была бы выгодна смерть немолодого и небогатого выходца из России, мы тоже не видим. По крайней мере, пока.

– Вам уже так много известно… И это за одну ночь?

– Совершенно верно. В полицию позвонила Магдалена Хольц в районе полуночи. Они с мужем вернулись из театра и в гараже сразу же обнаружили труп садовника. Пока полиция доехала, выяснилось, что пропала няня с девочкой. Юргену Хольцу пришлось вызывать неотложку, у него прихватило сердце.

– И как он?

– Сегодня еще новых данных не поступало. Сейчас ведь только десять часов утра. Но если ничего страшного, его уже могли выпустить домой…

– Элеонора, могу я попросить тебя по старой дружбе?

– Конечно!

– Сообщи мне, когда найдут девочку! Я имею в виду малышку Инес. Хорошо? Мой сын так хорошо с ней вчера играл… Кто бы мог подумать, что случится такое…

– Без проблем! И ты звони, напоминай о себе. А если вдруг узнаешь что-то интересное – будем весьма признательны!

Алина положила трубку и пошла в детскую. «Что-то Михаэль заспался сегодня, – думала она по дороге, – надо пораньше его укладывать спать, чтобы не вошло в привычку!»

Алина всегда относила себя к «совам», поскольку могла не только заниматься разными делами до поздней ночи, но и любила после таких бдений поспать до полудня. Недавно она прочитала о каком-то новомодном учении, объясняющем образ жизни «сов» элементарной распущенностью, а распорядок «жаворонков» – правильным и естественным, соответствующим природным ритмам.

Алина отнеслась к этому открытию скептически, сделав про себя заключение, что такое мог придумать только человек, вынужденный всю жизнь вставать рано на работу и обозлившийся за это на все человечество. Себе она еще в московские времена позволяла периодически утренние поблажки. Благо, журналисту всегда найдется повод, чтобы отсутствовать на работе пару-тройку часов, а при острой необходимости – и дней.

Первые два года жизни в Германии она отсыпалась за всю прошлую и, как выяснилось позже, будущую жизнь. Потому что с появлением Михаэля оставаться еще и редактором журнала она смогла только за счет удлинения своего рабочего дня прибавлением к нему ночных часов. Так что «совой» Алина оставалась только с вечера, а вот с утра волей-неволей ей приходилось перерождаться в «жаворонка». При этом ей еще безумно повезло, что сынуля не просыпался рано утром, как это нередко случается с другими детьми, а контроль над ночными неожиданностями взял на себя муж Маркус.

Алина заглянула в детскую и улыбнулась: «Оказывается, Михаэль уже не спит, а просто тихонечко сидит в своей кроватке и играется. Какой золотой ребенок!»

Ее сердце наполнилось гордостью – это она произвела на свет такое чудо и верх совершенства, необыкновенного красавца и умника! Где-то в глубине сознания Алина отдавала себе отчет, что в этих размышлениях она далеко не оригинальна – такие мысли приходят на ум практически любой нормальной мамаше, когда она смотрит на своего малыша. Но запретить себе думать об этом она не могла, перерождаясь при этом из современной эмансипированной женщины в самую банальную квочку-наседку.

Михаэль увидел маму и улыбнулся. Алина подошла к кроватке, поцеловала малыша в макушку и взяла его на руки:

– Сейчас переоденемся и пойдем кушать!

– Кушать! Кушать! – радостно повторил Михаэль.

Алина сразу же после рождения Михаэля объявила своему мужу, что с ребенком будет разговаривать исключительно по-русски. Прочитав массу литературы на тему «Какой язык выбрать в двуязычной семье», она пришла к выводу, что самое разумное, когда каждый родитель разговаривает с малышом на своем родном языке. Сначала, конечно, ребенок путает слова, но награда за маленькие неудобства ждет его в будущем – овладев в совершенстве двумя языками, юноша или девушка добавляет очки к своей карьере.

Среди знакомых Алины и Маркуса Вальд немало «смешанных» семей.

«Дурной пример заразителен», – пошутил как-то на эту тему Маркус. Эти слова отразили любопытную тенденцию – неженатые друзья и знакомые Маркуса все чаще стали обращать свои взоры в сторону Восточной Европы, а подруги Алины из Москвы зачастили с визитами, целенаправленно обозначенными как «поиск мужа».

Из этих встречных потоков потенциальных женихов и невест сложились по счастливой случайности несколько семейных пар. Делать долгосрочные прогнозы не в правилах Алины, но она надеялась, что созданные с ее легкой руки семьи имеют шанс на долгое совместное будущее.

Не все попытки завершались успешно, но по количеству соединенных сердец она вполне могла конкурировать с небольшим брачным агентством. Одно время Алина даже начала подумывать: а не заняться ли этим всерьез? Но потом поняла, что за деньги сватовством она заниматься не будет, а по просьбам знакомых и так это регулярно делает. Хотя такая деятельность сопряжена с определенным расходами, Алина для себя решила, что это будет ее маленьким благотворительным фондом.

Жертвовать деньги – один из красивых жестов цивилизованного мира, покупающего себе таким образом буллу о прощении за покупку сороковой пары туфель, двадцать пятой сумочки, стоимость которой могла бы покрыть годовой расход на питание голодающего ребенка в какой-нибудь Уганде. Добрые тети, отказывая себе в столь необходимой сорок первой паре обуви, переводят денежки бедным и страждущим. Правда, и тут практичные немцы пытаются не прогадать – пожертвованные официально деньги в конце года просто-напросто списываются с доходов при уплате налогов.

Из принципиальных соображений Алина никогда не занималась «слепой» благотворительностью и не подавала милостыню – ни живя в Москве, ни переехав в Дюссельдорф. С московской нищенской мафией ей пришлось очень близко соприкоснуться во время одного из журналистских расследований. С тех пор при виде кормящих матерей с сонными младенцами и чумазых хромоножек у Алины возникало совершенно не то чувство, на которое рассчитывали постановщики и гримеры, выпуская этих артистов на улицы Москвы.

Что касается попрошаек в Германии, то все эти молодые бездельники, проводящие большую часть своей жизни в вокзальных переходах, не оставляют и капли сомнений по поводу того, на что именно будут потрачены опрометчиво пожертвованные им деньги. На них будет приобретена прямо здесь же, на вокзале, очередная доза наркоты. С едой, одеждой и ночлегом любому страждущему поможет «Красный крест» или другая благотворительная организация, а человек, не имеющий работы, может существовать на содержании социального ведомства хоть всю жизнь. Самые высокие налоги в Европе, которые приходится платить законопослушным немцам, к счастью, не полностью идут на зарплату чиновникам и бюрократам, что-то остается и для оплаты жилья и прожиточного минимума нуждающимся.

…Михаэль продолжал рассуждать на тему завтрака, путая русские и немецкие слова:

– Дай йогурт! Дай зафт!

– Сейчас будем кушать! Имей терпение! Будет тебе йогурт и сок, и все что хочешь, только умоемся сначала и поменяем памперс!

– Играть! Хочу играть! Инес! Инес!

Алина испуганно посмотрела на сына: с чего бы он вдруг вспоминал несчастную малышку, оказавшуюся заложницей странной гувернантки из Бразилии? Хотя, ничего удивительного, Михаэль и Инес так хорошо вместе играли вчера… Понятно, что мальчику запала в душу эта симпатичная улыбчивая малышка.