— Еще бы! — воскликнул Скотт. Его суровое лицо прояснилось. — Конечно, парень умеет стрелять! Уж в этом-то я понимаю. У меня в левой ноге до сих пор сидят шесть осколков шрапнели, которыми фрицы наградили меня в Белло.[37]

— Роджер отлично стреляет, — вздохнул коронер. — Мы с ним часто охотились на кроликов, и я видел, как он не попадал из своего кольта в бегущую цель с пятидесяти ярдов. Ружьем он не пользовался — говорил, что для настоящего спорта это слишком скучно.

— А что сам мистер Боуэн говорит об этой истории? — осведомился Эллери, косясь на дым своей сигареты. — Со мной он вовсе не пожелал разговаривать.

— Роджер говорит, что не убивал Макгаверна, — ответил отец Энтони. — Для меня этого достаточно.

— Но едва ли это убедительно для окружного прокурора, не так ли? — Эллери снова вздохнул. — Раз был использован его пистолет, значит — если только он говорит правду, — кто-то украл у него оружие и тайком вернул после убийства?

Мужчины смущенно переглянулись, а отец Энтони улыбнулся не без гордости.

— Черт знает что! — проворчал Скотт. — Грейем — наш адвокат — говорит Роджеру: «Слушайте, молодой человек, вам необходимо заявить, что оружие у вас украли. От этого может зависеть ваша жизнь». И что, по-вашему, отвечает этот молодой дурень? «Нет, мистер Грейем, это неправда. Никто не крал мой пистолет. Бюро, где он лежит, рядом с моей кроватью, а я сплю очень чутко. К тому же в ту ночь я запер дверь на засов, и никто не мог войти. Так что я не собираюсь заявлять ничего подобного».

Эллери присвистнул, выпустив струйку дыма.

— Герой — ничего не скажешь… — Он пожал плечами. — Теперь что касается этой серии ссор. Если я понял правильно, они связаны с…

— Айрис Скотт, — послышался холодный женский голос. — Не вставайте, мистер Квин… Все в порядке, папа. Я совершеннолетняя, и незачем скрывать от мистера Квина то, что знает весь город. — Голос на миг смолк. — Что вы хотите знать, мистер Квин?

Однако мистер Квин временно оказался неспособным связно выражать свои мысли. Он застыл, разинув рот, как деревенщина в музее. Даже найдя бриллиант в уличной пыли Корсики, он не был бы более ошарашен. Глядя на Айрис Скотт, Эллери одобрил имя, выбранное Майклом для дочери — свежей и прекрасной, как цветок ириса.[38] Словно завороженный смотрел он в огромные черные глаза девушки, стоящей в дверном проеме. В изгибе бровей, складке губ, скульптурных очертаниях груди ощущалась неосознанная соблазнительность, присущая совершенству.

Сейчас мистер Эллери Квин хорошо понимал причину, по которой корсиканский столп добродетели мог оказаться лицом к лицу с электрическим стулом. Даже если бы он сам остался слеп к красоте девушки, другие мужчины на веранде заставили бы его прозреть. Додд смотрел на Айрис с робким обожанием, Прингл уставился на нее с жадностью, казавшейся нелепой во взгляде старого толстяка. В глазах отца Энтони светилась гордость, смешанная с печалью, а в глазах Майкла Скотта — только неуемная радость обладателя. В Айрис Скотт соединились Цирцея[39] и Веста[40] — она могла подтолкнуть мужчину к убийству так же легко, как поэта к творческому экстазу.

— Приятный сюрприз, — переведя дыхание, заговорил Эллери. — Садитесь, мисс Скотт, пока я соберусь с мыслями. Макгаверн был вашим поклонником?

Каблучки девушки негромко застучали по полу веранды.

— Да, — ответила она, глядя на свои точеные руки. — Можно сказать и так. И он тоже… нравился мне, потому что не походил на других. Макгаверн был художником из Нью-Йорка и приехал в Корсику около полугода назад рисовать наши знаменитые холмы. Он очень много знал, путешествовал по Франции, Германии и Англии, столько знаменитостей были его друзьями… Мы ведь здесь почти что крестьяне, мистер Квин. Я никогда не встречала таких, как он.

— Коварный дьявол! — прошипела миссис Гэнди; ее лицо исказилось.

— Простите за нескромный вопрос, — улыбнулся Эллери, — но вы любили его?

Около уха Прингла прожужжала пчела, и он сердито отмахнулся от нее.

— Теперь, когда он мертв, мне кажется, что нет… — тихо ответила девушка. — Смерть все меняет. Возможно, я… увидела его в истинном свете.

— Но вы проводили с ним много времени, когда он был жив?

— Да, мистер Квин.

Последовала небольшая пауза.

— Я не вмешиваюсь в дела дочери, понятно? — резко заговорил Майкл Скотт. — У нее своя жизнь. Но Макгаверн мне никогда не нравился. Он был хитрым обманщиком, и я ему не доверял. Я говорил Айрис, но она меня не слушала — совсем ума лишилась. Этот тип проторчал здесь дольше, чем ожидалось, и остался мне должен за пять недель. Чего ради, по-вашему, он тут ошивался?

— Вопрос абсолютно риторический, — усмехнулся Эллери. — А как же Роджер Боуэн, мисс Скотт?

— Мы… мы росли вместе, — ответила Айрис тем же тихим голосом. Внезапно она вскинула голову. — Все как будто было решено заранее, и это меня возмущало. К тому же Роджер приходил в ярость из-за Макгаверна и постоянно вмешивался. Однажды, несколько недель назад, он грозился его убить. Мы все это слышали — они ссорились в гостиной, а мы сидели здесь, на веранде.

Наступила очередная пауза.

— И вы считаете, мисс Скотт, — мягко осведомился Эллери, — что Роджер застрелил этого городского хлыща?

Девушка устремила на него свои огромные глаза:

— Нет! Я никогда этому не поверю! Только не Роджер! Он сказал это просто со злобы и никогда не намеревался делать ничего подобного! — К ужасу собравшихся, она неожиданно заплакала. Майкл Скотт побагровел, а отец Энтони выглядел расстроенным. Остальные смущенно моргали. — П-простите, — с трудом вымолвила Айрис.

— Кто же, по-вашему, это сделал? — спросил Эллери.

— Не знаю, мистер Квин.

— А вы?

Все покачали головами.

— Кажется, Прингл, вы сказали, что комната Макгаверна оставлена в том же виде, в каком вы ее застали в ночь убийства… Кстати, что произошло с телом?

— Ну, — отозвался коронер, — после вскрытия мы хранили его до дознания, пытаясь найти каких-нибудь родственников. Но Макгаверн, очевидно, был совершенно одиноким — даже никто из друзей так и не объявился. Он не оставил после себя ничего, кроме нескольких вещей в его нью-йоркской студии. Я все уладил, и мы похоронили его на новом корсиканском кладбище.

— Вот ключ. — Шеф полиции поднялся. — Я должен ехать в Лоуэр-Виллидж. Додд сообщит вам все, что вы хотите знать. Надеюсь… — Он не договорил и вразвалку двинулся к выходу, пробормотав, не оборачиваясь: — Пошли, падре?

— Да, — кивнул отец Энтони. — Мистер Квин, сделайте все возможное… Вы меня понимаете.

Его худые плечи обмякли, и он медленно последовал за Принглом.

— С вашего позволения, миссис Гэнди, — сказал Эллери, направляясь к двери в дом.

— Кто обнаружил труп? — спросил он, когда они поднимались в холодном полумраке по лестнице.

— Я, — ответил Додд. — Я живу у Майкла уже двенадцать лет — с тех пор, как умерла миссис Скотт. Мы с ним — пара старых вдовцов, верно, Майкл? — Оба вздохнули. — Это было в ту грозовую ночь, помнишь? Я читал в своей комнате и около полуночи перед сном пошел по верхнему коридору в ванную мимо комнаты Макгаверна. Дверь была открыта, и свет горел. Он сидел на стуле лицом к двери. — Коронер пожал плечами. — Я сразу увидел, что он мертв — убит выстрелом в сердце. На его пижаме была кровь… Я тут же разбудил Майкла. Айрис услышала нас и тоже прибежала.

Они задержались на верхней площадке. Девушка тяжко вздохнула, а Скотт запыхтел.

— Макгаверн был мертв уже давно? — спросил Эллери, идя к закрытой двери, на которую указывал палец коронера.

— Всего несколько минут — тело было еще теплым. Он умер мгновенно.

— Очевидно, гроза помешала услышать выстрел. Рана была единственной?