— Это меня доконало, инспектор, — заявил краснолицый мужчина.

— Что именно? — огрызнулся инспектор Квин.

— Узел. — Толстые грязные пальцы держали завязанную узлом веревку. — Тот, что у нее за ухом, — обычный, даже слишком неуклюжий для того, чтобы сломать ей шею. Но тот, что на трубе… Ну, сэр, это меня достало.

— Незнакомый узел? — осведомился Эллери, разглядывая сложные сплетения.

— Для меня — совершенно незнакомый, мистер Квин. Я уже много лет работаю в полицейском департаменте экспертом по узлам, но никогда не видел ничего подобного. Могу только сказать, что это не морской узел и не ковбойский.

— Может быть, работа любителя? — пробормотал инспектор, пропуская веревку между пальцев. — Узел, получившийся случайно…

Эксперт покачал головой:

— Нет, сэр, это не случайность. Тот, кто завязывал узел, знал, что делает.

Брэдфорд отошел, а доктор Праути поднял голову.

— Здесь я больше ничего не могу сделать, — заявил он. — Заберу тело в морг и поработаю там. Ребята ждут снаружи.

— Когда она умерла, док? — нахмурившись, спросил инспектор.

— Около полуночи. Точнее сказать не могу. Умерла, разумеется, от удушья.

— Ну, представьте нам рапорт. Возможно, вскрытие ничего не даст, но вреда это не принесет. Томас, приведи сюда швейцара.

* * *

Доктор Праути и люди из морга удалились, а сержант Вели вернулся со старым Перком — швейцаром и сторожем.

— В котором часу вы вчера заперли здание, мистер? — проворчал инспектор.

Старый Перк явно нервничал.

— Клянусь Богом, инспектор, я ничего плохого не хотел. Мистер Келли уволит меня, если узнает… Мне так хотелось спать…

— О чем вы? — осведомился инспектор.

— Вчера вечером, после представления, Майра сказала мне, что она и Атлант собираются репетировать новый трюк. Я не хотел ждать их, а так как в театре больше никого не было, даже уборщицы ушли, то я запер все, кроме служебного входа, и сказал Майре и Атланту: «Когда будете уходить, ребята, заприте служебный вход». Потом я пошел домой.

— Черт! — выругался инспектор. — Теперь мы никогда не узнаем, кто мог сюда войти, а кто нет. Любой мог незаметно проскользнуть в здание или подождать где-нибудь, пока… — Он закусил губу и обратился к трем артистам: — Куда вы отправились вчера после представления?

Все трое одновременно вздрогнули. Первым заговорил Великий Горди — в его спокойном голосе теперь ощущалось напряжение.

— Я вернулся в пансион и лег спать.

— Вы живете там же, где Бринкерхоф? Кто-нибудь видел, как вы туда входили?

— Живу я там же, но меня никто не видел.

— А вы, Текс?

— Зашел куда-то выпить, — ответил ковбой.

— Куда?

— Не помню. Я хватил лишнего и проснулся утром у себя в комнате с головной болью.

— Вы в скверном положении, ребята, — саркастически усмехнулся инспектор. — Не можете даже установить свое алиби. Как насчет вас, мистер Комедиант?

— Я могу доказать, где я был, инспектор, — сразу же отозвался комик. — Двадцать человек подтвердят, что я торчал в соседней забегаловке.

— Когда именно?

— Около полуночи.

— Ладно, — буркнул инспектор. — Но будьте поблизости, ребята. Вы можете мне понадобиться. Уведи их, Томас, пока я не вышел из себя.

* * *

Давным-давно, когда, как уже говорилось, мегатерий бродил по лесу, тот же вислоухий импресарио, который сказал, что «акробат будет первым», выдал еще один афоризм: «Представление должно продолжаться». Могут происходить несчастные случаи, молодой артист может сбежать с укротительницей львов, инженю — напиться вдрызг, леди в пятом ряду — свалиться в эпилептическом припадке, гардеробная — загореться, но представление должно продолжаться. Даже убийство не в состоянии изменить этот священный декрет. Представление всегда продолжается, невзирая на землетрясение, наводнение, пьяного администратора по фамилии Келли и фантастическую историю с повешенной акробаткой.

Поэтому неудивительно, что, когда «Метрополь» начали заполнять первые посетители, не было никаких признаков того, что прошлой ночью в этих стенах убили женщину и что полицейские и детективы бродят за кулисами с настороженным и озадаченным видом.

Для шоу-бизнеса убийство — всего лишь инцидент, заслуживающий пару колонок в «Верайети».

Инспектор Ричард Квин нервничал, ерзая на твердом сиденье в пятнадцатом ряду, в то время как Эллери сидел рядом, погруженный в раздумья. Самым странным было то, что Эллери настоял на их присутствии на представлении. Им пришлось посмотреть художественный фильм, который инспектор к тому же видел ранее, кинохронику, мультипликацию…

Когда на экране появилась надпись, возвещающая о начале аттракционов, Эллери поднялся и сказал:

— Пошли за кулисы. Здесь кое-что… — Он не окончил фразу.

Обойдя пыльные ложи справа, они проследовали за кулисы через железную дверь, охраняемую полицейским в форме. Там царило непривычное молчание. Келли мрачно сидел на сломанном стуле возле распределительного щита и грыз ногти. Никого из артистов не было видно.

— Есть в этом здании бинокль, Келли? — резко осведомился Эллери.

Ирландец выпучил глаза:

— За каким чертом он вам понадобился?

— Пожалуйста, найдите его.

Келли поманил пальцем проходившего мимо рабочего сцены, который исчез и вскоре вернулся с биноклем.

— Ну и что? — проворчал инспектор. Эллери приложил бинокль к глазам.

— Не знаю, — ответил он, пожимая плечами. — Это всего лишь догадка.

Из оркестровой ямы донеслись звуки опереточной увертюры.

— «Поэт и крестьянин», — фыркнул инспектор. — Неужели они никогда не выучат ничего нового?

Но Эллери ничего не сказал. Он ждал, держа наготове бинокль и глядя на сцену, уже освещенную огнями рампы. Когда замерли последние аккорды увертюры, в партере послышались аплодисменты, а на экране появилась надпись «Атлант и компания», инспектор перестал ворчать и начал проявлять признаки интереса. Ибо, когда занавес поднялся, на сцене стоял Атлант собственной персоной, улыбаясь и кланяясь. Его могучую фигуру обтягивало трико телесного цвета. Рядом с ним стояла высокая улыбающаяся женщина с золотистыми волосами и по меньшей мере одним золотым зубом, поблескивающим при свете рампы. На ней также было телесного оттенка трико. Бринкерхоф, с присущей акробатам способностью быстро восстанавливать физические и душевные силы, настоял на продолжении выступлений, и Брегмен прислал ему новую партнершу, с которой Хуго репетировал целый час перед выходом на сцену. Представление должно продолжаться.

* * *

Атлант и золотоволосая женщина проделывали серию замысловатых трюков. Оркестр гремел вовсю. Ударник бил в тарелки и работал палочками, сопровождая кувырки на трапеции.

Эллери не делал попыток воспользоваться биноклем. Он, инспектор и Келли стояли в кулисах — никто из них не произносил ни слова, только Келли тяжело дышал, как будто только что вынырнул из воды. Рядом с ним появилась странная маленькая фигурка. Эллери быстро обернулся. Но это был всего лишь комик, Матрос Сэм, облаченный во флотскую униформу, которая была ему велика на три размера. Он наблюдал за «Атлантом и компанией» — его покрытое краской лицо ничего не выражало.

— Здорово, правда? — осведомился наконец комик тоненьким голоском.

Никто не ответил. Эллери повернулся к администратору и шепнул:

— Келли, следите за… — Он закончил фразу так тихо, что его не услышали ни комик, ни инспектор.

Келли выглядел озадаченным, его налитые кровью глаза широко раскрылись, но он кивнул и устремил взгляд на кувыркающиеся фигуры.

По окончании номера оркестр заиграл обычное crescendo sostenuto.[11] Атлант кланялся и улыбался, женщина приседала, демонстрируя золотой зуб. Когда занавес опустился, Эллери посмотрел на Келли, но тот покачал головой.

На экране появилась надпись: «Матрос Сэм». Послышалась быстрая музыка, человечек в болтающейся на нем матросской униформе трижды усмехнулся, словно репетируя, сделал глубокий вдох, выбежал на сцену и тут же растянулся лицом вниз под аккомпанемент хохота из темноты зала.

вернуться

11

Продолжительное нарастание звучности (ит.; муз.).


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: