Тихая ясная ночь. Окруженный легкой синеватой дымкой диск луны блестит в безоблачном небе, украшенном яркими огоньками звезд, поливая своим призрачным светом раскинувшийся внизу темный лес. Тишина парит над высокими могучими деревьями. Лишь листва что-то шепчет под дуновением теплого ленивого ветерка. Вот где-то вдали раздался протяжный тоскливый крик ночной птицы, сорвавшейся с места. И вновь ни один звук не тревожит лесную темноту. Не слышно даже шелеста трав или треска сломанной сухой ветки, что выдало бы присутствие ночного зверья. Гигантские тени опутывают мрачный лес, лучи луны пробиваются сквозь пышные кроны, наполняя бликами таящийся у корней мрак.

Вот на узкой тропинке, змеящейся по холмам меж деревьев и разросшихся кустов, показалась огромная тень — одинокий всадник на большом черном коне медленно двигался через залитую лунным светом поляну. Высокая фигура, закутанная в толстый шерстяной балахон с капюшоном, почти недвижимо сидела в седле, лишь слегка покачиваясь в такт движению коня.

Путник ехал совершенно бесшумно, не было слышно ни шороха копыт по укрытой толстым ковром еловых иголок тропе, ни каких либо иных звуков — как дыхание коня, скрип седла, позвякивание сбруи, — словно неведомый призрак, возникший из тьмы, не спеша двигался по лесной тропе.

Вокруг полянки стеной стоят деревья. На прогалине торчат невысокие молодые елочки, окруженные зарослями цветущих трав. Кривые тени замерли на земле. Гнетущая тишина все сильнее давит своим весом на окружающий мир.

Вот странный всадник подъехал к нагромождению валунов, покрытых блестящим влажным мхом, окруженным высокими старыми елями. Тропинка вильнула в сторону, обходя препятствие. И тут из густого мрака, скрывающегося у корней исполинов леса, прозвучал тихий властный голос:

— Стой, странник, — и на свет выскользнуло бледное лицо мужчины, одетого в рваную рубаху и залатанные штаны. В сильных руках он сжимал длинное копье, направив его на путника. Блестящие глаза пристально впились в незнакомца.

— Кто ты? — спросил он. — В этих гиблых местах не часто встретишь путников. Проклятые Земли, что к югу отсюда за Черным Лесом, вызывают лишь страх и ужас у иноземцев. Порождения мрака обитают там, среди руин забытых веков. Отвечай, кто же ты — человек или нечисть? Ну?!

Всадник, остановивший своего коня у поворота тропы, так и стоял, не шевелясь, не сделав ни единого движения, молча возвышаясь над человеком, как темная статуя, обрамленная лучами луны. И чем-то жутким повеяло от его сильной фигуры, купающейся в лунном свете.

Человек испуганно смотрел на него, не отводя оружие. Он задал свой вопрос еще раз и, не дождавшись ответа, грозно вскричал и ударил копьем всадника, целясь ему прямо в грудь.

Удар был стремителен и точен, никто не смог бы избежать смерти, что притаилась на острие копья. Но в тот же миг произошло нечто странное — в тени капюшона вспыхнули ярким багровым светом глаза незнакомца, раздался похожий на клекот крик, и всадник исчез, превратившись в стаю летучих мышей, клубящейся пищащей тучей взметнувшихся ввысь и тут же ринувшихся на человека, удивленно замершего внизу.

Черные верткие кровопийцы полосовали когтями тело завопившего от страха и боли мужчины. Они терзали его плоть, впивались в нее острыми зубами, вырывая целые куски кровоточащего мяса. Кровь фонтаном оросила камни и траву, заставив их еще сильнее заблестеть в лунном свете.

Громкий крик мучительной смерти далеко разнесся окрест, отражаясь от безучастных небес. Одинокий волк, рыскавший в миле к северу, услышал его и напряженно замер, несколько мгновений напряженно прислушиваясь, а затем верткой тенью исчез среди деревьев, растаяв в ночи, оставив после себя вонючий и противный запах животного страха.

Вскоре крик истерзанного человека стих. Вновь тишина накрыла темный лес. Черный конь, так и не издав ни единого звука, медленно флегматично двинулся дальше по тропе, чуть склонив голову к земле. Стая летучих мышей воспарила в небеса и летала, кружась, в сиянии луны, наслаждаясь свободой и тишиной…

А у подножия покрытых мхом валунов остались лежать окровавленные останки охотника-неудачника, так глупо обретшего здесь свою смерть.

Большая луна замерла прямо над мрачным лесом, непроницаемой массой встававшим по обе стороны от старой заросшей травой дороги, что вела к Цингарским топям и заброшенной деревушке, когда-то носившей название Каранас, расположившейся в излучине мелководной безымянной речки. Уже более сотни лет никто добровольно не пользовался этой тропой — ни один человек в здравом уме не отваживался ступать на проклятые живыми земли.

Но вот на ней вдруг появилась какая-то тень — более темная на фоне окружающего леса. Одинокий всадник на огромном черном коне. Он медленно двигался вперед через высокие травы, направляясь к определенной цели.

Там впереди на перекрестке двух дорог стоял небольшой дом — старая хлипкая харчевня, замершая на обочине наезженного тракта, некогда проложенного в обход Гибельных земель. Чуть покосившееся двухэтажное здание тонуло во мраке леса, окруженное гигантскими тенями, лишь одинокая лампа-фонарь, висевшая словно маяк у входной двери, указывала припозднившимся путникам дорогу. В доме горел свет, но его почти не было видно сквозь плотно закрытые ставни. У коновязи, установленной прямо перед входом, тихо пофыркивая, стояли три лошади — одна из них шумно хрумкала, сунув морду в мешок с зерном. И больше никого вокруг. Лишь ветер лениво шелестит листвой высоких деревьев.

Мрачный всадник медленно приблизился к коновязи. Черная аура ореолом окружала его. Лошади почувствовали это и испуганно воззрились на незнакомца, готовые в панике громко заржать и забиться в путах страха. Но тот лишь вытянул в их сторону свою руку с растопыренными пальцами и не произнес ни одного слова, — но головы животных тут же склонились к земле, словно неодолимый сон в единый миг сморил их, даже ту, что так увлеченно поедала зерно. Всадник бесшумной тенью соскользнул с седла и не спеша двинулся к двери в харчевню. Его конь так и замер там, где стоял, тоже низко опустив голову — одинокая недвижимая статуя.

Незнакомец толкнул тяжелую дверь и вошел внутрь. На миг из недр дома наружу вырвались яркий свет нескольких ламп, дым и ароматы готовящейся пищи, громыхнули пьяные голоса и вновь все стихло.

Странный путник, не глядя на повернувшихся в его сторону посетителей, — трех подвыпивших крестьян, какой-то бледной девахи в ярком, но грязном платье, и двух похожих на головорезов парней, смачно обгладывающих кости жареной птицы, — медленно прошел через весь зал и занял пустой столик в самом темном углу под нависающей балкой, укрывшись от света.

К нему, нервно потирая вспотевшие руки о грязный фартук, подошел толстяк-хозяин с темным хитрым лицом, украшенным вялыми блеклыми усами и старым шрамом от правого виска к подбородку.

— Чего изволите? — тихо спросил он, облизывая сухие губы, стараясь разглядеть лицо посетителя, скрытое во мраке капюшона, но не преуспел.

Незнакомец указал на соседний стол, где стоял небольшой кувшин вина, а затем поднял вверх два пальца, указывая количество. Он положил на выщербленную столешницу ярко блеснувший кругляш с истертыми краями и странным символом в центре.

Хозяин осторожно взял монету, повертел в руках, попробовал на зуб — удивительно, но это золото! — и низко склонив голову, произнес:

— Сейчас все будет, — затем ускакал немного поспешно на кухню, откуда через пару мгновений появился с двумя большими кувшинами вина и деревянной кружкой, скрепленной железными обручами. Поставив все это перед гостем на стол, он поспешно ретировался, даже забыв спросить, не желает ли тот чего еще.

А путник даже не изменил своей позы, он так и сидел, замерев на месте, положив руки на стол перед собой, словно впал в ступор или окаменел.