– Вот и прекрасно, тебе обязательно нужно хорошо спать, – усмехнулся Джон. – Ты ведь уже не молоденький, постарше меня будешь.

– А меня не берет старость, – ответил Дэйв. – Потому что я знаю, что делаю нужное дело. Кто, как не я, будет очищать улицы от подонков, чтобы люди могли не бояться за своих дочерей?

– Ты герой, Дэйв. Позволь угостить тебя пивом за всех, кого ты посадил.

– Ну, ты, как всегда, в своем стиле, – сказал Дэйв. – Только не надо нам опять читать лекцию. Мы уже тысячу раз слышали, что твой долг… Как там Джон у нас любит говорить? – спросил он, обратившись к своим товарищам.

– Его долг – защищать конституционные права наших детей, – ухмыльнулся Ти Джей, – представлять их интересы в уголовном суде… и так далее и тому подобное.

– Воспитывать детей нужно правильно, и не потребуется тогда представлять их интересы в уголовном суде, – заметил Дэйв.

– Не все так просто, как ты считаешь, – бросил Джон и знаком подозвал официантку. – На скамью подсудимых попадают не только дети плохих родителей.

– Да, вот Дженкинсы, например, – произнес Билли, понизив голос и указав кивком в глубину бара. – Кто бы мог подумать, что у Баркли с Фелисити вырастет такой сорванец? Вон сидит их славный малыш Калеб… Твой бывший клиент, да, Джон?

– Ты знаешь это не хуже меня, – ответил Джон, глядя на Калеба Дженкинса, сидевшего на дальнем конце барной стойки вместе со своим дядей Хантером, тренером Тедди. – Ты ведь его и арестовал.

– Это верно, я его и арестовал. За такую невинную шалость, как угон спортивной рыболовной лодки стоимостью пятьдесят тысяч долларов. Мне до сих пор интересно узнать: что он делал у Северной скалы, где его засекли? Он на целых полмили вышел за пределы трехмильной полосы. Зачем, спрашивается? Тут дело нечисто: или наркотики, или контрабанда, или уничтожение каких-то улик.

– Или торговля женщинами, – добавил Ти Джей.

– Ну, хватит говорить ерунду, – сказал Джон.

– Мы затронули запретную тему, – засмеялся Билли. – Так что давайте лучше оставим этот разговор, пока не поздно… Ну, расскажи тогда, Джон, что привело тебя сегодня сюда? Давно тебя здесь не видел. Как у тебя дела, что нового?

– На днях нам запустили в окно кирпич, от нас ушла няня, у нас в доме на чердаке завелись летучие мыши, и сейчас мы живем у моего отца… Сегодня команда Тедди выиграла футбольный матч, и мы отмечали эту победу пиццей, а потом я решил зайти сюда выпить пива.

Официантка принесла заказанное Джоном на всех пиво, и он расплатился.

– Насчет кирпича я слышал, – сказал Билли.

– Это из-за Меррилла? – спросил Дэйв.

– Думаю да, – ответил Джон.

– Это ужасно, даже дома тебе не дают покоя, – сказал Ти Джей. – Это случилось при детях?

Джон кивнул и отхлебнул пива.

– Ужасно, ужасно… Я, конечно, тоже считаю, что Меррилл должен умереть за то, что он сделал, но…

Джон меньше всего желал обсуждать дело Меррилла. Он сдержанно поджал губы, и Ти Джей, поняв намек, повернулся к Дэйву, чтобы продолжить разговор, который они вели между собой до появления Джона. Билли, в свою очередь, повернулся к адвокату, и они посмотрели друг другу прямо в глаза. Они были лучшими друзьями со школьной скамьи и остались ими, несмотря на то, что их профессиональные интересы не совпадали.

– В чем дело? Ты о чем-то хочешь поговорить? – поинтересовался Билли, почувствовавший, что Джон неспроста появился в баре.

– Пойдем, пройдемся.

Билли кивнул, и они, поставив кружки на исцарапанный деревянный стол, стали пробираться через толпу к выходу. Народу в баре все прибывало. Был канун Хэллоуина, и многие люди вваливались в бар в маскарадных костюмах, очевидно, явившись с какой-нибудь вечеринки. В этот вечер играла группа «Готы», однако их бешеная музыка была явно не к месту в этом баре, где собирались, в основном, люди среднего возраста.

У барной стойки Джон заметил Салли Кэрролл, сидевшую вместе с Питером Дэвисом, и она тоже посмотрела на него. Джон помахал ей рукой в знак приветствия и стал пробираться дальше. В кафе, где они ели пиццу, он проговорился, что собирается в «Волшебное зелье», чтобы встретиться с Билли. Не потому ли Салли тоже оказалась здесь? Она была в костюме молодой ведьмы – черном платье с глубоким декольте, позволявшим видеть ее пышную грудь и краешек бордового кружевного бюстгальтера.

– Смотри, вон Салли, – сказал Билли, когда они проходили мимо.

– Да, вижу.

– Не понимаю, почему ты не попытаешься завязать с ней отношения? Она ведь свободна, с тех пор как дала Тодду отставку. А с Питом Дэвисом у нее так, ничего серьезного… Подумай об этом, Джон. Ты же ей всегда нравился, и, по-моему, вы друг другу очень подходите. Вы оба нуждаетесь в поддержке и утешении. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, понимаю. Но давай не будем об этом.

Джон, нахмурившись, сосредоточенно пробирался сквозь толпу у дверей. Протиснувшись между двумя парами в масках, топтавшимися у входа, он вышел наружу и с наслаждением вдохнул воздух улицы, показавшийся особенно свежим после душной атмосферы бара, пропитанного сладковато-едким запахом табачного дыма и духов.

– У меня не было возможности поговорить с тобой по душам с тех самых пор, как… – начал Билли и замолчал.

Джон посмотрел на него, желая понять, собирается он сказать что-то еще или нет. Он знал, что Билли имел в виду. Однажды вечером, вскоре после похорон Терезы, Билли зашел к нему домой. Они дотемна сидели на веранде и пили пиво. Алкоголь внезапно развязал Джону язык, и он рассказал Билли все о Терезе. Обо всем, что ему пришлось пережить за последнее время – о странных звонках, когда на другом конце провода кто-то молчал и бросал трубку, о таинственных отлучках Терезы, о мучивших его подозрениях и о том, как долго он не хотел верить в то, что жена ему изменяет.

Выслушав все это, Билли подался вперед, поставил пиво на стол и посмотрел Джону прямо в глаза.

– Тебе нужно было уже давно поговорить об этом со мной, – сказал он.

– Почему? – спросил Джон. – Потому что ты полицейский? И что бы ты сделал? Помог бы мне ее выследить? Нет, я не стал бы унижаться до слежки за собственной женой!

– Не в этом дело, Джон. Просто я и так все знал. Да, в общем-то, все это знали.

– Все?

– Ну да, все кругом знали, что Тереза встречается с Баркли.

– Боже мой, Билли!

– Они были не очень-то осторожны. Я видел их в баре «Дробридж». Видел, как они отъезжали вместе на машине от пляжной парковки. И еще…

Джон, не дослушав, поднялся и понес пустые бутылки на кухню. Билли последовал за ним. Джон молчал и, не поднимая на него глаз, принялся ополаскивать бутылки под краном. Он хотел заставить себя забыть слова Билли, но они упорно продолжали звучать в его ушах. Ему было бы не так больно, если бы Билли ничего не знал о Терезе или, по крайней мере, ничего ему не сказал.

Оказывается, все это знали.

– Прости, Джон, – сказал тогда Билли и, постояв несколько минут, ушел.

С того вечера они ни разу не говорили об этом и вели себя так, будто этого разговора никогда не было.

Сейчас, когда они стояли у «Волшебного зелья» и молча глядели на проезжавшие мимо машины, Джону показалось, что Билли хочет что-то сказать о том злополучном разговоре, и сердце его сильно забилось. Ему не хотелось ворошить свое недавнее прошлое. Куда приятнее были более старые воспоминания. Джон мысленно перенесся в те далекие времена, когда он и его друзья были так молоды и полны надежд. Сколько счастливых пар было тогда среди них! Он и Тереза, Билли и Дженнифер, Баркли и Фелисити, Салли и Тодд… Они с Терезой поженились летом перед его третьим курсом.

После того, как он окончил юридическую школу Джорджтауна, они с Терезой купили старую «Вольво-122» и приехали на ней домой из Вашингтона. Он был тогда таким идеалистом. Его переполнял энтузиазм, и он мечтал своей работой изменить мир. Ему не терпелось сдать квалификационный экзамен на получение статуса адвоката и поскорее взяться за работу. В честь окончания университета он устроил вечеринку, пригласив всех своих друзей – уже с женами.