Чем об'яснить, что образ Автандила воспринимается как положительный? Приемами ли автора, незаметно располагающего читателя в пользу Автандила, или в нем имеется такая черта, которая сама по себе привлекает к нему симпатии? Секрет здесь в облике самого Автандила. Чувствуется, что он попал в несвойственную ему сферу политической борьбы, что натура его в основном созерцательная. Это – художник, который воспринимает окружающий мир и происходящие события для претворения их в художественные образы. Но уже втянутый в сферу этой борьбы он руководствуется одним чувством – верностью Тариелю.

Нельзя упускать из виду и те характерные особенности, которые переживала Грузия в связи с развитием феодализма, связанного с институтом вассалитета и ленной зависимости. Историзм, поданный Шотой в таких выпуклых и выразительных красках, – историзм не только личного порядка. Верность дружбе – социальное качество, возникшее и развившееся в феодальном обществе, и потому проникнута им вся поэма.

Перейдем к не менее значительному персонажу эпохи и поэмы – царице Тамаре. Она изображена Шотой в лице двух героинь – Тинатин и Нестан-Дареджан. История сохранила нам образ царицы Тамары не только как дальновидной и мудрой правительницы, возвеличившей Грузию до степени крупнейшей и могущественной державы древности, но и как образец женщины огромной нравственной высоты. О Тамаре в народе сложились предания, рисующие ее женщиной, чуждой женских слабостей и пороков. Эти предания имеют для нас важное значение: они дают критерий для проверки, соответствует ли образ Тамары, оставленный нам Шотой, той Тамаре, которую сохранила история и народный эпос.

И надо сказать, что Тамара в изображении Шоты и Тамара летописей – две разные женщины. Но нужно внести еще некоторую поправку. Тамара в самой поэме не похожа на Тамару вступительных строф к «Вепхис ткаосани», написанных позднее. В самой поэме Шота изображает Тамару как-то сдержанно, об'ективно; он сообщает факты, но не дает своего отношения к ним.

Иначе отнесся к Тамаре Шота во вступительных строфах поэмы. Здесь он дает высокий образец любви к женщине, тот образец, который не уступает феодальному Западу с его трубадурами и преклонением перед женщиной. Но здесь же он дает ей определение, которое для нас должно быть решающим при выяснении всего облика Тамары. Он называет ее «уцкало вита джихиа» – «безжалостная как зверь».

Шота описал с поразительным мастерством картину убийства «жениха». Почему же летописцы ничего не говорят об этом? Ведь о смерти Демны они упоминают. Что же мешает им прямо указать, что убил его Сослан? Если бы они назвали Сослана, напрашивался бы вывод, что Тамара – его будущая жена – была причастна к убийству Демны. Надо было выгородить Тамару, представить ее свету, как символ независимой, могущественной Грузии. В отношении же того, в ком воплотилось все передовое и лучшее, что имела грузинская нация при Тамаре, – в отношении Руставели летописцы нашли простой выход – они вычеркнули его из истории Грузии. Не потому ли, что летописцы прекрасно понимали значение великой поэмы Руставели, в которой он вскрывал интимную сторону убийства, называя всех причастных к нему лиц. Они и мысли не допускали, чтобы эти две фигуры – Тамара и Руставели – перешли вместе в историю, ибо Руставели в их глазах развенчивал Тамару.

Действительно, Шота разрушает образ Тамары, который оставили летописи. Шота пишет, что виновником убийства «жениха» была царевна. Летописцы указывают, что за все свое царствование Тамара не подписала ни одного смертного приговора. В Грузии конца XII века, если верить летописцам, был чуть ли не матриархат, и царица Тамара правила своим народом на основе любви и милосердия. По летописям выходит, что те войны, которые велись Грузией с окружавшими ее народами, и победы, которые покрыли славой царствование Тамары, дались не оружием и кровью, а примерами любви и словами убеждения.

Надо оставить наивные ламентации летописей о Тамаре, если мы хотим стоять на реальной исторической почве. Летописи писались в тиши монастырей, и авторы их не столько отображали происходившие события, сколько морализировали по поводу них. Они имели свои счеты и с Тамарой и с Руставели, и поэтому летописи не могут служить для нас об'ективным историческим источником в разбираемом вопросе.

С большим доверием, вернее, с полным доверием мы должны отнестись к такому источнику, как «Вепхис ткаосани». Это – первоклассный исторический памятник для выяснения истинного лица Тамары, и у нас нет других памятников равного ему значения.

Итак, как совершилось убийство «жениха» – царевича Демны, о котором летописи хранят молчание? Выше уже излагались, по рассказу Тариеля, обстоятельства этого убийства; не должно быть сомнения, что Сослан убил Демну по подговору Тамары. Но это не все. Нельзя возлагать вину за это убийство только на них двоих. Недаром в поэме Шота отмечает, что царь заподозрил в подстрекательстве и свою сестру. Георгий III, несомненно, хорошо знал всю обстановку политической борьбы и жизнь своей семьи. Поэтому, узнав об убийстве, он мог сразу распознать инициатора – свою сестру Русудан.

Тамара – ей было в это время двадцать один год – росла под исключительным влиянием своей тетки, которая оказывала на нее воздействие и сделала ее проводником своих домогательств. Эта коварная женщина, которую как автор, так и Сослан глубоко ненавидят, что в поэме ярко отражено, пустила при дворе глубокие корни, и, конечно, ей меньше всего улыбалась перспектива победы Демны и потери ею своего положения и влияния.

Поэтому свидетельство Шоты о ее инициативе и об использовании ею через Тамару Сослана в качестве исполнителя убийства Демны не вызывает никаких сомнений.

Факт остается бесспорным. Убийство Демны Сосланом произошло по подстрекательству Тамары. Тамара – участница убийства своего двоюродного брата, и Тамара летописей и народных преданий – два лица, не имеющие ничего общего между собой.

Поэтому те круги, в руках которых находились летописи, стремились уничтожить самую память о «Вепхис ткаосани» и ее авторе. Это не удалось, и поэма пережила их. Она вышла невредимой из костров, на которых ее сжигали, и на много веков сохранилась в народе.

Тамара была умнейшей женщиной своего времени. Несколько веков спустя Иван Грозный называл ее «мужеумной царицей иверской», вдохновляя ее образом свои войска под Казанью. Она обладала большим и твердым характером, умела приносить свои личные интересы в жертву обстоятельствам и государственной необходимости, но также умела быть настойчивой в достижении своих целей. Она была безжалостна, когда обстоятельства этого требовали.

К изображению Тамары Шота подошел со всей прямотой и ясностью, которые отличают его творчество и все его мироощущение. Но существует еще один источник сведений о Тамаре – народные предания. Как относятся они к проблеме «святости» или жестокости Тамары?

В народе сохранилось предание, с поразительной простотой и наивностью рисующее понимание народом этой стороны характера Тамары.

Против города Гори, на одинокой вершине горы стоит Горис-Джаварская церковка. Народное предание гласит, что однажды, во время охоты, любимый сокол царицы Тамары улетел на эту вершину и его никак нельзя было дозваться. Охотящихся отделяла от вершины река Кура. В этом месте в нее впадает бурная Лиахва. Тамара обратилась к присутствующим с вопросом, кто решится переплыть реку и доставить ей сокола. В награду смельчак может потребовать все, что захочет.

Среди присутствовавших был юноша, взор которого выдавал его чувства. Он был влюблен в свою повелительницу. Юноша смело бросился в реку, чтобы доставить царице ее сокола, но она поняла, какой награды потребует он от нее. Юноша быстро переплыл реку, поймал сокола, и вместе с ним бросился вплавь обратно… Тамара видела, что юноша скоро предстанет перед нею победителем, и стала молиться богу, чтобы он избавил ее от позора. Юноша приближался к берегу, но бог услыхал молитвы царицы, и бедняга стал слабеть. Силы изменяли ему, и на глазах молящейся царицы он стал тонуть. Сокол покинул тонущего и прилетел к своей владетельнице, а юноша пошел ко дну. В память этого влюбленного юноши и построена по повелению Тамары Горис-Джаварская церковь.