— Она чувствует себя не хуже меня, — сердито ворчала Сьюзен. — Но я слышала, что она купила кружевную ночную сорочку — вот и хочет показаться в ней доктору. В ее ли годы носить кружевные сорочки!

— Это ей дочка Леона привезла из Бостона. Она приехала в пятницу с четырьмя чемоданами, — сказала миссис Корнелия. — Помню, как она девять лет назад уезжала в Штаты с одной рваной сумкой, из которой чуть не вываливались вещи. Ее тогда только что бросил Фил Тернер, и она очень переживала, хотя и делала вид, что ей все равно. А теперь она, видите ли, вернулась, чтобы «ухаживать за больной матерью». Смотрите, Энн, она наверняка будет кокетничать с доктором. Но вряд ли он обратит на нее внимание. Да и вы не похожи на жену доктора Бронсона из Моубрей Нерроуз. Та ревнует мужа ко всем пациенткам.

— И к медицинским сестрам, — добавила Сьюзен.

— Ну, я бы сказала, что некоторые эти сестры чересчур смазливы для своей работы, — поджала губы миссис Корнелия. — Возьмите хоть Дженни Артур. Она решила было отдохнуть от своего последнего пациента, и теперь занята тем, чтобы не дать двум своим кавалерам узнать друг про друга.

— Она, конечно, хорошенькая, но не такая уж молодая, — твердо произнесла Сьюзен. — Я бы ей посоветовала поскорей выбрать одного из них и выйти за него замуж. А то получится, как у ее тетки Юдоры — та говорила, что не выйдет замуж, пока не нафлиртуется всласть, и вот вам результат — осталась старой девой. Она и сейчас не пропускает ни одного мужчины, даром что ей по крайней мере сорок пять лет. Вот так и бывает, когда привыкнешь к чему-нибудь и уже не можешь отвыкнуть. Вы слышали, миссис доктор, голубушка, что она сказала своей кузине Фанни, когда та выходила замуж: «Подбираешь объедки с моего стола?» Они, говорят, жутко поругались и с тех пор не разговаривают.

— Язык мой — враг мой, — проговорила Энн.

— Вот уж верно, милая, — согласилась миссис Корнелия. — Кстати, не мешало бы нашему пастору быть поосторожнее в своих проповедях. А то обидел Уоллеса Янга, и тот хочет переходить к методистам. Все говорят, что прошлая проповедь была направлена против него.

— Если пастор в своей проповеди попадает кому-то не в бровь, а в глаз, все решают, что он только одного его и имел в виду, — сказала Энн. — Но это часто вовсе не так.

— Верные ваши слова, — подтвердила Сьюзен. — А этот Уоллес Янг тоже тип. Три года тому назад разрешил одной фирме нарисовать рекламу силоса на своих коровах. Нельзя же до такой степени зариться на деньги.

— А его брат Дэвид наконец-то решил жениться, — продолжала миссис Корнелия. — Все ломал голову, что дешевле — жениться или нанять прислугу. «Конечно, в доме можно обойтись и без женщины, Корнелия, — сказал он мне после смерти матери, — но больно уж много на тебя сваливается дел». Прощупывает почву, думаю, но уж дудки! Так что со мной у него ничего не вышло. И вот теперь он решил жениться на Джесси Кинг.

— Джесси Кинг? Он же вроде ухаживал за Мэри Норт!

— Он сказал, что не может жениться на женщине, которая сама ест только капусту и будет кормить ею и мужа. Но говорят, что она просто ему отказала. А Джесси Кинг будто бы сказала, что предпочла бы мужа покрасивее, но придется удовлетвориться этим. Некоторым лишь бы обручальное кольцо заполучить.

— А мне кажется, миссис Эллиотт, — возразила Сьюзен, — что у нас многим приписывают слова, которых они и не думали говорить. По-моему, Джесси Кинг будет Дэвиду очень даже хорошей женой — лучше, чем он того заслуживает… хотя, если говорить о внешности, он и в самом деле похож на выброшенный морем старый матрац.

— А вы знаете, что у Альдена и Стеллы родилась дочка? — спросила Энн.

— Слышала. Надеюсь, Стелла не будет такой же полоумной матерью, как была ее мать Лизетта. Поверите ли, Энн, милочка, Лизетта прямо-таки лила слезы из-за того, что дочка ее кузины Доры пошла раньше, чем Стелла.

— Что с нас, матерей, взять? — улыбнулась Энн. — Помнится, я жутко злилась, когда у Боба Тейлора, который родился день в день с Джимом, раньше прорезался первый зуб.

— Кстати, Бобу Тейлору собираются удалять гланды, — вспомнила миссис Корнелия.

— Мама, а почему у нас никогда ничего не удаляли? — хором спросили Уолтер и Ди. Они часто говорили одно и то же, а потом брались за руки и загадывали желание. «Просто мы одинаково обо всем думаем», — объясняла Ди.

— Вот уж никогда не забуду, как Элси Тейлор выходила замуж, — задумчиво проговорила миссис Корнелия. — Ее закадычная подруга Мейзи Миллисон вместо свадебного марша заиграла похоронный. Потом она, конечно, говорила, что перепутала их от волнения, но ей никто не поверил. Все знали, что она сама хотела выйти за Мака Морсайда. Ох, и прощелыга же был, и как умел подкатываться к женщинам! А жилось с ним Элси ужасно. Впрочем, что об этом говорить, и Элси и он давно спят вечным сном, а Мейзи уже много лет замужем за Харли Расселом, и все забыли, что он сделал ей предложение, в надежде, что она ему откажет, а она возьми да согласись. Харли уж и сам про это забыл… одно слово — мужчина. Считает, что у него самая лучшая жена на свете, и очень доволен, что сумел ее заполучить.

— А зачем же он делал ей предложение, если хотел, чтобы она ему отказала? Что-то я этого не понимаю, — удивилась мисс Бейкер и тут же оговорилась: — Хотя я в этих делах, конечно, плохо разбираюсь.

— Это отец велел ему сделать предложение Мейзи, а он не стал спорить — думал, что ему ничто не грозит. А вот и доктор!

Вошел Джильберт, и вслед за ним в дверь влетел порыв холодного ветра со снегом. Он сбросил пальто и с наслаждением уселся перед огнем.

— Думал раньше приехать, да задержался.

— Не устоял перед кружевной ночной рубашкой? — с ухмылкой взглянув на миссис Корнелию, спросила Энн.

— О чем это ты? Какие-то женские шуточки, недоступные моему мужскому пониманию. Я ездил в Верхний Глен к Уолтеру Куперу.

— Вот уж зажился человек, даже непонятно, чем душа держится, — покачала головой миссис Корнелия.

— Не говорите, у меня у самого терпение лопается, — улыбнулся Джильберт. — По всем медицинским законам ему полагалось бы давным-давно умереть. Год назад я сказал, что он протянет не больше двух месяцев. Он просто губит мою репутацию.

— Если бы вы знали Куперов, как я, вы бы не рискнули предсказывать, когда они умрут. Разве вы не слышали, что его дед ожил после того, как выкопали могилу и купили гроб? Гробовщик так и отказался взять гроб назад. Насколько я понимаю, Уолтер развлекается тем, что репетирует собственные похороны: одно слово — мужчина! А вот и Маршалл подъехал — слышу его колокольчик? Эта банка маринованных груш — тебе, Энн, милочка.

Миссис Корнелию проводили до дверей. Уолтер выглянул в темноту вьюжной ночи и вздохнул:

— Где-то сейчас Робин? Интересно, скучает ли он по нам?

— Робин сейчас в теплых солнечных краях, — сказала Энн. — А весной он вернется, вот увидите. Осталось всего пять месяцев. Цыплятки, а не пора ли вам всем спать?

— Сьюзен, — спросила Ди, уютно устроившись в кладовке, — тебе хотелось бы иметь ребеночка? Я знаю место, где есть новенький, с иголочки.

— Где же это?

— У Эми. Она говорит, что его принесли ангелы, но мне кажется, что ангелам надо бы получше соображать. У Тейлоров и так уже восемь детей. А ты вчера говорила, что вот Рилла выросла и у нас теперь нет маленького. Мать Эми, наверное, с радостью отдаст тебе своего.

— Господи, чего только эти дети не придумают! У Тейлоров всегда были большие семьи. Отец Эндрю никогда не мог сказать, сколько у него детей, не пересчитав их по пальцам. Нет, Ди, чужих детей мне не надо.

— Сьюзен, Эми говорит, что ты старая дева. Это правда?

— Да, — мужественно ответила мисс Бейкер. — Так уж решило мудрое Провидение.

— А тебе нравится быть старой девой, Сьюзен?

— Нет, детка, по правде говоря, не очень. Однако, — добавила Сьюзен, вспомнив некие известные ей семьи, — я поняла, что нет худа без добра. А теперь отнеси-ка папе этот кусок яблочного пирога и скажи, что я сейчас принесу чай. Бедняга, наверное, ослаб от голода.