Гаррисон улыбнулся.

— Может быть, вам нужен перерыв?

Например, для того, чтобы растить детей, подумал он.

— А потом найдете себе дело по душе, и все образуется, — подытожил Гаррисон.

— Мне уже двадцать семь лет! Так неужели девочке еще не пора знать, чем она хочет заниматься, когда вырастет?

Гаррисон мог предложить ей пройти различные тесты на способности или обратиться к консультантам, помогающим выбрать профессию, но внутренний голос нашептывал ему, что не это она хотела бы услышать. К тому же у него сложились собственные представления о ее последующей жизни, но излагать их сейчас не хотелось. Он решил отделаться банальностями.

— Все люди разные, Кэрри.

Ему показалось, что она слегка разочаровалась, не получив от него мудрых советов.

— Это уж точно. Держу пари, вы уже жалеете, что пригласили меня позавтракать.

— Ничуть! — Он вытащил терку для сыра. — Мне так приятно.

— Что это вы делаете? — спросила Кэрри, внимательно наблюдавшая за всеми его действиями.

— Тру сыр для яичницы по-итальянски. Пальчики оближете.

Сегодня четверг, то есть дети должны были находиться в саду, а он мог несколько часов провести в офисе. Поскольку все изменилось, он позвонил Шарон — предупредить, что остается дома с заболевшим ребенком.

— Сообщений вам на автоответчике набежала целая куча, — сообщила Шарон.

— Ничего не могу поделать. Разберитесь, пожалуйста, в звонках, на более экстренные ответьте, остальное пусть лежит до моего прихода.

— О, да это уже ответственное поручение, не так ли?

— Так, поэтому вы и работаете моим исполнительным секретарем.

Шарон только хмыкнула в ответ. Она уже давно зарилась на должность его помощника, о чем оба прекрасно знали. Но Гаррисон не собирался ее повышать — ведь чуть ли не каждую неделю, она то опаздывала на работу, то уходила раньше положенного часа, то весь день висела на телефоне, разбираясь в делах своих детей.

Гаррисон был полон искреннего сочувствия к секретарше — особенно теперь, — но помощника он хотел иметь такого, который всегда был бы в его распоряжении.

Как только «Азбука организации домашнего времени» выйдет в свет, первый же экземпляр он обязательно подарит Шарон.

Ибо все дело в организации. Будь он заранее подготовлен к случайностям подобного рода, даже одновременная простуда обоих детей не заставила бы его ни на один день бросить работу.

Гаррисон, вернувшись домой и отпустив наконец Кэрри, засел за работу, цель которой — согласовать лучшие из предложений Кэрри с Ротвелловскими принципами организации рабочего времени.

Около трех часов дня Гаррисон почувствовал смертельную усталость. Вытянувшись на тахте, он мгновенно заснул чутким настороженным сном…

Его разбудило произнесенное жалобным тоном требование:

— Гави, соку!

— Сию минуту, Натан! — Гаррисон вскочил, чувствуя себя так, словно таскал пудовые тяжести. Мэтью, тоже проснувшийся, тихо вертел в руках разбросанные вокруг мягкие игрушки. — Шесть часов! — вскричал Гаррисон, взглянув на часы. — Да вы же, ребята, небось с голоду умираете.

И, окончательно пробудившись, с горечью подумал, что в половине девятого их сегодня спать не уложишь.

Гаррисон дал детям лекарства, приготовил обед и занялся, как всегда в это время, уборкой квартиры. В ней активно участвовал Натан — к этой игре его приохотила Кэрри. Взяв на руки Мэтью с парой любимых игрушек, Гаррисон предложил Натану вместе отправиться в его кабинет.

— Видишь корзину? Туда будешь складывать бумаги.

И для начала дал ему в руки пустой конверт, а Мэтью посадил рядом на ковер.

Тут обнаружилось, что на письменном столе его деловые записи лежат вперемешку с личными. Еще одно нарушение Ротвелловских принципов! Он немедленно разложил их на две стопки и, к своему ужасу, наверху той, где оказались личные, обнаружил уведомление о заседании правления кооператива «Белый дуб» с указанием повестки дня.

Он задержал дыхание, чтобы у него ненароком не выскочило первое пришедшее на ум ругательство, которое потом будет повторять Натан.

Сегодня четверг. И сегодня должно заседать правление. Как он мог забыть? Который час? Часы над его кроватью показывали без двадцати восемь.

Гаррисон окаменел. Заседание уже в самом разгаре!

Впервые в своей жизни он забыл об обязанностях члена правления.

В состоянии крайнего раздражения он схватил оплаченный счет за электричество и швырнул в корзину.

Натан. Мэтью. Гаррисон нервно провел рукой по волосам. Даже вспомни он о заседании, положение безвыходное. Такого с ним еще не бывало. И как только он мог допустить подобную оплошность!

Натан схватил рекламное объявление страховой фирмы и бросил по примеру дяди в корзину.

— Натан больсой мальчик.

— А дядя Гаррисон идиот, — отозвался Гаррисон.

— А Гави идет, — подхватил Натан.

— Ах ты, бесенок!

Исключение Кэрри. Правление проголосует за исключение Кэрри из кооператива. Гаррисон судорожно старался найти выход из положения.

— Натан, пошли гулять! — вскричал он, наконец, подхватил Мэтью и бросился в гостиную.

— Гулять?

Натан побежал следом.

— Да, да, гулять! — Он поспешно разложил коляску и посадил в нее племянников. — Уж ты прости меня, Натан, ты, брат, знаю, чувствуешь себя неважно, но придется потерпеть.

И Гаррисон стремглав выскочил на лестничную площадку к лифту.

Может статься, правление еще не успело проголосовать за резолюцию относительно Кэрри. Заседания порой длятся дольше двух часов. И Гаррисон в ожидании лифта нервно стучал пальцем по кнопке.

Гаррисон ворвался в помещение, где происходило заседание, и, не обращая внимания на изумленные лица присутствующих, провез коляску к столу, за которым обычно сидел.

— Прошу прощения за опоздание! Раньше никак не мог.

— Гави идет, — пролепетал Натан в наступившей тишине.

Гаррисон улыбнулся, но переводить не стал.

— Мы вас уже и не ждали, мистер Ротвелл, — строго сказала председатель правления миссис Гринбороу.

— Тем не менее, я здесь, — улыбнулся он даме в дорогом костюме и с шикарным бриллиантовым перстнем.

— Что вы здесь, нам известно — ваша машина стоит на парковке, — вмешался мистер Отвелл, неизменно одетый вне зависимости от сезона в белые слаксы, майку и кроссовки, чтобы в любую минуту иметь возможность забить мячик для гольфа в ямку. — Тем не менее, вы опоздали почти на час!

Отвелл всегда раздражал Гаррисона. И сегодня — тоже.

— Я же сказал, что никак не мог освободиться раньше.

Два других члена правления воззрились на него так, словно он свалился с луны. Делая вид, что роется в лежащих перед ним на столе бумагах, Гаррисон тайком оглядывал зал. Народу сидело мало, чему он очень обрадовался, но даже при таком беглом осмотре, он не смог не заметить, что все взоры устремлены на него.

В чем дело? Да, он опоздал. И сильно. Одет по-домашнему — не в костюме. Подумаешь, какая важность! Почему же ему не сообщают, о чем шла речь до его появления, и не продолжают заседание?

И, конечно же, очень странно, что они, как бы не замечают присутствия детей. Гаррисон решил сам прояснить ситуацию:

— Мои племянники. Приехали ко мне погостить.

— Это нам известно. — Миссис Гринбороу разложила перед собой бумаги. — В правление поступило три жалобы на невыносимый шум, производимый вашими гостями.

Из второго ряда на Гаррисона пристально глядела миссис Гарнер.

— Как вы сами понимаете, это ставит нас в весьма затруднительное положение. Как раз перед вашим появлением мы обсуждали данный вопрос.

Целых сорок пять минут? Гаррисон взглянул на положенные перед ним копии жалоб — к его удивлению, они были от разных жильцов. А ведь, кроме миссис Гарнер, ни один не удосужился заглянуть к нему и просто поговорить по-человечески.

Краем глаза он заметил, что Натану надоело сидеть спокойно, и он заерзал на своем месте.

— Приношу извинение за причиненное беспокойство, — сказал Гаррисон. — Завтра моя невестка возвращается, она заберет мальчиков, и вопрос будет исчерпан.