Расписание лежало на крышке бара. А рядом — вариант, составленный Кэрри. Пробежав глазами утренние часы, он остановился на обеде.
Кэрри предлагала дать детям поиграть вместе, пока готовится обед. На случай, если они закапризничают, имелись различные варианты.
С первого взгляда все казалось проще пареной репы, но Гаррисон то уже знал, что это не так! Вот когда все полетит вверх тормашками, он припрет Кэрри к стене вместе с ее расписанием!
На удивление, все шло как по маслу, и в половине десятого Гаррисон, расправившись со всеми делами, уселся на тахту. Стараясь не приглядываться к кучке нижнего белья Кэрри, он предался размышлениям.
Кэрри тихо постучала в дверь. Он, молча, открыл.
Она бросила взгляд на спящего Мэтью, прошептала: «Я вижу, вы придерживались моего расписания» — и, не спрашивая разрешения, прошла в комнату.
— Откуда вам это известно? — поинтересовался Гаррисон.
— Ну как же: сейчас половина десятого, все сделано, наступил «родительский час»… — Она погладила тахту. — Садитесь и занимайтесь своим делом. Я на минуту — забрать белье.
— А что полагается делать в «родительский час»?
Гаррисон внимательно смотрел, как она складывает белье.
— Расслабиться. Вспомнить о друзьях. Беседовать, пить вино. — Она улыбнулась. — И трудиться, сотворяя братьев и сестер своим детям.
Гаррисон сменил тему разговора:
— Как вы могли заметить, я вас не спрашиваю о Фелиции. Честно говоря — просто боюсь спрашивать.
— И зря боитесь. Она осталась очень довольна. Даже дала ребятам из группы свою визитную карточку.
— Зачем?
— Хочет помочь им встретиться с нужными людьми. У этой женщины связей больше, чем паутины у паука.
Очень точная характеристика Фелиции!
— Кстати, теперь мне понятно, почему вы остерегались заслужить ее неодобрение, — заметила Кэрри.
— Да я и не остерегался вовсе!
Кэрри саркастически взглянула на него и села на тахту, подогнув под себя ноги.
— Мы с Фелицией говорили о вас.
Кэрри лукаво улыбнулась.
Гаррисон ощутил холод в животе.
— По-моему, она положила на вас глаз, — продолжала Кэрри.
— Я и слышать этого не желаю!
— Почему? Вы же сможете использовать ее в своих целях.
Кэрри смахнула несуществующую соринку с его плеча. Гаррисон отстранился.
— Ваши слова мне не нравятся. И… и мне незачем кого-то использовать. Моя работа говорит сама за себя.
Кэрри подняла брови.
— Допустим. Но, судя по оставленному мне расписанию, вам не написать следующую книгу самостоятельно. Должен кто-то помочь.
Следующая книга! Они и это обсуждали с Фелицией! Следовательно, Фелиция считает Кэрри близким ему человеком, а сама Кэрри и не думает ее разубеждать.
— Фелиция говорит, что спрос на вашу предыдущую книгу сильно упал и вам надо выступить с чем-то совершенно новым. Иначе ваша фирма прогорит.
Гаррисон онемел от удивления.
— Благодарю за информацию, но моя компания пока что процветает! — наконец сказал он резко.
Фелиция обсуждала с Кэрри все его дела! Интересно, с кем еще она беседовала на эту тему?
— Не принимайте близко к сердцу. Всего-навсего женская болтовня…
Сочувствующие интонации Кэрри еще больше разозлили Гаррисона.
— Я ничего не принимаю близко к сердцу! Но не в восторге от того, что издатель обсуждает мои дела с посторонним человеком!
— Это кто же посторонний человек? Я, что ли?
— Да, вы.
— И вы доверяете племянников постороннему человеку?
Гаррисону вспомнились слова Джона. Я не оставлю детей на неделю с посторонним человеком.
— Нет, вы непосторонний человек, — неохотно признал он. — И все же вам не следует лезть в мои дела.
— Помилуйте, от меня не может быть тайн! Мы с вами тесно связаны — детьми и стиркой белья.
— Мы ничем не связаны.
— Связаны. И вы сами того желаете.
— Я желаю? — А, в самом деле, желает он или нет? Он взглянул на женщину, сидящую рядом. Сейчас она походила на Мону Лизу. — С чего вы взяли? — поинтересовался Гаррисон, чувствуя, как сильно у него забилось сердце.
— А с того, что вы пялитесь на мои ноги.
— И не думал!
Гаррисон невольно взглянул на ее колени.
Потупившись, Кэрри приподняла край и без того короткой юбчонки.
— Прекратите!
— Почему? Разве вам не хочется меня поцеловать?
Возможно, она права. Он и в самом деле хочет ее поцеловать. Но не поцелует.
Гаррисон попытался отодвинуться, но рука Кэрри нежно легла ему на плечо.
— Кэрри! — Он отвел ее руку. — Вы очень привлекательная женщина…
— …но между нами ничего не должно быть, потому что… И, щадя мои чувства, вы находите массу уважительных причин. Например, спящий Мэтью, хотя он за тахтой, а свет можно выключить. — Кэрри из-под ресниц взглянула на Гаррисона. — Да и вообще мы можем перейти в другое место.
Гаррисон смутился.
— Мэтью — не проблема.
— И мне так кажется. Но ведь какая-то проблема есть.
Гаррисон кивнул.
— Я член правления кооператива и не хочу, чтобы на меня возлагали несбыточные надежды.
Кэрри возмутилась:
— То есть, по-вашему, я пытаюсь обольстить вас, рассчитывая на вашу поддержку в правлении?
Закрыв глаза, Гаррисон откинулся на подушку тахты.
— Не хочу давать повода для обвинений меня в том, будто я злоупотребил вашим доверием. Особенно если правление откажется пренебречь поданными на вас жалобами. И давайте на сегодня прекратим этот разговор.
— Да что вы, Гарри! Что касается правления, то мы уже договорились — я сижу с детьми, вы за это выступаете на заседании с красноречивым заявлением в мою защиту. Или вы передумали?
— Нет, конечно.
— И вы не желаете уделить мне чуть-чуть внимания в обмен на помощь в написании новой книги?
— Мне не нужна помощь, — ответил он, не открывая глаз.
— Ошибаетесь, еще как нужна! Но поскольку за ваше заступничество на заседании я уже сквиталась, вам остается отблагодарить меня иным путем. Я человек занятой. Работаю ночами. Вы работаете днем. Только поцеловав меня, вы можете рассчитывать, что книга выйдет в свет.
Она несла такую чушь, что Гаррисон расхохотался.
— Ну и штучка же вы!
— Это я уже слышала.
Кэрри пожала плечами.
Не отдавая себе отчета, Гаррисон притянул Кэрри к себе и поцеловал.
Он хотел всего-навсего чмокнуть ее, отпустить, обозвать шантажисткой и посмеяться, превратив все в шутку, но Кэрри прижалась к нему, обдавая ароматом цветочных духов.
И поцелуй почти мгновенно стал глубоко чувственным, что было весьма опасно. Опасно, если он намеревался, лишь пошутить и немедленно положить конец этой забаве.
Но это было выше его сил. Поцелуй Кэрри был каким-то живым. Настоящим. Сильным. Ни на что не похожим. Едва их губы встретились, он ощутил присутствие страсти.
Они нарушили все правила. Первый поцелуй — лишь проба сил, попытка выяснить, что представляет собой партнер и на что он способен. Первый поцелуй только намекает на то, что ждет тебя в будущем, ничего не раскрывая полностью.
А Кэрри, по-видимому, эти правила неведомы.
И Гаррисон не собирался ее в них посвящать. Он просто целиком погрузился в поцелуй.
Прошло какое-то время — сколько именно, он не имел представления, — и Кэрри подняла голову, отодвинулась и с улыбкой произнесла:
— Ну что ж, неплохо.
Неплохо?! Он лишился способности мыслить, потерял счет времени, а для нее это было всего лишь «неплохо»?
Ну, сейчас он ей покажет! Он протянул к ней руки, но Кэрри засмеялась и встала.
— Вы молодец, Гаррисон. Недаром мы с вами поладили.
— Молодец?
— Ну да. Многие люди настолько полны самомнением, что шуток не воспринимают. А вы легко включились в игру.
— Ку… куда вы? — с трудом выдавил он.
— Сушилка зазвонила. Моя стирка закончилась.
И Кэрри пошла прочь с таким равнодушным видом, словно они всего-навсего смотрели вместе телевизионную передачу.
Гаррисон смотрел ей вслед. Молодец? Шутка? Она считает их поцелуй всего лишь шуткой? Целуя его, она только развлекалась?