Признаюсь, что это очередное назначение меня весьма серьезно озадачило. Разумеется, в ходе войны вакансия члена Военного совета округа не могла бесконечно долго оставаться свободной. Но в то же время у меня были все основания предполагать, что на столь ответственный пост будет назначен человек, обладающий большим опытом политической работы в Красной Армии, занимавший ранее крупные посты в Вооруженных Силах и проявивший там свои организаторские способности. Справлюсь ли с обязанностями руководителя столь высокого ранга?

Своими сомнениями прямо поделился с Александром Сергеевичем. Однако впервые за время совместной работы он прервал на полуслове, сказал, словно поставил точку:

- Решение окончательное, пересмотру не подлежит, и не боги горшки обжигают. Жизнь покажет, что надо будет делать... В трудных случаях будем советоваться и сообща вырабатывать решения...

И все же за всю предшествующую службу мне еще не приходилось приступать к исполнению новых обязанностей, столь сильно сомневаясь в своей готовности к тому. Можно понять мое состояние, если вспомнить, что всего за какие-то двадцать пять дней, минувших с начала войны, уже довелось принять участие в формировании стрелковой дивизии и начать осваивать обязанности начальника управления политпропаганды округа. Теперь - еще одно назначение!

В принципе все это можно было бы воспринять спокойнее, как очередные повышения по службе, если бы был накоплен запас необходимых знаний и навыков. Следует, видимо, здесь упомянуть о том, что после окончания гражданской войны двадцать лет моей службы прошло в пограничных войсках, имеющих свою специфику, и задача должного понимания сути огромных перемен, которые произошли в Красной Армии за эти годы, выглядела далеко не простой.

Военному совету - высшей командной инстанции войскового объединения предоставлены огромные права и, естественно, не меньшие обязанности. Однако в чем они конкретно заключаются, чем конкретно должен повседневно заниматься член Военного совета округа, мне еще предстояло уяснить, да к тому же в процессе работы, с полной мерой ответственности за ее результаты.

К сожалению, никаких должностных инструкций, определяющих служебные права и обязанности члена Военного совета округа, в военное время не было. Правда, Постановлением Государственного Комитета Обороны от 9 июля 1941 года достаточно полно определялся служебный статус члена Военного совета армии на фронте, однако в условиях работы тылового округа это постановление было применимо только в его общих положениях.

Ко всему этому следует добавить, что входить, как говорится, в должность мне довелось в условиях постоянно меняющейся обстановки - именно в те дни Государственный Комитет Обороны и Ставка Верховного Командования приняли решения, которые коренным образом меняли характер деятельности руководящего состава МВО. Я имею в виду решение ГКО от 16 июля о строительстве Можайской линии обороны и приказ Ставки от 18 июля 1941 года об образовании фронта Можайской линии обороны, руководство которым возлагалось на командование Московского военного округа по совместительству.

А 16 июля 1941 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР "О реорганизации органов политической пропаганды и введении института военных комиссаров в Рабоче-Крестьянской Красной Армии". Этот указ был встречен нами с чувством глубокого удовлетворения, ибо с начала войны, в условиях ожесточенных боев с врагом, возникла необходимость повысить ответственность и командиров, и политработников на все стороны боевой деятельности войск. Следовало также считаться с тем, что развертывание Вооруженных Сил по штатам военного времени, восполнение потерь, понесенных войсками уже в первые дни войны, потребовали массового призыва из запаса командных и политических кадров с разным уровнем боевой и политической подготовки, Особенно эта разница в степени подготовленности чувствовалась в ротном и батальонном звеньях вновь сформированных частей, а это, в свою очередь, отражалось на качестве боевой и политической подготовки рядового и младшего командного состава.

Проводимая реорганизация значительно повышала ответственность Военного совета, политического управления округа и политорганов соединений и учебных заведений за повышение уровня боевой и политической подготовки формируемых боевых частей, резервов для фронта, а также кадров командиров и политработников, которые проходили курс ускоренной подготовки в военно-учебных заведениях округа.

В эти дни для нас стали правилом постоянные личные посещения мест формирования новых частей. Каждодневное общение с бойцами, командирами и политработниками формирований давали нам возможность своевременно вскрывать и устранять на ходу всякого рода недостатки в ответственнейшей работе по подготовке резервов для фронта.

Вспоминается одно из таких посещений Чернышевских казарм у Даниловского рынка, где новобранцы проходили ускоренный курс боевой выучки.

Пожилой комиссар батальона, фамилии которого я, к сожалению, не помню, до войны преподаватель истории педагогического техникума, в личной беседе пожаловался мне на то, что никак не может найти общего языка с командиром батальона, который допускает грубость в обращении с подчиненными, на все замечания комиссара реагирует крайне болезненно.

- Вы знаете, товарищ член Военного совета, - говорил комиссар с обидой, мне очень трудно воспитывать у бойцов уважение и любовь к командиру, который делает все для того, чтобы вызвать к себе неприязнь всех окружающих.

- А почему вы не доложите об этом комиссару полка? - спросил я.

- Видите ли... - Комиссар батальона несколько растерянно поткал плечами. Как-то неудобно подавать жалобы на товарища, с которым вместо буквально завтра предстоит вести бойцов в бой. Не деликатно это как-то, знаете ли!..

Положение здесь действительно вкладывалось довольно серьезное. Конечно, батальон в масштабах округа величина не большая, но в воспитательной работе не существует мелочей, и часто малая помеха способна разрушить осуществление самых больших намерений.

Пришлось задержаться в этом батальоне, пригласить командира и комиссара полка, в их присутствии и состоялся откровенный и довольно жесткий разговор с молодым командиром батальона.

Конечно, каждое посещение частей помогало наметить меры, в том числе и неотложные, касавшиеся в первую очередь улучшения материально-технического обеспечения. Однако Военный совет постоянно держал в центре своего внимания вопросы слаженности руководства, использование политорганами и комиссарами, партийными организациями своих прав и возможностей для повышения уровня политико-воспитательной работы.

Управление политической пропаганды округа было преобразовано в политическое управление, и его временно возглавил Ф. К. Прудников. Вместе мы за короткое время основательно изучили кадры политработников для того, чтобы на должности комиссаров назначить людей, хорошо зарекомендовавших себя на практической работе.

Но организационные преобразования были лишь частью мер. Речь шла о необходимости коренной перестройки всей партийно-политической работы с личным составом войск, поднятии ответственности политорганов и партийно-политического аппарата частей и подразделений за выполнение приказов командования, повышения воспитательной роли пропаганды и агитации, боевитости в работе партийных организаций, обеспечении авангардной роли коммунистов и комсомольцев в решении боевых задач.

Всякая перестройка, а тем более перестройка на ходу, требует больших усилий и безошибочности действий. Реорганизация работы политорганов проходила параллельно с решением многих других задач, по масштабам своим поистине государственного значения.

В этой работе мы исходили из требований утвержденного тогда же Президиумом Верховного Совета СССР Положения о военных комиссарах, в котором со всей ясностью было записано:

"Военный комиссар является представителем партии и правительства в Красной Армии и наряду с командиром несет полную ответственность за выполнение войсковой частью боевой задачи, за ее стойкость в бою и непоколебимую готовность драться до последней капли крови с врагами нашей Родины и с честью отстаивать каждую пядь советской земли".