Такер первым заметил измученную лошадь, стоявшую в небольшой рощице, и повернул Блу Боя, намереваясь загнать отбившееся животное в табун.

– Бедняга выглядит так, словно не пройдет и двадцати миль, не говоря уже об Орегоне, – пробормотал Такер, подъезжая поближе к изможденной лошади. Блу Бой, пробираясь через густые кусты, внезапно остановился, насторожив уши и тревожно фыркая.

– Что с тобой, малыш?

И тут Такер увидел под деревом две фигурки, которые, обнявшись, прижались друг к другу, дрожа от холода; и лицо ребенка скрывала густая завеса волос девушки постарше.

Такер медленно спешился и подошел ближе. Девушка была прекрасна, хотя на кончике слегка вздернутого носа чернел грязный мазок. Он сразу же узнал незнакомку, которую впервые увидел около дверей лавки в Индепенденсе неделю назад. Тогда она держалась за руку угрюмого мужчины, решительно и быстро тащившего ее по тротуару. Проходя мимо Такера, она назвала мужчину мистером Джонсоном. Такер еще подумал тогда, что столь хорошеньким девушкам не к лицу выглядеть такими несчастными.

Он продолжал смотреть на нее, внезапно осознав, что незнакомка еще красивее, чем показалось сначала. Ее лицо было одним из тех, от которых невозможно отвести глаз: овальное, с высокими скулами, выгнутыми бровями, алебастровой кожей и нежно-розовыми губками сердечком. Волосы цвета темного меда, густые и вьющиеся, рассыпались по земле роскошным ковром. Только одно портило идеальную картину – лилово-желтый синяк, расплывшийся на левой щеке, потускневший, но достаточно хорошо заметный.

Уж не работа ли это мистера Джонсона? Такер вскипел от бешенства при одной этой мысли. Только услышав, как она резко втянула в себя воздух, Такер сообразил, что смотрит в широко раскрытые серые глаза оттенка крыльев голубки, темнее у внешнего края радужки и почти серебряные у самого зрачка.

Неожиданно вместо прекрасных глаз перед его носом появился длинный кинжал.

– Что вам нужно? – резко спросила она.

Что-то подсказало Такеру, что незнакомка не задумается пустить в ход оружие – слишком безошибочно читалось написанное на ее лице отчаяние. Такер поднял руки и отступил:

– Совершенно ничего, мисс. Увидел вашу лошадь и подумал, что она отбилась от табуна.

Плечи девушки едва заметно расслабились, но взгляд по-прежнему оставался подозрительным.

– Она просто отдыхает.

– Понятно. Могу я спросить, что вы делаете здесь совсем одни?

– Собираемся присоединиться к каравану.

– Собираетесь? – переспросил Такер, оглядываясь.

– Я и моя сестра.

– Вас только двое?

– Да, я и она.

Девушка поднялась, держа нож в правой руке и стиснув ладошку девочки в левой, бессознательно-вызывающим жестом подняв подбородок, почти подталкивая Такера к дальнейшим вопросам.

– Мы хотим поговорить с вожатым каравана. Такеру очень хотелось задать еще несколько вопросов, но он решил предоставить это Дэвиду.

– Приведите вашу лошадь, и я доставлю вас к нему.

Несколько минут девушка молча рассматривала Такера. Все в ней излучало явное недоверие. Наконец, словно подчиняясь неизбежному, она опустила руку, все еще сжимая нож, словно рукоятку меча, и кивнула Такеру.

– Рейчел, – велела она тихо, – собери наши вещи.

Пока младшая сестра поспешно закатывала жалкую утварь в одеяла, девушка оседлала старую кобылу. Когда все было готово, она подсадила Рейчел в седло и снова повернулась к Такеру.

– Можно ехать.

Что это на нее нашло? Она действительно угрожала ножом этому человеку. Неужели и вправду пустила бы его в ход? Еще минуту назад Мэгги была уверена в этом, но сейчас мужество, казалось, покинуло ее.

Внутренне сжавшись от страха, она нерешительно, то и дело поглядывая на Хакера, приблизилась к высокому мужчине с мускулистой грудью и широкими плечами. Правда, лицо его оказалось обветренным и морщинистым, волосы побелели, а светло-голубые глаза были довольно дружелюбными. Мэгги от души надеялась, что сердце мистера Фостера окажется таким же добрым.

– Дэвид, эта юная леди хочет поговорить с тобой, – объяснил ее спутник. – Мисс, это мистер Фостер, вожатый каравана.

Мэгги попыталась подавить страх и спокойно начала:

– Меня зовут Мэгги Харрис. Нам с сестрой необходимо добраться до Орегона, и мы бы хотели присоединиться к вашему каравану.

Дэвид задумчиво оглядел девушку и присмотрелся к Рейчел, по-прежнему сидевшей в седле.

– Где ваш фургон?

– У нас нет фургона, сэр.

– А родственники?

– Наши родители в Орегоне, – солгала Мэгги, не моргнув глазом.

Но взгляд вожатого оставался таким же пристальным.

– Мэгги… – дрожащим голоском прошептала Рейчел.

– Все в порядке, киска, – заверила ее сестра.

– Как же случилось, что вы пытаетесь добраться до них совсем одни?

– Наши родители отправились в Орегон два года назад. Они хотели сначала устроиться на новом месте, а потом прислать за нами. Мы должны были ехать с другой семьей, Смитами, но в последнюю минуту они передумали.

Мэгги сама не знала, откуда берет слова, даже не могла сказать, связно ли объясняется, она понимала только, что должна убедить вожатого взять их с собой в Орегон.

– Что еще нам было делать? Идти некуда, других родственников здесь нет, а наш дом в Пенсильвании продан.

– Подождите минутку.

Мэгги, с бешено колотящимся сердцем, повернулась к молодому человеку, нашедшему их сегодня утром. Сквозь аккуратно подстриженную бороду она успела разглядеть четкую линию челюсти и решительный рот. Глаза темно-шоколадного цвета наблюдали за ней с неприятной проницательностью.

– Кажется, на прошлой неделе я видел вас в городе около лавки. С каким-то человеком. Мистером Джонсоном, если не ошибаюсь.

Он видел ее с Сайрусом, мрачным ворчливым хозяином гостиницы, гордым обладателем носа картошкой, у которого вечно несло изо рта какой-то омерзительной вонью, и которого дядя выбрал ей в мужья.

Мэгги проглотила горькую слюну, вызванную одним лишь воспоминанием об этом человеке, и попыталась не показать своего отвращения.

После пяти лет попыток и стараний избежать постоянных издевательств и побоев со стороны Сета Харриса Мэгги приучилась думать и соображать так же быстро, как бегать. Поэтому она тут же ответила без видимого колебания, но с приличествующей случаю нерешительностью:

– Это, должно быть, друг нашего дяди. Дядя внезапно умер, пять дней назад. Кроме него и родителей, конечно, у нас нет ни одной родной души в мире. Дядя привез нас в Миссури, чтобы оставить у Смитов, но они передумали ехать в Орегон, и он пытался найти нам других спутников, но тут… скончался и оставил нас одних.

– Не похожи вы на девушку, у которой только что умер любимый дядя.

Пронизывающий взгляд молодого человека еще раз послужил предостережением и напомнил Мэгги об осторожности. Нужно хорошенько подумать, прежде чем говорить. И, возможно, правда сослужила бы ей лучшую службу, чем ложь.

Мэгги снова вызывающе подняла подбородок:

– Ошибаетесь, не очень-то мы любили друг друга. Но мы похоронили его, как полагается, на последние деньги.

Помедлив, Мэгги добавила для большего правдоподобия:

– Мистер Джонсон не собирался оставлять нас у себя. Пришлось уехать. Куда еще нам было деваться?

Дэвид Фостер громко откашлялся:

– Нам лучше собрать всех, Такер. Попроси людей прийти. Девушки, вы пойдете со мной.

Мэгги, обернувшись, потянулась к Рейчел и, осторожно сняв малышку с седла, закинула белокурые косички ей на плечи.

– Помни, Рейчел, – прошептала она, – наши родители живы. Они должны этому поверить, иначе не помогут нам. Понимаешь?

Рейчел кивнула.

– Хорошо.

Следуя за Дэвидом, Мэгги осторожно оглянулась. Мужчина, которого мистер Фостер назвал Такером, смотрел ей вслед. Девушка почувствовала себя так, словно он проник в ее мысли и понял, что она лжет. Мэгги быстро отвернулась.

Такер оперся о фургон, глядя поверх голов собравшихся. Мэгги Харрис стояла неподалеку от Дэвида: спина прямая, голова высоко поднята. Изящная, узкокостная, невысокая, она излучала силу, до сих пор не виденную им в женщинах, но это не могло скрыть ее красоты, которую не портило даже мешковатое выцветшее платье. Внимание Такера привлекли ее глаза. Хотя она просила помощи у незнакомых людей, в сиреневато-серых глубинах не было заметно мольбы. Он не сомневался, что девушка боится отказа, однако она ничем не показывала этого собравшейся толпе.