Порадовалась, что она в штанах и рубашке с жилетом. Не стесняет движений. Ещё лучше то, что на поясе — кинжал. Не меч, конечно, но клинок, к которому привычна рука.

Рыбы подплывали молча, еле шевеля плавниками. Бездумные пустые глаза не выражали ничего — однако несли смерть.

Гвенн скинула с себя жилет, обмотала его вокруг руки. Встала поудобнее, повела плечами, выдохнула, готовясь к неизбежной атаке.

Рыбы замерли на миг, затем пошевелили плавниками — и кинулись на нее.

— Добро пожаловать на завтрак! — рыкнула Гвенн.

Кинжал отсекал перья, резал тела. Отлетевший плавник коснулся плеча, обжег до слез. Рука отяжелела, мгновенно налившись болью.

Царевна перехватила кинжал в левую руку. Ругнулась, припомнив всех тёмных и светлых богов. Нельзя дать этим тварям коснуться царевича! Один ожог не так страшен, но если накинется целая стая — не спасет ничего.

Гвенн изворачивалась, как могла, полосовала чёрно-белых рыб, рассекала скользкие тела, отбрасывала от себя.

«Выдыхать медленно, бить быстро», — твердила себе Гвенн, пытаясь замахиваться, не тратя силы.

Хищных рыб становилось всё больше. Они вылезали из расселин в скалах, расправляли плавники и бросались к Нису.

Гвенн сдвинула копошащуюся перед ней груду тел. Отбросила впившуюся в сапог тварь — и отогнала мысль, что она не продержится долго. Но и рыбы когда-то должны! были! закончиться! вдыхала Гвенн с каждым движением.

Сколько она уже здесь стоит? Миг? Час?

Ноги скользили в рыбьей и своей крови, тело немело, дыхание срывалось, вода мутнела, а полчища жутких тварей всё не иссякали.

Нис закашлялся, забормотал что-то неразборчивое. Не было времени ответить. Жив — и чудесно!

Удар, поворот, снова удар. Оттолкнуть рукой, которая уже не чувствует боли. Увидеть приближающихся хищников — успеть ударить первой. Пнуть ногой тех, кто пытается проползти к Нису по дну. Рассечь. Развернуться, сделать шаг назад.

Закололо бок, но Гвенн загнала боль подальше. Дышать стало чуть легче, пришла холодная, рассудочная ярость. Если ей стало страшно за Ниса, значит, должен был взволноваться и Айджиан! И дядька Скат!

Вот только где они? Куда их выкинуло из водоворота Ниса? Сколько ей ещё держаться?

«Сколько потребуется», — раздался в голове знакомый голос советника. Вот только видений ей и не хватает!

Как же она зла! Как не поняла, что это ловушка? Она собственными руками порвёт этого Дроуна на части — и будет делать это очень и очень медленно!

Злость была словно не её, а того, кто волновался за Гвенн. Этот кто-то, лёжа позади, умудрялся подпитывать её силой, отдавая свои последние капли.

Да в Бездну всё!

Гвенн разозлилась окончательно. Так сильно, что с рук, с кинжала слетело яркое пламя. Пронеслось до стен каменного мешка, вспыхнуло миллионом отвратительных белых огней — и вернулось обратно. Гвенн вдохнула огонь и закашлялась от боли. Она порадовалась лишь тому, что все твари — все эти мерзкие бело-чёрные твари! — наконец мертвы. А Нис жив.

И тут её наконец приняла благословенная тьма.

Гвенн больше всего хотелось, чтобы её не трогали. Переломов нет, отлежалась бы себе пару дней, где упала… Нет, кто-то поднял её, не обращая внимания на шипение — и даже на то, что она впилась ногтями в чужое плечо. Несли её недолго, но мучительно. Кости она ломала не раз — и не раз ломали ей; к царапинам, ожогам и ранам волчице, воспитанной в военной строгости, было не привыкать. Но сейчас нестерпимой болью отдавался каждый вздох и колючими иглами — каждое прикосновение. Казалось, пламя все еще полыхает вокруг, и Гвенн заскулила жалобно, когда сил держать себя в руках уже не осталось.

Очень хотелось и очень страшно было спросить про Ниса.

Гвенн всё же спросила, на что грудь отозвалась новым сполохом боли, а мир вокруг — словами:

— Жив, молчи!

Не успела царевна возмутиться этакой невежливости, как её положили на очень мягкое и взяли её за руки. И тут же сами собой выстроились магические щиты, не давая проникнуть чужой силе.

— Терпи. Не обижу. Дочь.

Подчиняться было не в характере Гвенн, но она опустила защиту перед тем, кто говорит коротко, заставляет воду ходить ходуном и называет её дочерью.

Холодная, чистая, целебная сила полилась через запястья, успокаивая, питая, баюкая… И Гвенн отдалась этим ласковым волнам.

Приходила в себя, пила что-то очень тёплое и горькое и вновь засыпала, ловя себя на глупом вопросе: почему в морском царстве лечебные снадобья ещё более противны на вкус?

Мысли плавали где-то очень далеко, редкими ручейками, не собираясь сливаться в единое русло.

Лайхан говорила, что Нису мало что может повредить. Значит, напрасно она отмахивалась от стаи рыбоптиц? Нет-нет… точно! Керраны для Ниса были опасны, и морской царь их извел. Видимо, не всех.

Обычные яды царевича не брали. Интересно, как он это выяснил? Совал в рот все подряд?

Потом к Нису привязалось нечто непонятное, что смог убрать только Айджиан. И опять неизвестно, кто виновен. А статуя конюшего так и украшает вход к Ваа…

Ваа? Может ли быть замешан Ваа?

Гвенн покрутила и так и сяк и решила, что Ваа похож на интригана не больше, чем Гвенн на Темстиале, изящной царевны какой-то там впадины. Очень глубокой, пусть и небогатой водорослями, жемчугом или едой, зато имеющей иные сокровища: тёплые камни, дающие ши-саа тепло и возможность ходить по Океании, как по земле.

Но есть что-то, что может делать только кровь Балора.

Нис гасил какие-то волны, ничего хорошего не несущие жителям моря. А ещё Айджиану нужен Ключ Силы благословлять воду… Зеленый камень, один из трёх. Синий — у Майлгуира, жёлтый — у неблагих, а зелёный — средоточие магии, висит на шее у Айджиана. Вернее, он красный, но кажется зеленым под толщей воды. Его даже отнять нельзя! Он может быть вручен только по доброй воле.

Да и кто может претендовать на трон морского царя?

Дроун? Желание порвать его на множество мелких рыбёшек у Гвенн истаяло. Не стал бы он так явно подставляться, а если бы и стал — давно подстелил бы себе соломки, или, как тут говорят, подлил айстрома. Как передают послания от его величества Айджиана? Надо узнать. Если как у благих, то подделка документа подобной важности — бумаги, подписи — это сложно, тут проще исказить текст.

Нет, надо думать. Всё происходящее началось не так давно. Лайхан говорила, на Ниса не было покушений уже без малого тысячу лет. Теперь с верхними — с благими, чуть не выругалась Гвенн, — перемирие. Перемирие всегда грозит новой войной.

Самые главные враги ши-саа — ледяные фоморы. Как же их… Ши-айс. Не признающие власть Айджиана, запертые под коркой льда на далёком севере. Но разве у них не может быть шпионов? Убивая Ниса, они убивают самого Айджиана, древнего бога, не подверженного ни ядам, ни проклятиям. Ну и кто тогда будет держать равновесие, давать ши-саа дышать в воде, позволять одновременно и селки с бен-варра плавать, и фоморам — ходить? Или, имея при себе ключ силы, можно благословлять воду любому?

Но кто осмелится?

Тёплое море и Аррианская впадина — самые богатые земли. А ещё восточный Лотмор и западный Хейлис, откуда родом Лайхан. Айджиан владеет порядка десяти… нет, четырьмя океанами и морями без числа.

Князья, как короли Благих земель, жадны до власти. Надо поспрашивать Лайхан поподробнее и прислушаться к тому, что говорят во дворце.

Гвенн заснула снова, недовольная своими мыслями и не пришедшая ни к каким выводам, кроме одного: быть настороже.

Когда, очнувшись в следующий раз, царевна увидела перед собой Лайхан, то выдавила хрипло:

— Как передаются послания от владыки?

На что золотые брови на голубой коже чуть приподнялись, и до ушей Гвенн донеслось:

— Она бредит!

Суховатый спокойный голос ответил:

— Не похоже.

Дядька Скат! Вот кто приказывал ей держаться, сколько потребуется.