Почему именно меч-нож-кинжал? Я переключил внимание на левую руку: там тоже клинок вырос… а на правой исчез…

– Букач, высунь рыльце. Ты видишь – что у меня на левой руке? Магию видишь?

– Да, о Великий, не убивай меня!

– Ну что ты сразу хныкать? Никто не собирается… покамест… Что ты видишь?

– Пырялку.

– Блин! Сказано же: не дрожи. Просто я экспериментирую.

Тут я спохватился, зыркнул по сторонам – нет, абсолютно никому нет никакого дела до того, что чувак руками машет и сам с собой разговаривает. Раньше в людных местах на это больше обращали внимание, а теперь каждый пятый при мобильной гарнитуре, им, типа, лень трубку возле уха держать, вот и ходят по улице, разговаривают вслух не пойми с кем.

Пырялку она видит. Нуте-с, нуте-с… А если так? – я зачем-то набрал в легкие побольше воздуху и яростно вперился вытаращенным взглядом в обе растопыренные ладони. Если я и колдовал – то дикарски… наобум, не имея ни малейшего представления о том, как это делать. Просто пожелал, чтобы у меня когти на руках появились вместо гладиуса или томагавка – и они появились, выросли, точно такие же, как у Фредди Крюгера! Длинные, острые на вид, полный десяток – по числу пальцев – и полупрозрачные, голубого оттенка.

– А сейчас у меня что, а, Букач? Что у меня на руках, на пальцах?

– Дак рожны! Вона, страх один, какие!

– Чего, как ты сказала? Рожны?

– Пощади, о Великий!

– Повтори, как ты когти назвала?

– Ну, эти… вилы, рожны. А когти-то – оно вернее! Ты прав, о Великий, а я прошиблася. Не убивай!

– НЕ УБЬЮ! Блинннн!.. Достала ты меня конкретно своими мольбами. Не убью, сказано же. Значит, ты видишь мои когти?

– Да, о Великий.

– А сейчас? – Я спрашиваю, а сам захотел, чтобы когти укоротились… пусть вообще из вида исчезнут… – и они послушно пропали с пальцев.

– А ныне-то будто в рукавички попрятались! Как ты добр ко мне, о Великий, ты меня пощадил!

– Это временно, пока нервы не лопнут. Значит, так. Просьбами о пощаде меня больше не допекать, потому что а) пока не собираюсь я тебя изничтожать б) захочу – не помогут твои мольбы. Ясно?

– Да, о Великий!

– О великим не называть. А зови… Кирпичом зови.

И тут Букач впервые за время второго нашего с нею знакомства, проявила неповиновение моей воле, пусть и на словах: еще дальше высунула из сумки хоботок рыльце, раззявила его и… не знаю как это сформулировать… ну, заплакала, зарыдала. Несмотря на то, что всхлипов, как таковых, не слыхать, да и слез не видно – однако я понимаю, что рыдает.

– Я не могу, о Великий! Не могу тебя Кирпичом чехвостить, убей лучше!

Странно. То ли мы с Букач оба сумасшедшие, а не только я один, то ли у слова «кирпич» есть некие сакральные смыслы, о которых я ничего не знаю.

– Так. Букач, быстро прекратила истерику, нам через минуту в маршрутку садиться! Что такого плохого или неправильного в слове кирпич? Отвечай, не тормози.

– Не знаю, о Великий!

Она не знает. Угу. А мы уже вплотную подобрались к остановке возле метро «Старая деревня», и я прикидываю, на какой маршрут нам будет повыгоднее сесть, чтобы как можно ближе подобраться к дому, потому что прямо к нему отсюда ничего не идет кроме такси… Ай-яй-яй, порази меня гром! Мне же еще в компьютерный магазин заехать надо, заказ забрать! Все, проблемы выбора завершились благополучно в пользу такси! Но – это тем более надо будет нам с Букач заранее разговор утрамбовать до логического конца.

– Что такое кирпич? Отвечай.

– Ну, это… это как камень. Стены ими собирают. Склепы возводят… для мертвяков, чтобы их в заложных переделывать… Потому – неправильно так-то звать. Ты-то – вон, высок статью! Выше всех!

– Заложные – это кто?

– Да низкие! Под кирпичами-то по черному умыслу и погребенные!

– И всё?

– Да, о Великий. Не гневайся.

Понял я через слово эти путаные объяснения «от Букач», и понял так: я – в её мнении – фигура очень высокого ранга, «о Великий», типа! Кирпич же – всего лишь атрибут неправильного погребения, чтобы из человеческих покойников создать нечисть самого низкого ранга. Может, я правильно врубился, а может – и сам домыслил, но вникать сейчас просто некогда, отложим дознание до лучших времен.

– Я не гневаюсь. А только чувствую, что с двумя такими молодцами как вы с Дэви, я до собственного юбилея не дотяну. В смысле, до тридцатника… Не с молодцами, с молодицами…

– Не поняла я, о Великий, словес твоих! Не гневайся!

– Я не гневаюсь. И вообще – это я не тебе говорил. Теперь же ты слушай, внимай: сейчас мы сядем вон в ту повозку, ведомую простецом-человеком, поэтому ты, Букач, должна сидеть с захлопнутой пастью и не издавать ни звука. Заговоришь – только когда я разрешу, а это будет не ранее, чем мы покинем автомобиль и некий магазин сразу же после автомобиля. Понятно?

– Да, о Великий. Что такое магазин?

– Лабаз, торговая лавка. Поняла?

– Да, о Великий.

Вот, почему я такой мягкий, словно воск? И почему – воск? По чести сказать, про свойства пчелиного воска я знаю только из книг, в руках никогда не держал, разве что запах иногда чуял… Но – воск мягкий, вот и я то и дело оказываюсь размазней! Дэви – постоянно, когда я дома, нудит под ухом, Катя Горячева пытается вертеть мною как хочет… Ну, предположим, у Кати не слишком сие получается, и у Ленчика с Женчиком тоже, но зато эти две охренетительные особы… трещалки… благоприобретенные опухоли моего мозга и когда-то безмятежного бытия… Обе стелются предо мною, как перед Зевсом: сплошь фимиамы, падания ниц, мольбы, славословия, объяснения в любви… И обе с легкостью выкручивают для себя, в общении со мною, все желаемое, что от меня зависит… Ужели в этом донорском беспределе – судьба всех мужчин? Если верить покетбукам, блогбастерам и собственному жизненному опыту – то да.

Сколько минут я шел от поля битвы до станции метро? Минут двадцать, того не более, а ведь одежда моя высохла! Не рановато ли ей? Я потрогал прическу – есть кое-где влажность, пошевелил пальцами ног – мокрющие! Значит, не привиделся мне ливень. Хватит себя проверять, хва-тит.

– По Испытателей, до самого метро Пионерская и там развернуться в обратную сторону. Я заберу заказ из компьютерного магазина и проедем еще чуть-чуть, почти до Серебристого бульвара.

– Харашо, как скажиш, начальник!

– Заказ должен быть готов, надеюсь, что ждать нам не придется.

– Придется – падаждём, там есть где стаять, я зынаю.

– Ок, тогда по коням!..

Вот, что в окружающей действительности сильнее всего может заботить сравнительно молодого человека моего возраста и сложившихся вокруг обстоятельств во время недолгого турне: Старая Деревня – Пионерская – компьютерный лабаз – Серебристый бульвар – мой дом? Наверное, на тысячу случаев найдется тысяча вариантов, но лично я то и дело перескакивал мыслями с одной темы на вторую и обратно, а всего, как я уже сказал, их было две:

1) Как пройдет взаимное знакомство моих новых негуманоидных сожительниц, Дэви и Букач, и что в принципе может собою представлять общение между ними???

2) Что теперь, вдали от Елагина острова, будет с моими новыми способностями?

По второму вопросу я взялся экспериментировать прямо в тачке: сижу возле небритого водителя, мне ровесника, явного уроженца Кавказа, на шее у него цепочка с православным крестиком, и поочередно выщелкиваю на каждой руке то когти, то гладиус, то этот… типа топорика-томагавка… Попытался дубинку сделать, так она у меня очень уж непристойного вида выходила, так что я остановился на мече и когтях. Водила – ноль внимания на то, что я пустые пальцы растопыриваю, зато попытался раскрутить меня на разговоры о предстоящем чемпионате Европы по футболу! Я не люблю футбол, но разговор поддержал, сугубо из вежливости… на всякий случай, дабы не смущать посторонних людей своими собственными речами и поступками, которые могут показаться им странными. В основном говорил таксист, я же только подбадривал его осторожными репликами невежды.