– А так не бывает. Бывает иное. Время от времени на просторах вашей человеческой цивилизации нарождаются существа, люди, но несколько отличные от других людей. Их легко узнать по высокому взгляду, способному проникать сквозь обыденность: они странные и неспокойные, они многое могут, они одиноки, они подспудная угроза существования всему и вся, включая врагов и друзей, точь в точь как ты. И у каждого из них, молодой человек, точь в точь как у тебя, есть под сердцем двое близких существ, столь же странных и неспокойных, очень разных, но не из мира людей. Ты узнал себя в этом описании?

– Нет, хотя намек понял. У меня их трое, этих существ, включая кибера Дэви. Хотя бы по этому параметру я не подхожу под ваши описания. Не заговаривай мне зубы.

– Мы не понимаем, о ком ты говоришь, но это не важно. Прецедент был, мы уже отдавали ее тебе, Машу твою, запросто, безо всяких договоренностей, потому что она влияла на твою человечность, а нас с сестричкою это забавляло… И в ответ такая неблагодарность! Ты заморозил пространство и время – ой, ой какой ты сильный! Но даже и тебе не по росту удержать сие навсегда или надолго. И даже отцу твоему подобное не по силам, хотя наверняка он уверен в обратном. Равно как и нам с сестрицею, но мы хотя бы это знаем. А если ненадолго – почему бы и нет? Продлим остановившееся мгновение, потрафим человеческому в нас и в тебе, поговорим немножко. Ты не можешь нарушить, но можешь постичь. В свое время ты имел непродолжительную беседу с моею сестрой, там, в вестибюле Эрмитажа, я хочу восстановить равновесие и так же поболтать с тобою накоротке. Можешь назвать это любопытством. Итак, о чем мы будем говорить?

Если эта тетка, по имени Жизнь с большой буквы, затеяла побеседовать со мною – то я не против. Если она собирается усыпить мою решимость таким способом – обломается, я буду настороже.

– О, да! Будь настороже, будь силен и бдителен, молодой человек. Ты же у нас до сих пор человек?

Она еще и в мыслях читает… В МОИХ мыслях!.. Впрочем, черт бы с ними со всеми…

– Поговорим, хорошо. Ты упомянула моего Отца. Где он и что с ним? Я чувствую, что он где-то там… непонятно где… типа, занят…

– Не в моей компетенции на такие вопросы отвечать, но изволь, подскажу, ибо это имеет прямое отношение к теме нашего с тобою… взаимонедопонимания.

Твой отец решает важный для себя вопрос. Он сейчас в состоянии войны, он бьется против самого себя. И когда-нибудь непременно победит. И проиграет. Это будет одно и то же. Но даже и твоему очень, и очень, и очень могущественному отцу не дано преодолеть некие парадоксы. Он хочет невозможное сделать возможным, но так, чтобы оно оставалось невозможным.

– Темна вода… Вроде того, что поднять камень, который он не в силах поднять?

– Да, вроде. Но, все-таки, несколько сложнее, чем в твоей аналогии. Отсюда переходим к тебе и к твоему нежеланию соблюдать тобою же оговоренное, твоим же словом скрепленное.

– Ну, я слушаю?

– Ты можешь разрушать и строить, щадить жизни и отнимать их, ты в силах жить бесконечно долго и принимать любые формы своего бытия. Тебе по силам выполнять волю твоего отца, либо слегка противиться ей.

– Я послушен Воле его!

– Врешь. Но это твое дело. Да, ты способен на многое, но даже и тебе не выпрыгнуть за пределы неких границ, очерчивающих ареалы бытия или небытия. Итак…

– Никаких итак. Теперь Ты послушай меня. И ты, мешок с костями, тоже послушай, это вас обеих касается. Меня с самого раннего детства звали Кирпич. И совсем недавно, еще несколько дней тому назад, пытались превратить в некую ступеньку, блин, кирпичёвую составляющую в храме некоего общечеловеческого будущего. Меня при этом не спросясь! Так вот: или Маша вернется ко мне, без условий и договоров, такая как есть, в нынешнее мое мгновение, или я стану иным кирпичом… для всего сущего во Вселенной.

– Каким иным? – это заинтересованная младшая подала голос, и теперь он звучал знакомо, как когда-то, во всяком случае – без замогильного шелеста, по-моему, даже со сдержанным смешком.

– Я стану кирпичом, который расколотит нахрен всю витрину вашего пространства-времени вместе со всем содержимым. Или иначе образ построю: я стану запрещающим знаком «кирпич» для вашего с сестрою дальнейшего продвижения по времени-пространству. Короче говоря, выдерну под корень все посевы живого, включая инфузорий и бактерий в Марианской впадине Тихого океана и во льдах Антарктиды! И тогда не останется ни тебя, ни тебя!

– И тебя тоже, дружок.

– И меня тоже.

– Ты рассуждаешь очень нелогично, молодой человек Кирпич. Я бы даже сказала: предельно глупо. Да и твой отец будет тобою недоволен. Весьма недоволен.

– Пусть.

– А, кроме того, ты уверен, что у тебя получится? И что все сущее в нас исчерпывается данной планетой?

– Не уверен, но я попробую.

– Пробуй. – Это старшая сестра вступила в беседу.

Я развернулся, раскинул руки пошире и вдохнул, решая на ходу – как начать…

– Погоди. – Старшая опять подала голос. – Ты действительно способен попробовать, хотя и вряд ли с успехом, но… зачем?.. Полагаю, все можно решить с гораздо меньшими затратами и ко всеобщему согласию. Сам все увидишь и решишь. Ты согласен с тем логическим посылом, что никто не в силах уничтожить абсолютно все, но при этом оставить что-то? Абстрактный вопрос, но прошу тебя ответить на него.

Я выдохнул, весь еще дрожа от… от… Перестал дрожать.

– Да, с этим силлогизмом я согласен, но не рассчитывай на него, меня он не остановит…

– Тогда, минуя промежуточные выводы, до которых ты сам способен додуматься и додумаешься ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ПРИМЕШЬ РЕШЕНИЕ, предложу тебе на выбор, взамен данного всеуничтожающего, несколько равносильных, достаточно простых исходов, касающихся тебя и твоей возлюбленной девочки Маши. Ты ведь ее любишь, да? Очень любишь? Больше, чем меня?

– Больше.

– Хорошо. Вот тебе исходы на выбор. Они исчерпывающи. Это значит – или они, или мечи кирпичи, как собирался. Варианты выбора, их количество и всеохватность, повторяю, ты волен проверить, прежде чем выберешь, повторяю еще раз: до того, как выберешь, ибо никто не заставляет тебя верить на слово. Но сделанный выбор никто уже не в силах будет изменить или отменить, или повернуть вспять, даже мы с тобою. Это не договоренность, но истина, единственная из тех, что не подчиняется Времени, ибо она и есть Время.

И не перебивать. Вставишь единственное слово поперек моей дальнейшей речи – я умолкаю навеки, а ты пробуй все, что тебе в голову взбредет, пока не кончишься. Кивни, если согласен? Молодецус. Итак. Маша тихо угасает, забытая, умирает от любви к тебе. Ты решил ее вернуть в этот мир. Сначала на сто часов по договору, а теперь и сверх того. И зачем?

Выбор первый: Маша возвращается, и вы с нею дальше будете жить поживать, пока она не состарится лет до тридцати-семидесяти, не потеряет товарный вид, и ты ее разлюбишь, отторгнешь от себя, предоставишь доживать самостоятельно.

Выбор второй: Маша возвращается, и вы будете вместе жить поживать, ты и она, которой ты будешь продлевать молодость, до тех пор, пока она тебе не надоест, пока ты ее не разлюбишь. Может быть, это случится через год, может быть через сто тысяч лет – но непременно случится, не сомневайся. И тогда она также будет низвергнута в старость, в забвение и в небытие, но тебе будет наплевать, ты уже будешь вполне доволен ранее пережитым. А она – ну, что ж, все люди смертны.

Выбор третий: ты наделишь ее вечной молодостью и будете жить поживать, пока кто-нибудь из вас не надоест своему партнеру… Если она тебе надоест – это одно, это всего лишь ей одной мучиться и страдать, а вот если ты ей надоешь – терзаться будете вдвоем и предолго!

Выбор четвертый: ты наделишь ее не только вечной юностью, но и неотменяемою силою, равновеликою твоей, в надежде на вечную любовь между вами… Сие чисто умозрительный выбор, просто, чтобы все щели заткнуть… Ну, сам понимаешь…

Выбор пятый: Маша возвращается к тебе, а ты добровольно отказываешься от ее вечной молодости, от своего могущества и своей вечной молодости, становишься типичным семейным обывателем. Менеджером по продажам, садовником, знаменитым художником, президентом, трактористом, киноактером… Вполне возможно, что вы с Машей заведете детей, будете жить долго и счастливо по земным обывательским меркам, не разлюбив, без измен, до старости и поочередной смерти…