«Идиот», — она не переставала произносить заклинание. Она не могла сейчас сказать ему не стрелять, ведь Микал…

Главный пес врезался в щит. Тело Эммы содрогнулось, удар раздался по ней, но она держалась, сапфир теперь пылал синим огнем. Ее голос громким чистым контральто, она приступила к сложным нотам, которые разделили бы ее фокус, сделав еще одну Работу возможной.

Это было частью того, что делало ее Главной — способность сосредотачиваться на множестве каналов эфирной силы. Вместимость не была безграничной, заряд силы прибывал и обновлялся волнами.

Но безграничная вместимость и не требовалась.

«Нужно лишь чуть больше вместимости, чем требует проблема», — часто говорил профессор софологии на третьем курсе.

Микал прибыл.

Его темно-зеленый плащ развевался, он приземлился посреди собак, Взглядом было видно ярость Щита, она вспыхивала яркими искрами, которые не видели обычные глаза. Появлялись предметы из магии: его мечи вырвались из скрытых ножен. Зачарованное серебро на лезвиях будет куда полезнее пистолета мистера Клэра.

А он был позади нее, шарик прорвал щит с внутренней стороны, которая не защищала. Ткань щита обрушилась, Эмма успела отразить ответный удар, пробив дыру в кирпичной ткани улицы и разрывая механическую лошадь на куски металла и плоти. Один из псов развернулся на пугающей скорости и бросился на нее и мужчину, которого она должна была защищать.

Она прокричала еще одно Слово, ее рука вскинулась снова, пальцы сложились в не самый приличный жест. Луч эфирной силы пробил пыль, разрушая еще больше поверхности дороги, врезаясь в сажепса.

Эмма вскочила на ноги, взмахнула рукой, и линия силы полетела от нее, пес сжался, скуля, разлетаясь на осколки. Она не могла долго удерживать хлыст силы, но если придет больше псов…

Последний умер от сияющих клинков Микала. Он пробормотал что-то на своем родном языке, развернулся и пошел к Главной. Это означало, что бой закончен.

Но разум Эммы не унимался. Она обернулась, слова умерли на ее губах, она искала взглядом. Она слышала шепот испуганной толпы. Магия пульсировала и капала с ее пальцев, фонтан алых искр вырывался в дождливый воздух. На миг настроение толпы чуть не отвлекло ее, но она закрылась от шума, сосредоточилась и искала источник беспокойства.

Следы колдовства сияли, слабые и угасающие, а мужчина, выстреливший, приняв врагов за собак, убежал. Он был чем-то защищен, раз колдунья не заметила его.

«Может, маг и не заметил бы его, но не Главная. От меня не скроешься. Мертвые все видят», — ее дисциплина была Черной, в такие моменты она была рада пользе, если бы у нее было время это.

Время менялось, она преследовала его по крышам к плохо пахнущему переулку, каждый шаг был недовольным, вкус страха и крови был у него во рту. Что-то его ранило.

«Микал? Тогда почему он не убил…».

Мир вылетел из-под нее из-за ошеломляющего удара по плечу, боль раскатилась в ее груди. Микал закричал, а она не могла дышать. Колдовская сила полилась свободно, без контроля, раздались другие крики.

Она могла кого-нибудь ранить.

Эмма вернулась в себя, держась за плечо. Жаркая кровь текла между пальцев, зеленый шелк был испорчен. И перчатки.

Но они хотя бы попали в нее, а не в ментата.

«Ох, черт», — боль усилилась, стала большим зверем с зубами в ее плоти.

Микал поймал ее. Его рот двигался беззвучно, Эмма с отчаянной яростью пыталась закрыть бушующую силу. Будет еще хуже для улицы и зевак, если она отпустит ее.

Неуправляемая сила Главной не была пустяком.

Традиционной функцией Щита было сдерживать этот избыток, но если он только ранил человека на крыше, она не могла быть уверена, что он не часть…

— ОТПУСТИТЕ! — проревел Микал, эфирные связи между ними с болью вспыхнули. Она боролась, пыталась вобрать в себя все, что могла, в голове взорвалась боль.

Больше она ничего не знала.

Эта часть Уайтхолла была полна тяжелой и некрасивой мебели, поражало качество материалов. Клэр не сильно разбирался во вкусе, мода была бесполезной мишурой, пока не давала подсказки. Но он подумал, что мисс Бэннон мысленно скривилась бы от вида Не нужно было следить за модой, чтобы иметь представление об эстетике.

Для чувствительных людей это было важно.

Лорд Седрик Грейсон, нынешний канцлер казначейства, тяжко вздохнул, опуская грузное тело на мягкое кожаное кресло, наверное, сделанное по заказу для его размера. Он всегда был большим и полным, хорошие ужины давно влияли на его силуэт. Клэр осторожно поднял стеклянный бокал. Ему не нравился херес и в лучшие времена.

Но это все еще было… интригующе.

— Пока вы — единственный ментат, которого мы нашли, — борода Грейсона опустилась, словно он сам не верил. — Мисс Бэннон великолепна.

— Она серьезно ранена, — Клэр тихо понюхал. Дешевый херес, а ведь Седрик мог позволить лучше. Это было неприлично. Но Грейсон всегда экономил, даже в Итоне.

«Экономьте на мелочах», — часто говорила миссис Джинн.

— Итак. Кто-то убивает ментатов.

— Да. В основном, зарегистрированный, — широкое лошадиное лицо канцлера было бледным, седеющие волосы примялись от давления парика. Было поздно сидеть в залах, но, если кто-то выслеживал и убивал ментатов, весь Кабинет должен был выглядеть должным образом.

Проблема была серьезной. Ментаты Ее величества были хорошо обучены, были опытными и использовались в разных сферах империи.

«Британия лежит на спинах колдовства и гениальности», — говорили многие и почти не ошибались. Ментаты просчитывали интерес, угадывали движение экономики, а еще видели военные тактики за действиями. Их работа ценилась.

Зарегистрированный ментат мог выбирать клиентов и дел. Нестабильный без регистрации был не так удачлив.

— Я регистрации не имею, может, меня и не убьют, — Клэр опустил бокал и сцепил пальцы. — Я не уверен, что я был жертвой этого нападения.

— Боже правый, — Грейсон не стал уточнять, откуда у Клэра такие выводы. Это, по мнению Клэра, возвышало его над многими. Конечно, Грейсон смог бы достичь нынешнего положения, если бы был глупым, даже если у него была душа скряги. — Вы же не хотите сказать, что целью была мисс Бэннон?

Пальцы Клэра двигались, постукивали друг по другу без спокойствия.

— Я не уверен. Атака была колдовской и физической, — на миг его способности натянулись в уголках памяти.

Ему, похоже, повезло. Другой ментат, столкнувшись с нелогичностью магии, отступил бы к удобным абстракциям, ему снилось бы рациональное, чтобы не видеть иррациональное. Арчибальд Клэр признавал нелогичное, хоть и не понимал всей сложности системы.

Ментат не мог, строго говоря, сойти с ума. Но он мог отступить, и это сделало бы его нестабильным, лишило бы данный и толкнуло бы по пути ненадежности и изоляции. И в конце пути была бы удобная палата в психушке, если ментат был с регистрацией, или в богадельне, если без нее.

— Если еще и колдунья… — Грейсон покачал тяжелой потной головой. Капли проступили на его лбу, он посмотрел на бокал хереса Клэра. Его налитые кровью голубые глаза печально моргнули. — Ее величество сильно раздосадована.

Еще несколько интересных замечаний.

— Может, вам стоит рассказать все. У нас есть время, пока мисс Бэннон лечат.

— Мисс Бэннон сложно долго удерживать, — Грейсон потер лицо большой ладонью. — В любой момент она может пройти в эту дверь в подземелье. Скажу лишь, что четыре королевских гения уже потеряны в этой грязной игре.

— Четверо? Как интересно, — Клэр вжался в кресло, сцепив пальцы у длинного носа.

Грейсон сделал глоток хереса.

— Интересно? Правильно сказать тревожно. Мисс Бэннон первым обратила внимание на Томлинсона, его нашли мертвым в его кабинете без царапинки. Подозревался инсульт, так сказал прибывший колдун-медэксперт. Мисс Бэннон вызвали как представителя Короны, Томлинсон занимался важными исследованиями, вроде криптографии. Мисс Бэннон прибыла, посмотрела на беспорядок, обвинила колдуна в некомпетентности, сказала, что он размазал следы, и она не сможет ничем помочь. Устроила сцену.