– Как дела, боец? – спросил он с нежностью. – Ты хорошо вел себя на этой неделе?

– Джонни всегда ведет себя хорошо… правда, мое солнышко? – обратилась к племяннику Джулия, целуя и зарываясь лицом в его темные волосики, чтобы скрыть свои чувства.

При этом она оказалась настолько близко от Эдварда, что вдохнула легкий аромат его одеколона, такой приятный и естественный. Возьми себя в руки, приказала себе Джулия. Лестно, конечно, отправляться на свадьбу вместе с Гонсалесом, но это, скорее, деловой визит, чем развлечение.

Попрощавшись с бабушкой и взяв пакет с подгузниками, молодые люди отправились в церковь на свежепомытом «форде» Гонсалеса. Они прибыли за час до начала церемонии. Эдвард должен был рассадить гостей по местам.

– Тебя сейчас посадить? – спросил он Джулию, тронув ее за плечо. – Или, может, побудете с Джонни в комнате для невесты? Большинство моих племянников и племянниц будут бегать там, поднимать суматоху и мешать невесте и свидетелям. Еще один ребенок погоды не изменит.

Однако Гонсалес неплохо осведомлен о поведении малышей при большом скоплении народа во время праздников, подумала Джулия. Наверное, потому, что он рос в большой семье.

– Думаю, второе лучше, – ответила она, стараясь подавить в себе приятные ощущения, вызванные его прикосновением.

Общительной Джулии легко удалось найти общий язык с женщинами из семьи Гонсалес. Она разговаривала с ними то на испанском, то на английском, принимала комплименты в адрес своего «чудного малыша» и помогала следить за остальными детьми, пока их мамы поправляли прически и макияж.

Большинство женщин, принадлежащих роду Гонсалес, привыкли растить детей в полной семье, и вели они себя спокойно и уверенно. Поэтому Джулия пожалела, что покидает эту компанию, когда Эдвард пришел за ней и Джонни.

Судя по взглядам присутствующих, бросаемым ими на Эдварда, не в его привычках было появляться на семейных торжествах со спутницей. А что у него с ней общего? – казалось, вопрошали гости. Этот же вопрос Джулия задавала самой себе.

Большую часть свадебной церемонии и католической мессы Джулия провела на церковном дворе, гоняясь с Джонни на руках за бабочками и читая малышу любимую книгу. Его громкие крики восторга не позволили им остаться в церкви.

Джулия была без ума от свадеб еще с дошкольного возраста, когда изображала невесту с полотенцем вместо фаты. Поэтому она очень хотела послушать, как Изабелла произнесет клятву. В то же время она была рада, что пропускает церемонию, а то бы обязательно расплакалась и выглядела бы смешной. А еще ее смущали пожатие руки Эдварда и случайные прикосновения его бедра.

Но Джонни своими криками избавил ее от самого главного – от возникающих в воображении картин о собственной свадьбе с Гонсалесом. Нужно уже признаться себе, что между ними что-то есть, и глупо притворяться, что это не так. Но, разумеется, рассчитывать на постоянство мужчины, который не знает даже значения самого слова «постоянство», невозможно.

Стараясь успокоиться, Джулия уговаривала себя, что пришла сюда, чтобы просто познакомиться с семьей Гонсалес и представить ей Джонни. Она старалась не придавать значения тому обстоятельству, что почти все гости смотрели на нее как на новую подругу Эдварда. Ей и так хватало забот с племянником, постоянно пытавшимся вырваться из рук. Еще неделя, и я уйду из жизни Эдварда, найду себе постоянную работу, думала Джулия, поднимая Джонни на руки и целуя в розовую щечку. Мы уже не будем видеться с Гонсалесом, кроме как по вопросам опекунства.

Наконец гости высыпали во двор.

Когда музыканты начали играть, Эдвард предложил Джулии потанцевать. И прежде чем она успела запротестовать, мать Эдварда вызвалась подержать Джонни.

– Потанцуйте с моим сыном. Я обожаю детей… особенно тех, которые так похожи на Эда в детстве.

Слава Богу, что Эдвард не обратил внимания на последние слова матери.

Танцевать с мужчиной, обманувшим сестру… какое предательство! – подумала Джулия. Ее чувства вряд ли можно было назвать дружескими. Невзирая на все обещания, данные самой себе, она не могла подавить волнующие ощущения. К ее удивлению, у нее создавалось такое впечатление, будто они с Эдвардом созданы для того, чтобы танцевать вместе. Движения, которые с другими мужчинами у нее выходили неуклюжими и неловкими, с ним получались прекрасно.

Когда оркестр заиграл медленную мелодию, в Джулии все же заговорил инстинкт самосохранения. Несмотря на то, что их видела сотня людей, ощущение было таким, словно они с Эдвардом занимались любовью прямо на танцплощадке. Она могла поклясться, что чувствовала, как гулко бьется его сердце, как желание теплой волной передается от его щеки к ее. Пульс Джулии участился до невозможного, когда Эдвард крепче прижал ее к себе.

Нет, я не могу поддаться своему чувству… Только не с человеком, принесшим несчастье моей сестре! – как заклинание повторяла про себя Джулия.

Но вдруг ее посетила тревожная мысль: а что, если события разворачивались совсем не так, как говорила Мэри? Без сомнения, Джонни сын Эдварда. Но знает ли Гонсалес о его существовании? Мэри всегда была лгуньей. Она всегда говорила то, что было ей выгодно.

Джулия, правда, не представляла, зачем бы сестре могло понадобиться скрывать будущее отцовство от Эдварда, хотя они все так нуждались в деньгах. Гонсалес, несомненно, помог бы ей. Джулия уже узнала его настолько хорошо, что восхищалась его заботой о нуждающихся, его силой и мужественностью. К тому же Эдвард так искренне привязался к Джонни… Я люблю его, внезапно поняла Джулия. Но… Но ее сестра спала с этим мужчиной, родила от него ребенка. Получается, что ей, Джулии, представляется возможность продолжить внезапно оборвавшуюся жизнь сестры, как бы участвуя в эстафете. А кто будет следующей? Вольно или невольно, но Джулия искала своего единственного мужчину, с которым собиралась прожить всю жизнь.

Любой ценой она должна избавиться от этого наваждения и освободить разум от влияния ненужных чувств и эмоций.

– Эд, пожалуйста, – отклоняясь от него, запротестовала она. – Пора остановиться. Твоя мама не может все время смотреть за Джонни. Это же свадьба ее дочери, и она тоже хочет повеселиться.

Ожидая, что Гонсалес тут же отпустит ее, Джулия удивилась, когда он обнял ее еще крепче.

– Еще минутку, дорогая, – попросил с завораживающей улыбкой Эдвард. – Я знаю, что обещал вести себя прилично, но, пожалуйста, давай еще немного продлим этот волшебный миг, когда мы вместе.

Не привыкшая к заигрываниям и флирту, Джулия, не зная, что ответить, прикусила губу.

Гонсалес же поражался ее внешней невинности. Стеснительная Джулия была совсем не похожа на женщин, с которыми он обычно встречался. Ему так хотелось прямо сейчас, невзирая на все обещания, заняться с ней любовью. Но если бы он поцеловал ее здесь, на свадьбе сестры, то наверняка бы все испортил.

Наконец Эдвард взял себя в руки: танец закончился.

– Послушай, – сказал он. – Друзья Изабеллы и Гарри собираются украшать машину молодоженов. Давай возьмем Джонни и поможем.

В конце концов, Джулия решила просто наслаждаться праздником. О последствиях своего недавнего «открытия» она подумает позже, когда уложит Джонни спать и останется одна.

– Хорошо, – согласилась она. – По-моему, Джонни надо переодеть.

День был теплым. Когда Джулия вышла из дамской комнаты с переодетым племянником на руках, Эдвард снял пиджак. На фоне белоснежной рубашки его волосы казались темнее, а кожа смуглее обычного. При виде его белозубой улыбки сердце Джулии забилось сильнее, как бы доказывая, что все ее усилия забыть этого мужчину бесполезны.

Следующие несколько часов пролетели для нее как прекрасный сон. Вместе с Гонсалесом они украшали машину новобрачных, ели свадебный торт, пили шампанское и снова танцевали. Во время танцев все присутствующие наперебой предлагали подержать Джонни, который, переходя с рук на руки, вел себя как ягненок и почти не капризничал, играя брелоками ключей.