– Вчера на собрании, – напомнила она, – вы говорили, что это совсем неопасно. Джулия поймала его на слове, тем более что он хотел, чтобы она поехала с ним. Возможно, Джулия и не та девушка, что ему нужна, но что-то в ней неодолимо привлекает его, это бесполезно отрицать. То, что она вызвалась помогать ему в пикетировании, вселило в Эдварда необъяснимо приятные надежды.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Мы выезжаем в Кастровилл около двух. Фернандо и Джон Фаррел будут ждать нас там. Но сначала я покажу вам, где тюрьма, на случай если все же придется выручать нас. В газеты и на телевидение Гонсалес позвонил сам. Он был лично знаком с некоторыми репортерами. Со своего рабочего места Джулия слышала, как босс смеется и обменивается шутками с Ладой Оруэлл, блондинкой с одиннадцатого канала. Вероятно, они переспали, и даже не раз, ревниво подумала Джулия. Без сомнения, Лада с телевизионной группой будет сегодня на заводе. Тот факт, что Лада Оруэлл была очень похожа на Мэри, также не поднял Джулии настроения.

Почему-то она чувствовала себя несчастной, когда после обеда села в «форд» Гонсалеса, чтобы отправиться в Кастровилл.

Соседство с ним в машине оказало на нее уже привычное действие. Надо перестать представлять себе, как он целует и ласкает меня, приказала себе Джулия. Но не смогла. Эдвард Гонсалес был из тех мужчин, которые встречаются раз или, в лучшем случае, два раза в жизни женщины. Он мог быть безответственным, как говорила о нем Мэри, но эти качества затмевались его сексуальностью, добротой и готовностью помочь ближнему.

Пошел дождь, когда они, проехав мимо тюрьмы, повернули в Кастровилл, где встретились с Фернандо и Джоном Фаррелом около перерабатывающего завода. Эдвард беспокоился, что газетчики могли предупредить правление завода и ворота будут закрыты, но этого не случилось. Пикетчики без труда проникли на территорию завода.

– Оставайтесь здесь, – скомандовал Эдвард Джулии, указывая на стоянку, где он припарковал свой «форд». – Если нас арестуют, вы сразу же поедете в тюрьму и передадите вот эти деньги. – Он отдал ей конверт. – Что бы ни случилось, не входите на территорию завода.

Глядя на него снизу вверх, Джулия сказала:

– Хорошо.

– Не волнуйтесь, все будет в порядке, – заверил ее Эдвард, почему-то довольный тем, что у нее будет повод беспокоиться за него.

Часы показывали четырнадцать пятьдесят три, и работавшие во вторую смену начали прибывать сплошным потоком, а первая смена очень скоро начнет таким же потоком выходить из ворот.

Кивнув, Джулия подошла к «форду» и, прислонившись к машине, стала наблюдать за пикетчиками. К ее удивлению, их не пытались остановить. Джон держал плакат, призывающий администрацию завода не закупать фрукты у фермеров, не заботящихся об условиях труда нанятых работников, а Эдвард и Фернандо раздавали рабочим воззвания, написанные Джулией. Косо глядя на пикетчиков, некоторые рабочие все-таки брали листки.

Представитель правления завода и Лада Оруэлл с телевизионной группой прибыли на место почти одновременно. Операторы успели заснять, как представитель правления приказывал пикетчикам покинуть территорию завода.

Группы с других телестудий приехали, когда член правления, не добившись своего, уже вошел в здание завода, очевидно для того, чтобы вызвать полицию. Пока Фернандо и Джон раздавали воззвания, Эдвард отвечал на вопросы репортеров. Джулия поняла, что скоро прибудет полиция, и внутренне сжалась. Главное, Гонсалес успел сделать заявление прессе. Почему же он не уходит, пока не появилась полиция?

Все знали почему. Арестованные полицией, демонстранты будут выглядеть героями. Пресса и телевидение взахлеб расскажут аудитории об их протесте.

Вскоре послышалось завывание сирен, и две полицейские машины влетели в ворота завода.

Джулия увидела, как представитель заводской администрации вышел навстречу стражам порядка. Выслушав его, шериф обратился к Эдварду, указывая на знак, определяющий границы частного владения. Тут же подскочившие полицейские надели на главу пикетчиков наручники. Отправив транспарант и воззвания в мусорный ящик, полицейские арестовали также Фернандо и Джона. Все это старательно снимали репортеры.

Троих арестованных посадили в машину, и Джулия увидела лицо Эдварда. Он был явно доволен тем, как прошла акция.

За полицейской машиной рванули срочно собравшие аппаратуру журналисты. Джулия села в «форд» Гонсалеса и завела двигатель. Пусть посидит в тюрьме, не буду его выручать, подумала она. После того что он сделал с моей сестрой и племянником… Но тут же отказалась от этих мыслей, потому что вид наручников, застегнутых на его руках, вызвал в ней жалость и сочувствие. Кроме того, если она так поступит, Эдвард, когда откроется правда, ни за что не согласится помочь Джонни.

Доехав до тюрьмы, Джулия вызвала адвоката, работавшего на Гонсалеса. Этот полный, веснушчатый мужчина вышел из кабинета шерифа, широко улыбаясь. Джулия вынула из сумочки деньги, которые дал ей Эдвард, но, к ее удивлению, адвокат замахал руками.

– Этого не нужно, вашего приятеля и его компанию освободят и так. Вскоре они выйдут.

Спокойная уверенность адвоката в том, что Эдвард ее приятель, заставила Джулию нахмуриться. Ни за что не позволю себе влюбиться в него, решила она.

Но, несмотря на это решение, когда Эдвард предстал перед ней, сердце ее усиленно забилось. За ним следовали Фернандо и Джон Фаррел.

С видом победителя Гонсалес уселся за руль автомобиля.

– Директор завода решил не возбуждать против нас дело, – объяснил он. – Но уже поздно. Пресса и общественность на нашей стороне, а правление завода обвинили в нарушении прав человека. Вы не возражаете, если мы остановимся в ближайшем кафе и посмотрим вечерний выпуск новостей? – спросил он. – Оттуда вы сможете позвонить бабушке. А сверхурочная работа поможет вам оплатить ремонт машины.

Джулии тоже было интересно, и она охотно согласилась.

В придорожном кафе Эдвард заказал всем пива. Одна в компании троих мужчин у стойки бара, Джулия особенно остро чувствовала на себе взгляды посетителей, но больше всего ее волновали случайные прикосновения ноги Эдварда.

В шесть часов начались новости. К всеобщей радости, их пикет шел вторым в списке новостей. Очень внушительно выглядел Эдвард. На вопрос Лады Оруэлл он ответил, что демонстранты призывают предприятия к бойкоту тех фермеров, которые создают неприемлемые условия труда наемным работникам. Администрация завода не дала телевидению своих комментариев по поводу этой акции.

Чокнувшись бокалом пива с тремя соратниками, Эдвард произнес тост:

– За сегодняшний успех! И за улучшение условий труда иммигрантов. Возможно, стоит попробовать спровоцировать бойкот производителей или…

Он замечтался, глядя в пространство.

– О чем думаешь, Эд? – спросил Фернандо.

По привычке Гонсалес передернул плечами.

– Мы должны проникнуть на одну из плантаций и стать свидетелями притеснений работников, тогда можно будет привлечь к ним должное внимание.

Но его же могут искалечить или посадить в тюрьму за то, что он собирается сделать! Забыв о решении сохранять нейтралитет, Джулия воскликнула:

– Не делайте этого!

Фернандо и Джон переглянулись.

– Нет, – сказал Гонсалес. – Если ты борешься за права человека, то должен идти на риск.

На этой ноте празднование удачно проведенного пикета закончилось. Джона подвезли к дому первым, затем – Фернандо, и Джулия опять осталась наедине с Эдвардом в машине.

По дороге они почти не разговаривали, и только когда Эдвард остановил машину у дома Джулии, он, как всегда при обращении, коснулся ее руки.

– Джулия, – сказал, глядя ей в глаза, Гонсалес. – Я думал о вашем мальчике. Вы должны работать, а бабушка уже не в состоянии следить за внуком. Где отец мальчика? Разве он не помогает растить ребенка?

– Это не ваше дело! – резко ответила Джулия, ошеломленная внезапностью вопроса.

– Возможно, вы правы, – спокойно согласился Эдвард. – Но я просто хотел сказать, что я знаю человека, который может присматривать за ним. Моя знакомая, Джессика Хортон, заведует детским садом, который находится недалеко от нашего офиса. Когда я объяснил ей ситуацию, Джессика согласилась взять вашего малыша и сделать скидку.