Все украдкой взглянули на них.

Ричард повернулся и обратился к Гейбу Этчисону:

– Они готовы?

– Более чем.

Ричард обратился к остальным участникам охоты:

– Запомните: никакой беспорядочной стрельбы. Если мы нападем на его след, собаки будут преследовать его по пятам и загонят зверя в угол. Подстрелим его, как кабана в загоне.

Мужчины закивали.

Ричард вновь взглянул на Гейба Этчисона:

– Отлично. Дай им разгуляться.

Этчисон что-то прокричал – словно на каком-то иностранном языке. Собаки откликнулись на зов. Вся это визжащая масса хвостов, лап и морд, наталкиваясь друг на друга, рванула вперед – и все в том же направлении, по полям, на север от конюшен, в густой лес.

– Нет такого густого леса, чтобы там гуськом не проехать опытным всадникам, – крикнул Ричард.

Тут его группа скрылась из вида.

Разом зацокавшие лошадиные копыта произвели такой грохот, что у Дженни застучали зубы. Ее кобыла рванула галопом вслед за остальными, и земля задрожала под ударами ее копыт.

Уолтер махнул девушке рукой и склонился к шее своего скакуна. Очевидно, происходящее доставляло ему удовольствие.

Дженни решила, что и ей самой следует получить удовольствие. Она покрепче села в седле и пустила свою лошадь во весь опор. Они неслись в сторону темного леса по самому краю длинного поля...

Гончие псы достигли границы леса и бежали вдоль линии деревьев. Собаки опустили носы к земле, длинные уши животных болтались из стороны в сторону. Псы едва уворачивались друг от друга. Со стороны гончие выглядели забавно. Но ужасная задача, поставленная перед ними, стирала это впечатление. Псы то и дело останавливались и принюхивались, бегали взад-вперед, пытаясь взять след. Затем они вновь бросались вперед, вытянув носы и завывая. Они преследовали свою жертву.

Для тех, кто ехал верхом, зрелище было волнующим и утомительным. В некоторые моменты они пускали своих скакунов вперед во весь опор с тем, чтобы не отстать от стаи гончих псов. Затем собаки резко останавливались, вынуждая охотников сдерживать поводья, обозначать шаг на месте, пока вновь не срывались в неистовый бег.

Дженни не так сильно, как другие, возмущалась такими паузами. Она не привыкла к подобным бешеным гонкам и нуждалась в коротких минутах отдыха, чтобы восстановить дыхание и поудобнее сесть в седле. В то же время передышки давали возможность поболтать с Уолтером. Они обменивались первыми впечатлениями об охоте и об этих краях. Для нее это было самым ценным. Каждый раз они разговаривали и перебрасывались шуточками. Она меньше всего опасалась за оставшуюся часть дня и особенно за то, чем он завершится для них.

После того как преследователи около пятисот ярдов проехали вдоль опушки леса, свора своим поведением удивила следовавших за ней людей. Псы резко бросились в кусты и за деревья. Они почти исчезли из вида, оставляя за собой дрожащие кусты магнолий. Теперь собаки истошно вопили и выли, в спешке наскакивали друг на друга, каждая собака стремилась первой схватить жертву. Они как-то умудрялись не потерять объект преследования из виду.

Запах усиливался: волк где-то рядом!

Полицейский Хэллиуэлл вел процессию вдоль узкой, пройденной загонщиками тропе между вязами и соснами. Где-то далеко впереди, в темном тоннеле из листьев, виднелась последняя из стаи собака. Хэллиуэлл пришпорил своего скакуна. Остальные охотники по одному проследовали за ним. Многие мужчины начали отстегивать карабины и вытаскивать прикрепленные к седлам ружья.

– Похоже, что возиться придется недолго, – заметил Уолт. Он сказал это за несколько секунд до того, как Дженни въехала в лес. – Те твари лают уже где-то на холме. Через минуту все будет кончено.

Лошадь перед ней рванула вперед, и девушке пришлось проследовать за охотниками в тень деревьев, где солнечные лучи едва пробивались сквозь плотную листву. За ней, наслаждаясь собой, двигался Уолтер Хобарт.

Но он ошибся. Охота и не собиралась заканчиваться. Они еще целый час гонялись за сворой шумных собак. Они петляли по опасным, узким лесным тропам, заставляя своих лошадей объезжать низкие ветви деревьев. Иногда они выезжали на открытую местность только для того, чтобы вновь въехать в лес, но уже с другой стороны.

Вскоре, в десять тридцать, они обнаружили пещеру.

– Что это? – удивился Хобарт, придерживая своего скакуна. Они ехали рядом. Уолтер вытер пот с широкого лба.

Дженни и доктор выехали в центр леса и оказались перед прогалиной. Участок был полукруглый и приблизительно двести метров в ширину. С трех сторон он был окружен лесом. Справа от них высилась скалистая гряда высотой около ста двадцати метров. У подножия и находилась пещера с достаточно большим входом. К ней вела извилистая трона, которая уходила куда-то в глубь багрового мрака.

– Да это прямо берлога какая-то, – заметила девушка.

– Почему собаки возвращаются назад?

Дженни посмотрела в сторону Гейба Этчисона, который спешился, чтобы отдать приказ своим гончим.

– Думаю, он отзывает их назад, подготавливает их.

Этчисон трепал собак по голове, почесывал их за ухом. Он обладал неограниченной властью над гончими. Единственное, чего сейчас желали собаки, – так это ворваться в пещеру и разодрать врага. Но они побороли свой звериный инстинкт и прислушались к голосу своего хозяина. Глаза животных смешно вращались, языки вываливались изо рта; псы отчаянно скребли землю лапами. Пока Этчисон не даст гончим команду броситься в пещеру и выгнать наружу зверя, собаки останутся на месте.

Этчисон присел на корточки.

Двое полицейских держали ружья наготове. Все встали полукругом у входа в пещеру. Только Дженни и Хобарт, оба безоружные, остались на месте.

– И не узнаешь ведь, бешеный он или нет, – обратился к ним Хэллиуэлл. – Но мы все равно продолжим.

Мужчины закивали.

Серые облака сильнее сковали небо, и показалось, что на землю набросили покрывало.

– Отлично, – сказал Хэллиуэлл.

– Гейб, – произнес Ричард, давая добро.

Гейб бросил несколько резких, громких команд гончим и быстро вскочил в седло.

Свора бросилась вперед и исчезла внутри сырого каменного тоннеля.

– Они вообще ничего не боятся! – восхищенно воскликнула Дженни.

– Еще как боятся! – возразил Хобарт. – Собаки от страха не спасаются бегством. От страха они, наоборот, бросаются в атаку. Они могут обратиться в бегство только при ощутимом ранении. Собаки природные оптимисты. Они никогда не настроены на трагический исход.

Дженни подумала, что хорошо бы и ей обзавестись подобными качествами. Конечно, собаки сами бегут навстречу неприятностям из-за своего оптимизма. Их никогда не учили избегать опасностей благодаря осторожности.

Сейчас они в любой момент могут выскочить оттуда, преследующие волка или, наоборот, преследуемые им.

Она сильнее сжала поводья.

Ужасный шум внутри пещеры заставил всех подойти ближе к краю. Гончие больше не завывали возбужденно, а неистово рычали. Запах преследуемого ими противника был теперь настолько силен, что, возможно, жег им носы.

Через пять минут после того, как стая вбежала в пещеру, бешеный шум неожиданно стих. Через минуту из норы показалась первая собака. Она принюхивалась к земле и была очень равнодушна к злым упрекам со стороны ожидающих в седлах людей. Все были немного озадачены.

Одна за другой стали появляться и остальные собаки.

– Что это значит? – спросил один из мужчин.

– Волк ушел, – ответил Хэллиуэлл. – Это самый проворный паскудник из всех, что мне когда-либо попадались. Смылся отсюда лишь в самый последний момент, когда услышал нас, – вместо того чтобы удрать и держаться от нас подальше.

Люди стали прятать ружья в чехлы. Они напоминали группу детей, приехавших в кинотеатр в субботу и обнаруживших, что на дверях висит вывеска: "На этой неделе показа не будет".

Собаки заново взяли след и направились в противоположную сторону прогалины. Охота началась вновь.