Теодор СТАРДЖОН

БЫСТРЫЙ, КАК МОЛНИЯ, ГЛАДКИЙ, КАК ШЕЛК...

Возле Соленых Топей стоит одна деревушка, а в ней есть Большой Дом. В Большом Доме жил богатый сквайр, который владел землями и сокровищами, а кроме них у него была дочь по имени Рита.

А в самой деревне жил некто Дел, и, когда он пил в деревенской таверне, его голос гремел подобно грому. Тело у него было сильным и жилистым, словно обвитым канатами; кожа - золотистой, а светлые волосы так сверкали, что их блеску могло позавидовать и солнце.

Болотная вода Топей была ржавой и противной на вкус, но в самом сердце трясины пряталось озеро чистейшей воды, заслоненное плакучими ивами и осинами - озеро с берегами из мха чудесного голубого оттенка. Здесь росла мандрагора, и в середине лета из земли доносились странные писки. Но никто никогда их не слышал - никто, кроме одной девушки, чья красота еще не расцвела и была совсем не заметна. Девушку звали Барбара.

И вот, как-то раз, когда на землю пали зеленоватые вечерние сумерки такие тихие, что на деревьях не шевелился ни один листок, - Дел, возвращавшийся домой своей обычной дорогой - по аллее, что вела вдоль ограды усадьбы сквайра, вдруг увидел, что за оградой, набранной из высоких железных пик, медленно движется какая-то белая тень. Он остановился; тень приблизилась и обернулась Ритой.

- Подойди к воротам, - сказала она. - Я тебе открою.

Ее светлое платье было похоже на облако, а на голове блистал серебряный обруч. В волосах Риты словно запутался ночной мрак; лицо светилось в темноте, точно озаренное луной, а в глазах утонула тайна.

- Но у меня нет к сквайру никакого дела, - возразил Дел.

- Отца нет, - ответила Рита. - А слуг я отослала. Подойди же к воротам...

- Мне не нужны ворота. - С этими словами Дел легко подпрыгнул, схватился за верхнюю перекладину решетки, подтянулся и одним движением перебросил свое тело через острые пики. В следующее мгновение он уже стоял рядом с ней.

Рита посмотрела на его руки: на одну, на другую, и перевела взгляд на его волосы. Потом она крепко сжала свои маленькие, изящные кисти и издала короткий, тихий смешок. А секунду спустя она уже шла прочь между аккуратно подстриженными деревцами сада - шла легко, быстро, не оглядываясь назад, и Дел, сам не зная зачем, последовал за ней. Каждый его шаг равнялся трем ее шагам, но, когда он поравнялся с Ритой, его сердце стучало громко и часто, а на шее вздувались толстые жилы.

Так они пересекли газон и поднялись на широкую мраморную террасу. Дел сразу увидел открытую дверь, но, войдя в нее, остановился в нерешительности, ибо Риты нигде не было. Потом он услышал, как позади него с негромким щелчком закрылась дверь, и стремительно обернулся.

Рита была там. Она стояла, прижавшись спиной к деревянной облицовке стены, и, подняв голову, насмешливо улыбалась ему в полутьме. Дел думал, что сейчас она бросится в его объятия, но Рита, не отрывая глаз от его лица, скользнула мимо, пройдя так близко, что он почувствовал исходящий от нее запах фиалок и сандала.

Он послушно пошел за ней и оказался в просторной гостиной - совершенно темной, но полной неярких бликов от полированного дерева, финифти, выделанной кожи и вышитых золотом гобеленов. Там Рита распахнула еще одну дверь, ведущую в другую, меньшую комнату, где пол был застлан толстым розовым ковром, а на столе в центре горели свечи. Стол был накрыт на двоих; перед каждым прибором стояло пять бокалов из драгоценного хрусталя и поблескивало массивное столовое серебро - такой же признак роскоши, как и ограда из железных пик вокруг усадьбы. К овальному окну в стене вели шесть ступеней из полированного тика.

- Здесь, - сказала Рита, указывая на окно, - взойдет для нас луна.

Потом она знаком велела Делу сесть в кресло, а сама подошла к буфету, где выстроились в ряд графины с вином: с красным, как рубин, и с белым; со, странного вида игристым напитком, пузырьки в котором были почти коричневыми; с розовым и с янтарно-желтым. Взяв первый из них, Рита налила вино в бокалы, потом подняла крышки со стоявших на столе блюд, и в тот же миг воздух наполнился дивными, чарующими ароматами. Здесь были горячие сладости, маринады, редкие морские лакомства, нарезанная ломтиками дичь и особым образом приготовленное мясо, каждый кусочек которого был искусно обернут цветочными лепестками и нашпигован заморскими фруктами и мягкими морскими моллюсками. Но особенно хороши были специи, каждая их которых имела свой собственный голос, ясно различимый в общем букете, как бывают различимы отдельные голоса в слитном рокоте толпы в отдалении, и Дел узнал шафран и кунжут, кумин, майоран и мускатный орех.

И все это время он в изумлении следил за Ритой - за тем, как свет свечей, падая на ее лицо, делал его похожим на лунный лик, и удивлялся уверенной сноровке ее рук, которые исполняли все необходимое без всякой помощи со стороны глаз. Рита казалась Делу очень собранной, и в то же время губы ее как будто слегка подрагивали от беззвучного сдерживаемого смеха, а грудь вздымалась от множества волнующих тайн и секретов, которые вскипали и бурлили в ее крови.

Потом они сели к столу, и овальное окно то желтело, то темнело по мере того как свечи разгорались ярче или пригасали. Рита наливала в бокалы все новые и новые вина из буфета, и Дел обнаружил, что каждое из них подходит к каждому новому кушанью как майское тепло - крокусу, и как первые заморозки поздним яблокам.

Дел догадывался, что это - какое-то колдовство, но поддался ему без возражений и сомнений, зная, что приторная сладость будет в нужный момент перебита чем-то резким и острым, и что его искусственно вызванная жажда будет утолена. Видел он и то, что Рита тоже за ним наблюдает, и что от нее не укрылся ни жаркий румянец на его щеках, ни даже возбужденное покалывание в кончиках его пальцев. Правда, удивление Дела с каждой минутой становилось все больше, но он не боялся - нет, не боялся.

За все время Рита произнесла едва ли несколько слов, но наконец трапеза была закончена, и они поднялись. Девушка потянула свисающий со стены шелковый шнурок, и деревянная панель отворилась; столик бесшумно скользнул в какую-то темную выемку в стене, и панель сама встала на место. Потом Рита жестом указала Делу на изогнутый угловой диванчик, и, как только он сел рядом с ней, обернулась назад и сняла со стены лютню, висевшую на стене над ее головой. А Дел, который уже потянулся к Рите, чтобы заключить ее в свои объятья, замер в смущении, ибо не знал, как обнять девушку с инструментом. Она же лишь насмешливо сверкнула глазами, не сделав ни малейшей попытки разрешить его затруднение.