Леонардо — истинный представитель Возрождения, чья универсальность не имеет ничего общего с многогранностью, приписываемой Джеймсом Эллроем беспощадному герою «Америки» Питу Бондурану: «Пит был настоящим человеком эпохи Возрождения: сутенер, наркоторговец, убийца с лицензией частного сыщика».

Помимо прочих многочисленных увлечений и талантов да Винчи прославился как шеф-повар могущественного миланского герцога Лодовика Сфорца по прозвищу Мавр.

В этот период своей жизни Леонардо изобрел множество приспособлений для облегчения кухонных работ, причем все они пользовались неслыханным успехом. Достойны упоминания гигантский нож для нарезки кресс-салата, настолько опасный, что Сфорца использовал его как оружие против французов, а также огромная мясорубка для говядины.

Но кроме этого, он изобрел приспособление для облегчения похмельных страданий своего господина. Мавр любил выпить и частенько просыпался в совершенно разобранном состоянии.

Леонардо изобрел удобное наклонное кресло — на подробном чертеже оно напоминает современные кресла в кабинете дантиста — почти трон, в котором пациент удобно устраивается и наслаждается одновременно несколькими целебными процедурами: прохладным ветерком от установленного напротив вентилятора, массажем полуобнаженного тела двумя парами механических рук в мягких чехольчиках, а также удивительным эффектом от погружения ног в прохладный ручеек, вода в котором приводится в движение обычными мельничными лопастями.

Весь этот механизм функционирует благодаря живой тяге одного единственного работника, орудующего рычагом.

Инквизиция наказывала нечестивых пьяниц, приговаривая их к короткому сеансу пыток и прогулке по городу в смешном покаянном колпаке на голове и с чем-то вроде тяжелых китайских пыточных колодок на шее. Представляешь ли ты, читатель, каково это: с бодуна — да еще с навьюченной на тебя колодой?

Прохлада и журчанье воды, струящейся между цветами, деревьями и кустами в садах Хенералифе в Альгамбре заставляют думать, что арабы Аль-Андалуза хорошо знали, как следует расслабляться после обильных возлияний и посещения гарема.

Но помимо формирования привычек и обычаев, феномен похмелья оказывал непосредственное влияние на развитие исторических событий.

Например — не придерживаясь хронологии.

Говорят, что Сид (согласно некоторым новым теориям, Родриго Диас де Бивар вообще не существовал) публично оскорбил своего короля Альфонса VI в Санта-Гадеа лишь потому, что проснулся с тяжелой головой и был необычно возбужден после изрядной попойки со своим помощником.

Джакомо Казакове не всегда удавалось удовлетворить своих любовниц. Плутовка Умбертина Мартелло, редкостно похотливая монашка-карлица, необычайно возбуждавшая знаменитого соблазнителя, засвидетельствовала, что Казакова оказался не на высоте (или, скорее, не на «нижние», принимая во внимание рост карлицы и характер совершаемого действия) как-то на рассвете, после бессонной ночи и выпитого моря черешневой водки.

Известно, что семья Клэнтонов позволила себе значительно превысить норму выпитого ночью накануне знаменитой дуэли в «О'Кей» коррале, когда братья Эрп и Док Холлидей нафаршировали их свинцом.

Гитлер уцелел после покушения в зале совещаний своей ставки благодаря тому, что заговорщик Клаус фон Штауффенберг оставил портфель с взрывчаткой слишком далеко от стула фюрера. Накануне ночью, пытаясь заснуть и справиться с нервным возбуждением, Штауффенберг опустошил на две трети бутылку коньяка «Хеннеси».

Панчо Вилья пребывал в привычном состоянии похмелья и потому совершил ошибку и приказал расстрелять восемнадцать американских горных инженеров, ссадив их с поезда близ Чиуауа. При тех же обстоятельствах он повторно попал впросак и приказал убить девятнадцать гражданских жителей Колумбуса, Новая Мексика. Эти два промаха побудили генерала Джона Першинга возглавить экспедицию в составе четырех тысяч американских солдат, пересечь мексиканскую границу и отловить незадачливого Вилью.

Когда в городе Хартум, осажденном восками Махди, не осталось ни капли алкоголя, страдающий запоем Гордон впал в ступор и, по рассказам, во время последнего штурма позволил убить себя без всякого сопротивления.

Фердинанд VII отменил закон, запрещавший женщинам наследовать трон, перебрав крепкого виноградного вина и проведя ночь с двумя придворными дамами-близняшками. Отмена закона позволила взойти на престол его дочери, будущей королеве Изабелле II и стала причиной первой карлистской войны.

Утверждают, что Генрих VIII Английский переживал жестокий приступ эпилепсии, усугубленный допущенными накануне излишествами, когда подписал смертный приговор своей жене Анне Болейн.

Что его далекий потомок Эдуард VIII перед тем, как выступить по радио с заявлением об отречении с целью женитьбы на дважды разведенной простолюдинке Уоллис Симпсон, выпил полдюжины порций сухого мартини, к которому его пристрастил Уинстон Черчиль.

Что итальянский король Виктор Эммануил мучился похмельем и несварением желудка, обратился к Бенито Муссолини с просьбой сформировать правительство.

Что вечером накануне того, как его выкрашенный в красный цвет триплан был сбит на севере Франции, Манфред фон Рихтхофен, Красный Барон, отмечал в компании товарищей свою восьмидесятую победу и несколько переборщил с шампанским.

Что Роммель был очень плох, когда Монтгомери разбил Африканский Корпус в Эль-Аламейне.

Что египтолог Говард Картер почувствовал головокружение, прочитав проклятье, начертанное на гробнице Тутанхамона. Но, пожалуй, причиной обморока стала не столько смертельная угроза, исходившая от могилы, сколько бутылка джина, распитая накануне вечером в компании лорда Карнарвона.

Что Микеланджело рухнул с лесов к ногам папы Юлия II из-за того, что всю ночь провел в таверне, плохо себя чувствовал и у него никак не получался палец Иеговы на знаменитой фреске в Сикстинской Капелле.

И что закоренелый алкоголик и командующий армией Северной Каролины в гражданской войне в Америке Уильям Текумсе Шерман сочинил свой панегирик геноциду поутру, оставшись без капли виски, и как раз накануне начала кровавого и опустошительного наступления на Юг, увенчавшегося пожаром в Атланте.

«Мы воюем не только против враждебной армии, но и против враждебно настроенного населения. Мы должны сделать так, чтобы твердую руку войны почувствовали и бойцы регулярной армии, и молодые и старые, и бедные и богатые».

Я вспоминаю, как во время войны за Мальвинские острова появились плакаты, касающиеся генерала Галтьери — одного из руководителей аргентинской фашистской хунты: «Пьяница Галтьери, ты убил детей».

Уж не знаю, спьяну или с похмелья принимал великий политический деятель эпохальные решения, приведшие к гибели множества детей, и все из-за дерьмовых островов, расположенных как раз в районе мировой задницы. Не знаю, в каком состоянии пребывала при этом другая великая государственная дама, отдавшая приказ убивать, и у которой страх внушает даже прическа или шляпа: Маргарет Тетчер.

Но существовали свидетели всех перечисленных фактов, были люди, которые видели, как пили накануне случившегося или перед принятием исторических решений главные герои описанных событий, а потому возникает уверенность или, по крайней мере, большая вероятность того, что все они действовали под влиянием похмелья.

Сколько в точности исторических событий свершилось под непосредственным влиянием абстинентного синдрома центральных действующих лиц, мы так никогда и не узнаем.

Опять приходится принимать во внимание тайный и интимный — за исключением редчайших случаев — характер похмелья.

Кто может утверждать, что накануне битвы при Ватерлоо Наполеон перед сном, в одиночку, не выпил бутылочку коньяка?

Что Кастер не потому позволил окружить своих солдат у Литл-Биг-Хорна, что невыносимо страдал от головной боли?

Что Понтий Пилат переживал как раз такой день, когда лучше не принимать решений, и потому умыл руки?