— В этом наряде вы выглядите более голой, чем если бы на вас вообще ничего не было! — пробормотал я смущенно.

— Вы не поверите, Эл, — промурлыкала она доверительно, — но я могу выглядеть куда более обнаженной, чем сейчас.

Она соскользнула с высокого табурета у бара и принялась расстегивать кнопки на черных шелковых шароварах.

— Стойте! — Я вцепился в край бара, чтобы скорее подняться с табурета. — Не тратьте напрасно время, я ухожу.

— Так быстро? — Ее глаза внимательно всматривались в меня из-под полузакрытых век с длинными ресницами: она явно была озадачена. — Кто вы, Уилер? Гомосексуалист или что-то еще в том же роде?

— Просто коп, — произнес я, но почему-то мне этот ответ показался неубедительным, поэтому я попытался объяснить:

— Лиза, вы очень красивая женщина с потрясающим телом, и я убежден, что в постели вы — настоящее чудо. Но где битва?

— Битва? — Она растерянно заморгала.

— Где борьба и победа? — уточнил я ворчливо. — Вы предложили мне себя ровно через две минуты после того, как я переступил порог вашего дома. Случилось так, что я коп, но что от этого меняется? Очевидно, вам совершенно безразлично, кто я такой: молочник ли, соседский парень, зашедший одолжить у вас немного сахару, или же телевизионный мастер.

— Вы хотите, чтобы я добивалась вас, любимый?

Она чарующе улыбнулась, затем эротическим движением — настоящая музыка! — стянула верхнюю часть своих необычных шаровар, после чего они сами упали на ковер, так что ей оставалось лишь переступить через них. Она стояла передо мной в совершенно прозрачном бюстгальтере и таких же прозрачных трусиках из черных нейлоновых кружев.

Ну а я столкнулся с дилеммой: удрать из ее квартиры или же окончательно сойти с ума. Если не считать бляхи и пистолета, то самой важной принадлежностью копа является ум, поэтому я устремился к выходу. Говоря откровенно, сбежал.

— Эл! — летел мне вслед растерянный голос. — Что случилось? Какая муха вас укусила?

Телефонная компания сообщила мне фамилию Ландау на основании номера, записанного в черной записной книжке Каттера, а агентство по продаже недвижимости в Виста-Вэлли тут же назвало мне адрес Берта Эванса.

В тот же день, в самом начале шестого, я припарковал машину на подъездной дорожке и направился к парадному крыльцу. Дом этот не шел ни в какое сравнение с роскошным особняком Каттера, хотя хижиной его тоже не назовешь.

Я нажал кнопку звонка и прислушался к его мелодичному трезвону, приглушенному запертой дверью. Портик фронтона выходил на запад, при каждом вдохе знойный воздух буквально обжигал мне легкие.

Наконец дверь отворилась. В проеме со страдальческим выражением на физиономии, как будто я пробудил ее ото сна среди ночи, стояла пародия на королеву красоты 1956 года. Женщине можно было дать самое меньшее лет тридцать пять; одутловатое лицо и непричесанные белокурые волосы со странным розовым оттенком.

Трикотажная майка лимонного цвета и такие же шорты плотно охватывали расплывшуюся фигуру, которую если и можно было назвать полной, то только лишь для того, чтобы польстить даме.

— Я отдыхала, — известила она сварливым голосом. — Или где-то пожар, что вам понадобилось вытаскивать меня из постели?

— Могу я видеть Берта Эванса? — произнес я.

— Он тоже отдыхает. — Ее усмешка не предвещала ничего хорошего. — Если я вздумаю его разбудить, он, вероятно, расквасит вам рожу.

— Подобное деяние не только противозаконно, но и считается в нашем округе сурово наказуемым правонарушением, — произнес я жестко, затем предъявил ей свой значок и назвал себя.

Вообще-то это не произвело на нее особого впечатления, но все же она пригласила меня войти.

Я сидел в гостиной, лишенной всякой индивидуальности, что характерно для всех арендованных домов.

Прошло несколько минут. Однако ни Эванс, ни дородная блондинка не подавали признаков жизни. Я сидел в кресле с прямой спинкой, сконструированном, должно быть, маркизом де Садом, и курил. Так прошло еще пару минут. Затем дверь отворилась, и в комнату ввалился молодой парень, на вид не более двадцати пяти лет. На мой взгляд, его тщательно расчесанные светлые волосы были слишком длинны, а сочетание пунцовой шелковой рубашки с небесно-голубыми брюками предназначалось не для дневного времени. Часы-браслет на руке представляли собой подлинное платиновое чудо.

Примерно шести футов роста, он обладал воистину атлетической фигурой — от широченных плеч и до практически отсутствующих бедер. По-детски круглая физиономия с ясными голубыми глазами, казалось бы, должна была произвести приятное впечатление. Но мне он почему-то не понравился.

— Мистер Эванс? — спросил я.

— Он скоро будет здесь, — ответил парень низким баритоном. — Я — Ленни Силвер, его личный помощник.

— Я…

— Знаю. — Он усмехнулся, потом внезапно наклонился вперед, как будто намеревался поднять меня на несуществующие рога. — Вы легавый. Из местной полиции.

Мелкая сошка, без всяких прав. Чего же вы хотите, коп?

— Я достаточно крупная фигура, чтобы не иметь дела с личными помощниками. — И подарил ему снисходительную улыбку. — Так что почему бы вам не пустить пыль в глаза кому-нибудь другому?

Пока задира обдумывал ответ, в комнату вошел другой тип, лет на двадцать постарше, среднего роста, худощавый и жилистый. Большие залысины его ни капельки не портили. Если не считать небольшой темной бородки, сильно загоревшее лицо его было чисто выбрито, глубоко сидящие зеленовато-карие глаза под тяжелыми веками смотрели выжидательно и настороженно.

— Лейтенант Уилер? — Он коротко кивнул. — Я — Берт Эванс. Вижу, вы уже познакомились с Ленни.

— Меня заинтересовало, как это он помогает вам лично, — сказал я. — Что именно он делает? Выносит помойные ведра?

Силвер издал приглушенный крик, застрявший в глубине его горла, и шагнул ко мне. Эванс произнес всего одно слово: «Ленни!»— но оно прозвучало наподобие небольшого взрыва, и скандалист замер на месте.

— Ты опять дал волю своему языку? — Медленно покачивая головой, Эванс неодобрительно посмотрел на своего «личного помощника». — Пора бы запомнить — не все полицейские офицеры одинаковы. Сколько раз нужно тебе повторять: те, что изувечили твоего брата, были исключением.

— Вонючий легавый! — рявкнул Ленни.

— Думаю, тебе лучше уйти отсюда, — вкрадчиво посоветовал Эванс. — Не всем по душе твое ребячество!

В глазах Силвера промелькнула жгучая ненависть, затем он разыграл целую комедию, выверяя время по платиновым часам.

— Двадцать минут шестого, — объявил он. — Мне в любом случае пора уходить: у меня на вечер назначено интересное свидание.

— Мне остается лишь пожелать, чтобы она была дальтоником, — широко улыбнулся я. — Это было бы вам на руку!

Выругавшись достаточно громко, чтобы я его расслышал, он поспешил убраться. Эванс вновь неодобрительно покачал головой и заговорил чуть ли не извиняющимся тоном:

— Пару лет назад его брат, пьянчуга-дебошир, затеял драку с двумя полицейскими офицерами, которые зашли в бар, и те не погладили хулигана по головке. С того момента Ленни возненавидел всю полицию и никак не может избавиться от комплекса родовой мести.

— Где это случилось?

— В Санта-Байя, — улыбнулся он. — Но, полагаю, вы пришли сюда не для того, чтобы говорить о Ленни?

— Я пришел поговорить о Николасе Каттере.

Он кивнул:

— Понятно, Должно быть, я выгляжу подарком, ниспосланным лейтенанту самим Господом Богом. Интересно, думал ли об этом убийца Ника? — Он указал на кресло:

— Садитесь, лейтенант.

Дождавшись, пока я осторожно приземлюсь на это произведение искусства, он устроился напротив меня.

Вид у него был самый безмятежный, и только выражение глаз выдавало внутреннее напряжение.

— Вы знаете про наш с Ником конфликт в Санта-Байя?

— Ознакомьте меня со своей версией.

Он сунул руку в карман спортивной куртки из натурального шелка, извлек наружу тоненькую темную сигару и неторопливо поднес к ней спичку.