Что было дальше? Я рефлексировала, выла, ныла, страдала и собиралась домой, в свой Мухосранск, под бок к маме и папе, как побитая собачонка. Не вышло из меня столичной штучки… И тут снова вмешалась Дашка. Она нашла мне непыльную работенку секретарем у одного молодого щеголя-бизнесмена. Через знакомых узнала, что и как, прочитала мне лекцию о вреде самобичевания и устроила экстренную реанимацию, длиной в три дня. Мы гуляли по магазинам за счет еe любовника, смотрели новинки в кинотеатрах, сходили в роскошный салон… А потом она меня выпėрла, сообщив, что папик возвращается из командировки, а мне пора на первый рабочий день.

Тогда же позвонил бывший, с просьбой занять ему денег и признаниями всех ошибок разом. А потом появился Алекс…

Не знаю, сколько мы ехали, но, обдумывая случившееся, я успела задремать. Проснулась от резкого торможения и, больно стукнувшись головой, вскрикнула:

— Какого лешего?!

— Приехали, — ответил Алекс, заглушив двигатель. — Оставь бутылку у бордюра.

Я непонимающе осмотрелась, щурясь от света фонаря и растирая ушибленное место свободной рукой.

— Где мы?

— У меня дома.

Он вышел первым, закрыл дверь и остановился. Пришлось последовать его примеру. Прижимая к груди алкоголь ценою в тысячу баксов, я обошла машину и встала напротив хмурого Алекса. Тот опустил взгляд на мои руки, байажаа недвусмысленно намекая на то, что его просьба осталась невыполненной.

— Это очень дорогое шампанское, — объяснила я.

— Серьезно?

— Угу?

— Тогда тебе придется остаться здесь и охранять его, что бы с ним что-нибудь не случилось.

— Не поняла.

— Веселой ночи, Аня.

Он развернулся и пошел к дому, расположившемуся за высоким забором.

С тяжелым сердцем я сделала выбор. Аккуратненько приземлив бутылку на бордюр, печально вздохнула, взглянула на нее в последний раз и поплелась за шефом.

Алекс стоял у двери, встроенной в раздвижңые ворота и внимательно смотрел на меня.

— Хочешь войти? — уточнил он.

— Хотелось бы, — буркнула я, обхватив себя за плечи и зябко поежившись. Было холодно и немного не по себе. Кажется, я трезвела.

— Замерзла?

— Нет. Просто очень люблю себя! — огрызнулась я.

Поведение шефа ужасно раздражало. Для чего все это? Не хочешь впускать меня? Тогда зачем привез?!

— Ты нарушила правила, — словно в ответ на мои вопросы отозвался он. — Хотел оставить тебя на улице, но…

— Но пожалел?

— Именно так. Ты — как слепой котенок, тыкающийся всюду своим маленьким носом в поисках более комфортного существования.

— А ты у нас кошатник, — зло ухмыльнулась я.

— Напротив. Ненавижу их. Всюду оставляют шерсть и много гадят, при этом пользы от них никакой.

Мы помолчали с минуту. Я уже решилась уйти, а перед этим плюнуть начальству прямо на начищенные до зеркального блеска ботинки, как вдруг услышала его приглушенное:

— Хорошо. Входи, Аня. Утром поговорим.

«Аня! — повторила я про себя. — Только что была чуть ли ни паразитом на его теле, а теперь Аня!»… Изнутри меня разрывало от обиды и задетой заживо гордости. Но на улице было всё холоднее, шампанское на дороге больше не прельщало, да и дороги я совсем не знала. Оставалось дождаться утра. Тогда я проснусь с новыми силами и выскажу гаду все свои претензии!

Не помню, как дошла до кровати, как помылась и переоделась, но проснулась я в мужской футболке на шелковых простынях. И всё бы ничего, только голова гудела, во рту пересохло, да и комната была мне совершенно не знакома.

Проморгавшись, недовольно поелозив и, наконец, усевшись в постели, начала вспоминать, где я и кто. Вспоминала-вспоминала, а потом резко захотела забыть и побыстрее…

И только во мне проснулось раскаяние, как дверь в спальню приоткрылась.

— Проснулась? — спросил Αлекс, стаскивая с себя футболку и, оставаясь в спортивных штанах, направился через всю комнату, видимо, в ванную. — Аспирин на тумбочке. Приходи в себя, я скоро буду.

Я послушно взяла таблėтку, запила ее стаканом воды, найденным там же, и улеглась в кровать, ждать волшебного эффекта. И дождалась, но не волшебства.

Рядом со мной на матрас приземлилось что-то легкое. Приоткрыв один глаз, я с интересом посмотрела на черную кожаную мухобойку. Сто лет таких не видела, разве что в детстве, у бабушки дома. Только та была зеленой и пластмассовой.

— Как голова? — спросил Алекс, привлекая моё внимание к себе.

Он стоял абсолютно обнаженный, мелкие капли воды стекали по его спортивному телу, руки были сжаты в кулаки, член напряженно подрагивал и наливался силой.

— Лучше, — прохрипела я, тут же позабыв про все свои сомнения, тревоги и вопросы. — Спасибо.

— А вот благодарить меня не стоит, — как-то совсем недоброжелательно улыбнулся шеф. Потянувшись за мухобойкой, он взял ее за рукоять и мягко шлепнул хлыстиком по открытой ладони. — Знаешь, что это?

Я кивнула.

Он удивленно вскинул брови:

— То есть ты не так наивна и чиста, как думает твоя подружка.

Не сразу уловив смысл сказанного, я заворожено смотрела на кожаный предмет в его руках и улыбалась, вспомнив вдруг бабушкины пироги, запах выпечки, всегда витавший в ее доме и чувство уюта… Οчнувшись же, нахмурилась и спросила, уже подозревая в душе самое нехорошее:

— Что за подруга? О чем ты говоришь?

Он не отвечал, разглядывая меня из-под полу-прикрытых век и думая о чем-то своем.

— Зачем тебе мухобойка? — задала я новый вопрос.

Его брови снова скользнули вверх, руки замерли, а губы скривила недоверчивая усмешка:

— Как ты назвала стек?

Настала моя очередь молчать. Что такое стек я не знала, но женская логика услужливо подсказывала, что нужен он не для битья мух.

— Аня, — позвал меня Алекс. — Я ведь озвучивал тебе правила?

Мне вдруг стало нехорошо, и виной тому был отнюдь не выпитый накануне алкоголь.

— Ты ослушалась, и при этом решила просить моей помощи.

— Я не просила!

— Ты позвонила и фактически сообщила, что тебя везут в закрытый клуб, где часто обретаются любители секса погорячее.

— Хорошо, допустим, я надеялась, что ты приедешь.

— И я приехал. Забрал тебя, привёз в свой дом, пустил в свою постель.

— Мне что теперь руки тебе целовать?

Он ухмыльнулся:

— Я не думал прощать тебя, хотел оставить на улице, как твой бывший. И пришлось бы Арсу вновь обеспечивать не только свою любовницу, но и ее дорогую подругу.

У меня на затылке зашевелились волосы. Если я всё верно поняла, то Арс — это Арсений Николаевич Питаев, папик Дашки!

Вскочив с постели, я на миг поморщилась от тупой боли в голове, но тут же взяла себя в руки и уточнила:

— Где мои вещи?

— Не-а… — Алекс покачал головой, снова ударив хлыстом по ладони, и сообщил: — Сегодня мы едем знакомиться с семьей. И ты сыграешь там роль моей девушки. Я пересилил гордыню и наплевал на свои принципы, а ты окажешь услугу мне. И никак иначе. Но сначала последует наказание.

— Нет. — Я покосилась на кожаную вещицу. — Мне очень не нравится ход твоих мыслей. И я уже давно не ребенок, чтобы терпеть наказания.

— Аня… — Он шагнул ко мне, заставляя отступить, упереться ногами в кровать и осесть на матрас. — Сказанное мною — ни вопрос, ни просьба, ни пожелание. Ночью, забрав тебя из ресторана, я решил, что нам пора расставаться. Но потом передумал. Меня тянет к тебе. И я уверен, что это взаимно. Мы неслучайно встретились, ты попала в мою фирму по протекции; собственңо, как и в мою постель. И я обещаю всё рассказать… позже. У родителей в доме. После ужина.

— И про хренотень, о которой говорил твой дружок? — уточнила я, больше полагаясь на удачу. — Вы что же, спорили на меня?

Алекс покачал головой:

— Нет. Но заинтересовался Серега тобой не случайно.

— Расскажи сейчас! — потребовала я.

— Сними одежду, — парировал он. — И ляг на кровать.

— Иначе что? Сделаешь всё сам? Против моей воли?!