В промежутке между ядовитой тирадой в адрес биографа Нойбурга (Магическая дилемма Виктора Нойбурга) Джин Овертон Фуллер, и не менее злобным оскорблением Джона Саймондса, биографа Кроули (Великий Зверь), Мотта сделал проницательное замечание об инвокациях вообще и об этих работах в частности. Он предположил, что во время "Парижских работ" происходило оживление архетипических сущностей, или эгрегоров, которыми пренебрегали на протяжении столетий, и которые вышли из употребления. Ослабленным в результате этого формам нужна была только связь с материальным планом для того, чтобы ожить, и накопленная ими мощь высвободилась во время ритуальных обращений. Упоминание у Мотта форм как «аккумуляторов» соответствует концепции "каменных богов", сформулированной Гэвином (Gavin) и Ивонной (Yvonne) Фрост (Frost) в их курсах по колдовству.

Пятая и шестая работы не были примечательны, а к моменту совершения седьмой Кроули уже почти выздоровел. Теперь Юпитер был визуализирован как фигура, сидящая на троне, "окруженная Четырьмя Животными [т.e., «Керубинами» из видения Иезекииля], и расположившаяся на плотных облаках, которые поддерживались орлами". Этот образ появился на фоне Вселенной, которая выглядела "сверкающе-фиолетовой с золотыми звездами". Орел, так же как и фиолетовый цвет, посвящен Юпитеру, согласно Таблицам Соответствий в Liber 777.

Кстати, одним из результатов этой работы стала "баночка опиума", которую Кроули получил по почте. И, кстати, опиум — основной "растительный препарат", посвященный этому божеству.

Результатами последующих работ стали визуализации Амон-Ра (египетского аналога Юпитера и его мифологического предшественника), "окрыльного и фаллического, стоящего на Востоке", "о его появлении возвестил звук "астральных колокольчиков". (Это, конечно, — Амон в качестве Овна, колокольчики — очевидная ссылка на пасторальную форму Бога). Следует отметить, что Кроули в это время курил много опиума, и вероятно, его видения появились в результате изменений, вызванных наркотическим опьянением.

Во время шестнадцатой работы появилось кровожадное божество, требовавшее кровавой жертвы, и Кроули откликнулся на это, вырезав "4 на груди L.T". После долгих раздумий о значении числа, 4, я пришел к выводу, что это, возможно, было не что иное, как ссылка на Каббалу. Но, возможно, это также имело некоторое отношение к перевернутой «4», которую использовал Старец Горы, Хасан ибн Саббах, чтобы обозначить будущую жертву убийства. Этот последний символ также фигурирует в эзотерически правильном Таро Сараиеля (Sarahiel), у которого описание Двенадцатого Аркана (Повешенного) представляет собой мученика, висящего на виселице, в то время как его ноги пересекаются в форме перевернутой «4», тайный намек на мучения Мансура ал Халладжа (Mansur al Hallaj), но здесь содержится еще более глубокая тайна.

Последовали новые работы. Во время ритуалов Кроули имел видения как своих собственных предыдущих инкарнаций, так и Нойбурга. Однажды Зверь продекламировал перечень сексуально-магических формул для того, чтобы стать "Мессией путем некоторого изменения сексуального процесса":

В Ассирии для этого применялось кровосмешение; также как и в Египте; у египтян братья и сестры вступали в сексуальные отношения. У финикийцев — отцы и дочери; у греков и сирийцев применялось скотоложство. Это пришло из Индии. Евреи пытались сделать это с помощью инвокаций. У мусульман применялся гомосексуализм; средневековые философы пробовали создать гомункулуса, проделывая химические опыты со спермой. Но основная идея заключается в том, что любая форма воспроизведения, кроме нормальной, вероятно, даст результаты магического характера.

Вероятно, можно было бы лучше выразить эту мысль так:

"Основная идея заключается в том, что не воспроизводящий секс, вероятно, дает результаты магического характера" — суждение, которое, думаю, мы доказали к удовольствию читателя.

В целом, серия состояла примерно из 24 работ. Любопытно, что некоторые телемиты, хотя и хорошо осведомленные о гомосексуальном характере "Парижских Работ", подобно страусу, "прячут голову" и отказываются признавать эффективность сексуальной магии XI степени, и для предсказаний и для других целей. Фактически, трактовка "Парижских Работ" в оккультной литературе — верное средство для того, чтобы судить о гомофобии автора. К примеру, Грант в своей так называемой Тифонианской Трилогии уклоняется от рассмотрения Работ, упоминая их только мимоходом или принижая их важность тем, что говорит о них только в сноске. Мотта отмечает, что отрицательное отношение Джона Саймондса к "Парижским Работам" выглядит странно, если учесть, как много он говорит о ритуалах в "Великом Звере".

Нападки Мотта в адрес Джин Овертон Фуллер и ее уже упомянутой биографии Нойбурга, в которой подробно исследованы Работы, кажутся не вполне заслуженным. Наиболее вероятно, что основанием для них служит следующее: презрение Мотта к теософии Фуллер и его неприятие иудаизма Нойбурга. Везде, в комментарии или в аннотации, этот оккультист, бразилец по происхождению, ругает Фуллер за членство в Теософском Обществе, "характеризуя ее «наезды» на Кроули как свидетельство того, что сама она была одурачена своими "теософскими рабовладельцами". Критикуя Нойбурга за то, что тот до встречи с Кроули развлекался «спиритизмом», Мотта позднее говорит, что молодой поэт был бессознательно увлечен тем, что Кроули называл "очевидными опасностями Ритуала", поскольку действо доводило "еврейский садомазохизм [Нойбурга] до той точки, которая пугала его разум". Далее Мотта осудил "гомосексуализм Нойбурга, отличающийся двойным стандартом", который считал приемлемым только активную роль в содомитских ритуалах. Некоторые из заявлений Нойбурга в "эзотерических отчетах" Мотта даже называет "смешным еврейским трепом".

Джин Овертон Фуллер в биографии Нойбурга позволяет себе игнорировать Кроули или приводит его краткие цитаты, но я полагаю, что эта небрежность в меньшей степени обусловлена антителемитскими теософскими предубеждениями, а скорее — ее несомненным пронойбурговским пристрастием. Время от времени, в ее книге встречаются строки, приторные настолько, что напоминают написанные 13-летними девочками восторженные тексты, которые они посылают для публикации в тинэйджерских журналах. Если Нойбург представлял для Фуллер некий архетипический образ, то он, конечно, был для нее воплощением Орфея; удивительно, что она не была хоть немного снисходительна к Кроули, в котором видела (нечто похожее на отношение Свенгали к Трильби-Нойбургу), только гипнотизирующее, «плохое» влияние на человека, который, в конечном счете, сумеет избежать когтей зловещего мага, напишет свои собственные довольно известные стихи и «откроет» Дилана Томаса [известный британский поэт, получивший известность благодаря журналу Нойбурга].

Я совершенно искренне считаю (и говорю об этом, абсолютно понимая, какой скандал это может вызвать в стане многочисленных критиков Фуллер), что ее отчет о "Парижских Работах" — не только один из наиболее полных, но и один из лучших. И только потому, что она осмеливается дать краткое изложение всех 24 ритуалов (тогда как, к примеру, Кинг понял, что это было бы "обременительно для большинства моих читателей", если опубликовать больше, чем краткий комментарий к некоторым из них), но и потому что она делает это максимально объективно. Я совершенно уверен, что в какой-то степени она поступила именно так, поскольку получила доступ к эзотерическому отчету благодаря Джеральду Йорку, который пытался убедить ее, что Кроули и Нойбург "использовали сексуальный акт как своего рода стартер, чтобы перенестись на астральный план", самое замечательное наблюдение о цели Работ, которое я когда-либо читал.

Печально, что Фуллер характеризует «направленные» высказывания Кроули о природе Богов, о космологии (напоминающей его видение «Star-Sponge» в Нью-Хэмпшире), и о том, что Мотта назвал "концепцией христианства Кроули", как "длинную и довольно неясную речь". В свою очередь, Мотта разносит Фуллер "в пух и прах" за то, что она отсылает Кроули к отрывку из "Разоблаченной Исиды", благодаря которому можно было бы истолковать его новооткрытое понимание связи между Меркурием и Христом, тогда как на самом деле Фуллер вместо этого процитировала "Тайную Доктрину", другую работу Блаватской. Возможно, подобно многим телемитам, Мотта забыл, что его учитель считал работу Е.П.Б. "Голос Тишины" "Святой Книгой", и что Старый Ворон мог бы обнаружить, что известное изречение Блаватской: "Нет религии выше истины" вполне совместимо с телемитскими принципами.