„Значит, речь шла обо мне“, — подумал журналист, прекрасно знающий, что изобретенный им метод работы имеет некоторые недостатки.

Две недели назад главный редактор ушел в отпуск, и Егор на днях сдал новую статью выпускающему редактору, минуя Самсоныча, — старикану не по уму осилить качество материала. А когда он попал на стол ответственному за выпуск, подхалим Левин решил выслужиться перед начальством. Все сотрудники знали, что кадровый вопрос и размер оклада в ведении Змея Горыныча, так что хитрый лис Борис Аркадьевич решил на всякий случай помести хвостом перед шефом, авось в следующий раз тот не обойдет его премией.

„Похоже, придется подыскивать себе другое место работы“, — сказал себе Егор, закрывая дверь в приемную.

Немного поколебавшись, он решил остаться в редакции — может, старикан поорет-поорет, но все же не уволит. Другой кандидатуры на это место нет, а читателям, судя по отзывам, импонируют его статьи, хотя их тональность и в самом деле развязно-фамильярная. Журналист Егор Сурин, образно говоря, похлопывал представителя политического Олимпа по плечу — мол, не мни о себе много, приятель, мне известна вся твоя подноготная, и сейчас ты предстанешь перед народом голым, без привычной маски.

— Поработать вам придется, — продолжал Нечаев. Беседа с потенциальной звездой уже близилась к концу, главное они обсудили, осталось лишь поставить точку. — Наше издательство интересуют лишь авторы, способные писать не менее четырех романов в год. Если реже — стать знаменитой труднее. Конечно, талант не пропадет, — снова польстил он, от него не убудет, а авторессе приятно, — но потребуется много времени, чтобы его оценили по достоинству. Читательский интерес не должен ослабевать. Книг сейчас издается очень много, а если автор пишет редко, читатели его забывают и покупают произведения других писателей. Состоявшаяся звезда может позволить себе перерывы, но сравнительно непродолжительные, иначе эту нишу тут же займут другие. Пишут сейчас многие, а свежие веяния подхватывают с лету. Если автор пропахал свою межу, нельзя ее надолго оставлять.

— Я буду стараться, — прошептала его визави.

— Не сомневаюсь, — кивнул Эдуард Леонидович. — Вас характеризовали не только как талантливую, но еще и очень дисциплинированную и трудолюбивую писательницу. Напомню азы: талант — это один процент способностей плюс девяносто девять процентов усидчивости.

— Да, я знаю, — с жаром подтвердила собеседница.

— Вот и отлично! — воодушевился Нечаев. — У нас все получится замечательно: вы пишете роман в три месяца, мы его тут же издаем, а в будущем почиваем на лаврах! — Он рассмеялся, чтобы расшевелить эту бледную моль, но она лишь слабо улыбнулась в ответ. — У вас есть все задатки будущей звезды, и мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам реализоваться. В договоре, который вы подписали, мы обязуемся издавать все ваши произведения, так что теперь вам не придется обивать пороги других издательств. — Эдуард Леонидович сознательно чуть опустил собеседницу, чтобы не расслаблялась. — Ошибочно думать, что автор и издатель антагонисты. Нет! — Он поднял вверх указательный палец. — Они единомышленники. И только в том случае, если станут соратниками, успех обеспечен.

Первая волна будущего шторма ударила ни в чем не повинную секретаршу Леночку. Через несколько минут после бегства Егора в приемную вылетел разъяренный Змей Горыныч и рыкнул:

— Какого лешего ты тут расселась и таращишься, как невинная овечка!

— Что случилось, Николай Самсонович? — осторожно поинтересовалась Лена, надеясь невинным вопросом сбить нахал его ярости. Но кроткий вид секретарши, против обыкновения, не произвел желаемого впечатления. Как раз наоборот, шеф еще больше разгневался.

— Ты меня спрашиваешь? — взревел он. — А сама не в теме? За каким чертом ты тут обретаешься, а? Чтобы часами трепаться по телефону со своими хахалями? За это ты получаешь зарплату?

— Я… — пролепетала пристыженная Леночка, и в самом деле только что положившая трубку. После ухода Егора Сурина она от нечего делать надумала доссориться с бойфрендом и выполнила свое намерение, понятия не имея, что ее слышно в кабинете начальника.

— Да, ты! — не дал ей возможности оправдаться взбешенный Змей Горыныч. Старикану был нужен козел отпущения, и впервые в этой роли оказалась любимая секретарша. — Именно ты расхолаживаешь весь коллектив, потому что ни хрена не делаешь и подаешь дурной пример остальным. Секретарша начальника должна быть в курсе всего происходящего и первой докладывать ему новости. А я по твоей милости узнал их последним и теперь выставлен на всеобщее посмешище.

Секретарша не нашлась что сказать. Пожалуй, впервые за время своей работы она понятия не имела о тематике предстоящего разноса. Обычно причина была известна заранее, все в деталях обсуждалось в редакционных кулуарах, и предугадать реакцию гневливого замглавреда было несложно. А тут — как гром среди ясного неба.

Последними сдали материал Егор и Марго, и сейчас Лена лихорадочно соображала, кто из них виновник ярости шефа.

В общем-то альтернативы нет, на Марго шеф не станет спускать собак. Значит, Егор. Он волынщик, всегда тянет до последнего, успокаивая себя, что сварганит статью за несколько часов. Может быть, на этот раз Сурин переоценил свои возможности и представил полнейшую туфту? Или, упаси бог, не смог качественно скомпилировать, — Лена прекрасно знала стиль его работы, — и чужие ушки явно торчат?

Но с другой стороны, замглавред никогда не трогал Сурина. Егору волей-неволей приходилось принимать участие в коллективных головомойках, которые Змей Горыныч время от времени устраивал в воспитательных целях, но адресных втыков журналист до сих пор избегал.

В этот момент зазвонил телефон, и секретарша получила передышку. Взяв трубку, она ответила абоненту, выслушала, что тот скажет, зажала мембрану и ангельским голоском оповестила:

— Вас, Николай Самсонович. Илья Николаевич. Змей Горыныч умчался в свой кабинет, громко хлопнув дверью, и через несколько секунд рявкнул:

— У аппарата!

Немного послушав диалог шефа с сыном и поняв, что ничего интересного не узнает, — обычная лабуда о деньгах, — Лена бесшумно положила трубку на рычаг и задумалась. Начальник вскоре закончит разговор и опять выскочит в приемную, так что нужно подготовиться заранее.

До Левина в кабинете шефа побывала только Марго. „Значит, эта завистливая дрянь опять наябедничала“, — решила девушка. Судя по тематике упреков Самсоныча, коварная журналистка нашептала ему — мол, секретарша плохо выполняет свои обязанности. Никаких прегрешений Лена за собой не помнила. А обвинения общего характера можно предъявить любому, тем более Змей Горыныч помешан на трудовой дисциплине и уверен, что все подчиненные бездельники и дармоеды, проедают деньги его сына.

Еженедельник и в самом деле убыточен. И если бы не постоянные вливания Ильи Фалеева, он бы уже давно почил в бозе.

Валентина Вениаминовна Бобкова с первых шагов своего писательского пути, еще пять с лишним лет назад, была уверена, что ее ожидает звездная слава и, соответственно, — звездные гонорары. В средствах она не нуждалась, — супруг обеспечивал ее вполне приличным прожиточным минимумом, — но деньги, как известно, лишними не бывают. Почему-то ей казалось, что писатели буквально купаются в деньгах. А что? Все иностранные знаменитости — миллионеры, у них шикарные виллы, яхты и прочее. Ее третий муж, Семен Гордеевич Бобков, подвизался на ниве бизнеса, и вполне успешно, но миллионером не был, и не имелось никаких оснований предполагать, что станет им.

— Сема, я буду зарабатывать своими романами миллионы! — оповестила его самоуверенная супруга, вознамерившись податься в писательницы.

„Может быть, тогда ты слезешь с моей шеи“, — заранее порадовался тот.

Наскоро сотворив три опуса и уже предвкушая собственную звездность, Валентина Вениаминовна не пожелала иметь дело с небольшими издательствами.