Мне хотелось, чтобы он перестал так часто произносить моё имя. Мне хотелось, чтобы он перестал быть таким добрым. Его поведение граничило с неподобающим, и я осознала, что мне это очень нравится. Мне не хотелось привыкать к доброте мужчины, который должен бы быть незначительной частью моей жизни.

— Кейденс? Ты готова? — спросил папа.

— Да, — ответила я. — Эм, пап?

—Да?

Я хотела представить мистера Коннели своему отцу, но быстро передумала. Они уже пожимали руки и разговаривали. Возможно, папа знал, что он мой учитель математики.

— Эм, может, купим мексиканской еды? — спросила я вместо этого.

— Нет.

Разумеется, я уже знала, что папа ответит отказом. Я обожала мексиканскую еду, а он ненавидел её, поэтому мы никогда её не ели. Никогда.

Я повернулась попрощаться с мистером Коннели. Уверена, разочарование было написано на моём лице. Я уже устала слышать слово «нет». Я слышала его каждый день, по любому несущественному поводу.

— Можно мне посмотреть «Дневники вампира»?

— Нет.

— Можно мне пораньше выйти из-за стола?

— Нет.

— Можно мне прогуляться поблизости?

— Нет.

Я не могла дышать, потому что слова «нет» наваливались на меня сверху, давили на сердце, душили мозг, лишая возможности думать о чем-то позитивном.

Я снова посмотрела на мистера Коннели, посылая ему выражение «Что ж, вот и всё». Он слегка покачал головой и пожал плечами, беззвучно говоря: «Эй, ну что уж тут поделать?»

— Пока, Кейденс, — попрощался со мной мистер Коннели.

Я махнула рукой и последовала за родителями и братом к дверям храма.

***

Я была потрясена, когда мистер Коннелли поставил передо мной на стол большой пакет. Всё, что я могла делать – это смотреть на название ресторана, напечатанное на нем «Юго-западный гриль Мо».

— Твой папа оставил это для тебя в учительской. Я был там, поэтому сказал, что передам тебе, — объяснил мистер Коннели.

Это была большая, величайшая ложь. Папа бы ни за что в жизни не принёс мне ланч.

— Будешь есть? — спросил он, садясь рядом со мной.

Все, что я могла сделать, это кивнуть и уставиться на него. Мистер Коннели хмыкнул и полез в пакет, достав оттуда чипсы, сальсу и большое буррито.

— Твой папа взял тебе с курицей, — добавил он. — И с гуакамоле, — в его словах звучал вопрос.

— Я люблю курицу, — ответила я. — И обожаю гуакамоле.

— Отлично, — в его голосе слышалось облегчение, словно он правильно сделал для меня заказ.

Я посмотрела на Николь и Райли, у которых на тарелках лежали мокрые, неаппетитные кусочки столовой лазании, и снова взглянула на свою еду, зная, что ни за что не смогу съесть это одна. Я ощутила легкое урчание в животе – то, чего не было уже долгое время, но это не тот голод, что смог бы смести всю эту еду.

— Вы не хотите, ребята? — спросила я.

Они смотрели на меня, нахмурив брови.

— Я не съем всё это сама, — добавила я. — Николь, дай мне свой нож.

Она протянула мне его, и я разрезала буррито на три части, пока не вспомнила о мистере Коннели.

— Я не хочу, — ответил мистер Коннели, когда я извинилась перед ним. — Но спасибо, Кейденс.

Не знаю, почему он не хотел есть то, за что заплатил. И не знаю, почему он вообще принес мне все это. Неужели вчера в церкви, когда папа отклонил моё предложение об обеде, я выглядела настолько отчаянно и разочарованно? Я пыталась проигнорировать странность ситуации и передала Райли и Николь кусочки моего буррито. Чипсы и сальсу я подтолкнула к центру стола. Мы все подсели поближе, чтобы доставать до чипсов, и в процессе я случайно толкнула мистера Коннели. Я пробормотала извинение и вгрызлась в самый лучший ланч, что я когда-либо ела в школе.

***

Я решила, что правилом хорошего тона было поблагодарить мистера Коннели за то, что он купил мне ланч, но мне было слишком стыдно делать это с глазу на глаз. Вместо этого, я пропустила шестой урок истории и написала ему благодарственную записку. И было бы гораздо лучше, если бы она была написана на бланке, а не на листе из тетради, но я не могла позволить себе быть слишком уж разборчивой, если хотела отдать её ему до конца дня.

Я заметила, как он вышел из класса в начале седьмого урока, и быстро проскользнула внутрь, чтобы положить сложенную записку на стол. Я поспешно вышла из класса, пока он не вернулся; не хотела быть застигнутой на месте преступления. Я старалась не обращать внимания на трепет своего сердца, представляя, как он читает записку перед уроком:

Дорогой мистер Коннели,

Спасибо за то, что сегодня принесли мне ланч. Я знаю, что он был не от папы. Он ни за что не сделал бы для меня что-то настолько хорошее так скоро после моей «большой ошибки». К тому же он ненавидит любую еду, что напоминает мексиканскую. Если задуматься, я сомневаюсь, что мой папа когда-либо переступал порог «Мо». У меня такой вопрос, откуда у вас нашлось время забрать заказ, если прямо перед ланчем вы вели урок? Может у вас есть какие-то тайные суперспособности, о которых я не знаю? В любом случае, мне показалось, что это был очень добрый жест. Наверное, вчера в церкви я выглядела очень разочарованной, не получив свою мексиканскую еду. Вам лучше бы быть осторожным. Я могу найти другие причины выглядеть «разочарованной», чтобы разжечь вашу щедрость. Если я буду плакать над плохой оценкой за тест, это мне зачтется?

Искренне,

Кейденс.

***

Во вторник утром я открыла свой шкафчик и нашла очередную записку. Я взяла её и застонала. Я и представить не могла, что в ней написано. Я думала, это задиры исчерпали запас всех возможных бранных слов в мой адрес, и собиралась выбросить её. Но любопытство, как часто и бывает, одержало верх, и я расправила письмо, чтобы взглянуть.

Моё сердце чуть не вырвалось из груди. Я не ожидала ничего милого, и уж конечно не ожидала, что оно от мистера Коннели. Я поспешила в уборную и заперлась в дальней кабинке. Во время чтения я хотела абсолютного уединения, учитывая то, как легко мои эмоции можно было прочитать по моему лицу.

Дорогая Кейденс,

Я знал, ты слишком умна, чтобы купиться на историю о том, что это твой отец принёс тебе ланч, но не мог же я рассказать тебе о том, что сделал, перед учениками за обеденным столом. И да, твоё разочарование в церкви в тот день подтолкнуло меня к действию. У каждой девушки время от времени должна быть возможность поесть мексиканскую еду. Надеюсь, ты не сочтешь мои действия неуместными. И как бы мне ни хотелось претендовать на тайные суперспособности, я не могу приписать себе то, что это я забрал твой ланч. Я был занят алгебраическими формулами с девятиклассниками. Его завез ко мне друг. Он был неподалеку.

Должен признаться, когда ты выглядишь такой грустной, мне хочется действовать. Не уверен, этично ли менять оценку под воздействием слёз, но если кому-то это и по силам, то только тебе.

Искренне,

Марк Коннели.

Я прочитала записку пять раз. И с каждым разом я всё сильнее убеждала себя в том, что мистер Коннели – именно тот мужчина, за которого я выйду замуж. Это было нелепо и по-детски, и я цеплялась за эту фантазию так долго, как могла, пока не прозвенел звонок на первый урок, напоминая мне о том, чтобы я шла в класс.

В класс математики я зашла в катастрофическом состоянии. Я не отрывала глаз от пола, а как только села, от своего стола. Я не могла смотреть на него. Я слишком сильно покраснела, и знала, он поймет, что это из-за того, что я прочитала его записку. В ней действительно не было ничего неподобающего, если только не смотреть на всю эту ситуацию целиком, как на неподобающую. Как бы выглядел контрольный список?

1. Мужчина-учитель покупает ученице обед: неподобающе.

2. Ученица пишет мужчине-учителю благодарственную записку: уместно?

3. Мужчина-учитель оставляет ученице записку в шкафчике: неподобающе!

4. Записка утверждает, что ученица «побуждает» мужчину-учителя к действию: ЧЕРТОВСКИ НЕПОДОБАЮЩЕ!

Ладно. Я понятия не имела, что было на уме у мистера Коннели. Возможно, он просто видел во мне жалкую, одинокую ученицу, чей отец вёл себя, как засранец, запрещая ей мексиканскую еду, и решил, что покупка мне ланча станет его добрым поступком в этом году. Хотя, зачем тогда концентрироваться на мне? В школе полно других неудачников, кто мог бы воспользоваться его добротой. И зачем ему тратить своё время (и рисковать), чтобы писать мне записку и засовывать её в мой шкафчик? Не преувеличиваю ли я?

— Мистер Коннели? У вас есть девушка? — услышала я вопрос с задних рядов.

И тут же навострила уши. Девушка? Ни за что. Всего-то позавчера его мать пыталась свести его с кем-нибудь.

— Ну, это никак не связано с факториалами, и я вполне уверен, что вам не подобает задавать мне вопросы о личной жизни, — спокойно ответил мистер Коннели.

Класс засмеялся.

— Серьёзно, мистер Коннели, — произнес Дерек. — Вы никогда с нами ничем не делитесь. Я думал, что вы вроде как клёвый учитель.

— Клёвый учитель, а? Полагаю, я одурачил вас своими кедами, — со смехом ответил мистер Коннели.

Ещё больше смеха.

— О, просто расскажите нам! — умоляла одна из учениц.

— Почему вас заботит моя жизнь? — спросил он. Он увиливав. Просто ответь на вопрос!

— Потому что мы считаем вас очаровательным, — ответила Кара. — А теперь ответьте на вопросы. Почему вам нравиться учить подростков, и есть ли у вас девушка?

Мистер Коннели окинул класс взглядом. Полагаю, он понял, что никто не будет внимательным, пока он не ответит на вопросы.

— Я ещё не решил, нравится ли мне учить подростков, — ответил он. — Я занимаюсь этим всего пару лет.

Несколько усмешек.

Я задержала дыхание в ожидании ответа на второй вопрос. Не знаю, почему. Я знала, что у него нет девушки.

На мгновение взгляд мистера Коннели задержался на мне, но этого оказалось достаточно, чтобы я заметила, что он принял решение.

— Да. Я встречаюсь кое с кем.

Некоторые девушки завопили. Другие застонали. Я не издала ни звука, просто слушала треск своего сердца. Как? Как это возможно?