В это время Баррет рассматривал заголовки газет, выставленных в ближайшем киоске. «ЧУМА ОБРУШИЛАСЬ НА ДЖАКАРТУ». «ОГНЕННЫЙ ВИРУС ВСЕ ЕЩЕ НА СВОБОДЕ». И еще: «В РЭНДВИКЕ ПРИНЯТО БЕСПРЕЦЕДЕНТНОЕ РЕШЕНИЕ».

Он рассмеялся.

— Над чем смеемся, дружище? — осведомился водитель, закуривая сигарету.

— Газеты. Про Рэндвик пишут раза в три больше, чем про все остальное. На пожары и эпидемии никто не обращает внимания; единственно важные новости — со скачек.

— Это точно, дружище. Из-за тамошних судей, чтоб им пусто было, я вчера потерял десять фунтов. Чертовы идиоты, совсем из ума выжили.

Они повернули на Нью-Саут-Хед-Роуд и снова набрали скорость. Баррету хотелось просто сидеть в тишине, прислушиваясь к реву мотора, любоваться знакомыми видами и ни о чем не думать. Стадион Рашкаттерс-Бэй с новой площадкой для боулинга… Новые часы на башенке здания банка «Таможенный Кредит» — эти часы ни разу не показывали правильное время со дня их установки. Эджклиффская Почта, плавный подъем Оушн-стрит, белый, сверкающий огнями офис «Клайд Индастриз» — и, наконец, Тревильян-стрит.

— Поворачиваем направо, — бросил Баррет, — потом первый поворот налево, на Эрин-стрит. Дом с белой изгородью и черной калиткой.

— Восемь шиллингов, — сказал водитель, тормозя возле фонаря.

Баррет дал ему десять, вылез из машины и стоял несколько секунд, наслаждаясь забытой атмосферой маленькой оживленной улочки. По одну сторону дороги царила темнота. Во всех коттеджах, кроме его собственного, уже погасили свет. Напротив горели окна высотных зданий — это были частные отели и многоквартирные дома, выходящие на Оушн-стрит. Луна — светлая, почти идеально круглая — озаряла ряд высоких зданий, деликатно маскируя старую штукатурку, трещины на краске и покривившиеся от времени балконные решетки. В листве джакаранд и камфорных деревьев шелестел Легкий теплый ветерок.

Водитель дал задний ход, машина развернулась. Свет фар скользнул по какой-то куче, которая темнела посреди дороги.

Любопытно, что это такое. Баррет подошел поближе. Бесформенная, темная масса на серебристо-сером тротуаре… Животное, скорее всего… Да, собака. Мертвая собака. Кровь натекла густой лужей. «Похоже, машиной сбило, — подумал Баррет. — Хотя как? Движение здесь небольшое… Вот бедняга».

Он склонился над собакой: на ней мог быть ошейник с именем хозяев. Но ошейника не оказалось. Зато теперь Баррет увидел рану, которая и была причиной гибели пса — оттуда еще текла кровь. Дыра, огромная дыра — точно из горла вырван кусок плоти. Никакая машина не могла нанести такое увечье.

«Но что же это было? — настойчиво зазвенел внутренний голос. — Кто убил пса?»

Баррет резко повернулся на каблуках и быстро зашагал к калитке. Еще миг — и он стоял на пороге своего дома.

Пока он шарил по карманам в поисках ключей, дверь распахнулась.

— Входи, — сердито буркнула Джейн. — Да входи наконец. Вечно ты где-нибудь застрянешь. Часами приходится ждать.

— Всего пять минут, дорогая, — мягко поправил ее он. — Там на улице мертвая собака.

— Давай ты расскажешь об этом в комнате. Я замерзла.

— Вообще-то сейчас тепло.

— А мне так не кажется!

— Поплавала бы ты вокруг Тасмании пару недель назад, — пошутил Баррет.

Он шагнул вслед за ней в дом, в длинную гостиную, которая начиналась прямо от входа. Чемоданчик упал, Баррет положил ладони на ее за хрупкие плечи и повернул к себе лицом. Пару секунд он смотрел в ее прекрасное тонкое лицо, обрамленное копной гладких темных волос, смотрел на этот широкий, щедрый рот… когда-то щедрый. Потом поцеловал ее. Он чувствовал — они оба чувствовали — что в этом чего-то недостает. И недоставало уже давно. Ну и ладно. Правой рукой он нашарил застежку ее платья.

Джейн отпрянула.

— Потише, морячок. Не так быстро. На сегодня изнасилование не планировалось.

— Я еще даже штаны не снял, — кисло пошутил Баррет.

— Вот и не снимай. Вначале дело — потом развлечения. Сядь.

Баррет вздохнул, выпустил ее, и Джейн тут же исчезла в кухне. Он плюхнулся в свое кресло. На журнальном столике громоздилась кучка распечатанных конвертов. Посмотрим, что нам пишут… Так, счет за газ. Баррет снова вздохнул, взял следующий. Счет за телефон.

Высокая — выше большинства знакомых ему женщин, — грациозная, Джейн вышла из кухни с подносом в руках. Похоже, она немного оттаяла — по крайней мере, уже не хмурилась.

— Если не ошибаюсь, ты успел пропустить пару-тройку стаканчиков прежде, чем сошел на берег, — заметила она. — Но закусывать будем вместе.

— Кофе пахнет бесподобно, — откликнулся Баррет.

— Понятное дело: знаешь, кто его варил? А еще есть сырный пирог из австрийского магазинчика.

— Зачем ты сказала про сырный пирог!..

— Затем. Такой, как ты любишь, — она чопорно поправила халат, обнаживший было стройные ноги.

— Ох, — выдохнул он. — Прекрасно.

За кофе они говорили о расходах и обо всем, что произошло за время его отсутствия. Когда последний кусок пирога был съеден, Баррет достал трубку, набил ее — и вдруг вскочил и принялся рыться в карманах.

— У тебя что, шило в одном месте? — взвилась Джейн. — Ты можешь хотя бы пять минут посидеть спокойно?

— Спички, — объяснил он. — Должно быть, вывалились в машине.

— Сиди, — приказала Джейн. — Сейчас принесу коробок из кухни.

Баррет взял воскресную газету и начал читать заголовки. Таинственный пожар-вирус, судя по всему, набирает силу. Самое странное в этих пожарах то, что системы обнаружения и гашения огня первыми выходят из строя. Правда, по мнению Баррета, в этом не было ничего странного. Он еще не забыл, как недавно на борту «Катаны» вспыхнул пожар. Огонь уже подбирался к грузу — только тогда они спохватились. Когда пожар был потушен, проверили детектор обнаружения дыма — он работал отменно: все красные лампочки были целы, сирена выла так, что могла разбудить покойника. Но когда такое повторяется раз за разом… Да, пожалуй, это уже наводит на размышления.

Новости из Индонезии… Здесь разыгралась эпидемия бубонной чумы. Неудивительно, что портовое начальство следит, чтобы на прибывающих кораблях принимали меры против грызунов. Но как бы то ни было, даже такая эпидемия вряд ли выйдет из-под контроля в стране, где гигиена и санитария на должном уровне.

Баррет раздраженно пошевелил языком холодный чубук. Черт бы подрал эту женщину… уснула она, что ли? Он открыл спортивную страничку, чтобы узнать, что за «шоковое решение» приняли в Рандвике — и услышал, как Джейн чертыхается на кухне. Ладно, стоит взглянуть, в чем дело.

Джейн стояла посреди кухни, ее глаза метали молнии.

— Если бы я не знала, что ты сюда не заходил — ох, и влетело бы тебе!

— А в чем дело?

— Да всего-навсего маленький домашний полтергейст, — ядовито бросила жена. — Что еще может быть? Последнее время у меня постоянно что-то исчезает. Например, вот этот коробок спичек. Он должен был лежать на плите.

— Сейчас его там нет, — заявил он, окинув взглядом плиту.

— Ну разумеется, болван, — проворчала Джейн. — Как ты думаешь, почему я так ругалась? — Она подошла к буфету и достала новый коробок из упаковки. — Вот, держи. Можешь курить, пока не позеленеешь. Я отправляюсь спать.

— А что там насчет разорванной шины? — спросил он.

— Ты же не будешь копаться в гараже посреди ночи. Или вставать ни свет ни заря. В общем, решай сам. А я хочу спать. Поедешь в порт общественным транспортом, а я позвоню мистеру Уилкинсу на станцию техобслуживания, чтобы приехал и все уладил.

— Идет.

Он решил обойтись без трубки.

Баррет разделся в пустой комнате и аккуратно развесив одежду. В гардеробе по-прежнему висела черная шелковая пижама, которую так любит Джейн… по крайней мере, любила раньше. Ладно, ночь теплая, так что не стоит кутаться. Шлепая босыми ногами, он вышел из ванной. Джейн уже лежала в постели, и ее темно-каштановые волосы так и блестели, рассыпавшись по подушке. Загорелые руки и плечи контрастировали с белизной постели и нежно-розовой ночной рубашкой. Темно-синие, почти фиолетовые глаза критически обследовали его фигуру.