Дом вспыхнул неожиданно и горел, как факел. Заполыхал он среди бела дня, когда солнце забралось уже довольно высоко и успело подсушить остатки зловонных луж в пустынных переулках окраины. Перепуганное воронье кружило, галдя над захламленной мусором рощицей, искры роями взмывали в небо и падали на подворья, на крытые рубероидом крыши соседских халабуд. Немногочисленные в эту пору дня жители, в основном дети малые и старики, в полной растерянности пытались спасти свой немудреный скарб и домашнюю живность, запертую в хлевах – они тоже вот-вот могли загореться. Но людям повезло – пожарные, на удивление, прибыли вовремя, чтобы не дать распространиться огню дальше.

Дом спасти не удалось…

– Виктор Михайлович, зайди ко мне…

Хрипловатый голос Храмова, усиленный мощным динамиком переговорного устройства, заставил Тесленко вздрогнуть. В этот момент капитан в полном одиночестве сидел в своем кабинете, погруженный в безрадостные думы. Полковник был в служебной командировке почти неделю и только сегодня вышел на работу. Мысленно послав его ко всем чертям, Тесленко поплелся на очередную выволочку. В том, что он получит приличный втык, у капитана сомнений не было. Дело по-прежнему разваливалось на мелкие кусочки и слепить их Тесленко был не в состоянии.

На первый взгляд все казалось простым и не требовало особых мудрствований. Но когда нужно было принимать какие-либо решения, капитан чувствовал, как тупеет на глазах.

Ко всем событиям не хватало какого-то ключа, зацепки, откуда можно было двигаться дальше, чтобы построить логически завершенную картину преступлений и, наконец, добраться до логова Крапленого. Капитан невольно дивился неожиданно проявившимся способностям весьма недалекого вора-рецидивиста так ловко прятать концы в воду. Он интуитивно почувствовал, что за Крапленым кто-то стоит. И этот человек явно был преступником незаурядным…

– Доложи-ка мне обстановку, – сразу приступил к делу Храмов.

– Ничего нового… – замялся Тесленко, не решаясь присесть – полковник даже головы не поднял от бумаг, разложенных перед ним на столе.

Затем капитан все-таки сел, стараясь не скрипнуть стулом.

– Эти слова я от тебя слышу уже, по-моему, в сотый раз, – недовольно сказал Храмов. – Не часто ли повторяешься? Что там у тебя есть по Федякину?

– Согласно заключению экспертов, Федякин убит, – сухо отчеканил неожиданно разозлившийся

Тесленко.

– Имитация?..

– Да. Попытка имитации, если быть совершенно точным. Очень непрофессиональная, кстати.

– Собственно, как ты и предполагал…

– Именно. Выяснилось, что кто-то незадолго до появления Федякина в доме пробрался в сарай для дров, находившийся в саду. Там остались следы, правда, не очень выразительные и мало пригодные для идентификации, и сигаретный пепел. Окурков не нашли.

– Я так понял, что там был не один человек…

– Двое или трое, сказать трудно. Но явно не один.

– Это их ждал Федякин?

– Нет. Ждал женщину, это уже можно считать фактом.

– Приманка?..

– Не исключено. По показаниям соседей, Федякина не раз видели вместе с миловидной женщиной лет тридцати. И в день убийства она приходила к Федякину, как раз в обед. Хотя свидетель, глубокий старик, не совсем в этом уверен, так как женщина, похоже, пыталась скрыть свое лицо под косынкой и была одета неброско, по-простецки, не так, как всегда. Старик узнал ее по походке. Вроде бы узнал…

– Старик видел, как она заходила в дом к Федякину?

– Не видел. Но куда она еще могла направляться? Дом Федякина на отшибе, дальше пустырь, пахота. Кроме того, шли дожди, а туда и в сухую погоду охотников пройтись найдется мало.

– Но ведь Федякин был вооружен.

– Был. Потому они и послали эту женщину, чтобы отвлечь его внимание.

– Что говорят эксперты?

– Во-первых, на кистях рук Федякина обнаружены – правда, слабые – следы пальцев.

– Держали за руки?

– Похоже. Вот только неизвестно зачем… Здесь есть некоторые предположения…

– Это позже. Что дальше?

– Во-вторых – поза убитого. Пришлось провести следственный эксперимент, чтобы доказать, что тело должно лежать несколько иначе. И последнее – огнестрельная рана. Судя по траектории выстрела, пистолет должен был находиться в совершенно неестественном положении для данного случая – почти перпендикулярно кисти руки.

– Понятно… Словесный портрет женщины вы подготовили?

– Не только. Смонтирован и фоторобот. Женщину видели многие, так что ее изображение должно быть очень близоко к оригиналу.

– Ну что же, это удача.

– В какой-то мере…

– И это все?

– С фотороботом работаем, пока результатов нет. И еще одно – при обыске Федякина в его карманах обнаружено несколько использованных автобусных билетов двадцать седьмого маршрута.

– Рябушовка?..

– Точно. Поэтому решили отработку фоторобота начать именно с этого района.

– Логично. Есть еще что-нибудь примечательное по нашему ведомству?

– Да как сказать… в общем, ничего особенного. Я бы даже сказал, что уж больно тихо стало.

Подозрительно тихо. Правда, нам сообщили из райотдела, что позавчера исчез их участковый Сушко. Просили помочь в розысках.

– Не нашли?

– Пытались. Как сквозь землю провалился.

– Где это случилось?

– На Рябушовке. Разбирался там с каким-то пьянчугой…

– Стоп-стоп… Говоришь, на Рябушовке? Опять Рябушовка. Странно… Сушко получил фотографии наших «клиентов»?

– Конечно. Как и все остальные участковые города. Вы думаете…

– Конечно же, черт его дери! Ведь Рябушовка входит в район поиска «малины» Крапленого.

– Значит, Сушко уже нет в живых…

– Несомненно. В этом я почти уверен. Похоже, что мы не ошиблись в наших предположениях. Хотя от этого не легче…

– Что теперь?

– Позвони в райотдел, дай ориентировку. Пусть подключат всех оперуполномоченных. Время не ждет, нужно работать по горячим следам…

В это время зазвонил телефон.

– Слушаю, Храмов. Да, здесь. Тебя… – протянул полковник трубку капитану.

Звонил Мишка Снегирев. Глядя на внезапно изменившееся лицо Тесленко, полковник спросил с беспокойством:

– Что случилось?

– Разыскали эту женщину… – тихо ответил капитан, укладывая трубку на рычаги.

– Ну и прекрасно.

– Не очень. Ее дом уже догорает… Видимо, вместе с хозяйкой. Поджог. Опять мы опоздали. И опять концы в воду… Вот паскудники! – не сдержавшись, выругался Тесленко.

– Кто она?

– Баркалова Зинаида Геннадьевна, двадцати семи лет, незамужняя. Живет… извините – жила одна.

– Проверь, не проходит ли она у нас по картотеке.

– Уже проверено. Снегирев постарался. Нет. Разрешите, я поеду туда вместе с опергруппой?

– Поезжай…

Когда к дому Баркаловой подъехала машина опергруппы, пожарные уже скатывали рукава.

– Жертвы есть? – спросил Тесленко у немолодого, закопченного до черноты пожарного.

– Бог его знает, товарищ капитан, – устало махнул тот рукой. – Нужно разбирать. Сгорело дотла…

Подхватив багор, пожарный неторопливо пошел к груде дымящихся бревен.

Подбежал возбужденный Снегирев. Его пиджак напоминал решето – был весь в дырках от прожогов.

– Что, пожарным помогал? – едко спросил расстроенный Тесленко. – Где баба с веником, там и черт с помелом. Ты в своем амплуа – каждой дырке затычка.

– Я помог тут… маленько… – обиделся Снегирев. – А что делать? Горело ведь…

– Ладно, шустряк. Ты мне скажи, где Баркалова?

– Соседи говорят, что сегодня она из дому не выходила. По крайней мере, ее не видели.

– Значит, она там, – не то утвердительно, не то с вопросительной интонацией сказал Тесленко, глядя пустыми глазами на Мишку.

Снегирев счел благоразумным промолчать.

Обгоревший до неузнаваемости труп Зинаиды Баркаловой был извлечен из-под обуглившихся останков ее дома только под вечер.