Вок пытался переварить услышанное.

— Почему бы одному из вас не сделать так? — спросил он. — Что потом происходит с Сосудом Жизни?

— Разум и дух другого существа могут обитать в нашем теле, — ответил Торан. — Это не то же самое, что мощная тайная магия, более знакомая тебе. Это скорее божественное слияние. Я не могу адекватно объяснить это.

Каанир тут же принялся рассматривать различные возможности.

— Это очень интересно, — сказал он. — Так что же стало с Засианом? Где его собственный разум?

Невзирая на цепи, Торан пожал плечами.

— Я не знаю, — сказал он. — Возможно, что он тоже присутствует, погребенный и не способный нас воспринимать. Может быть, его личность была уничтожена или изгнана в Астрал, и плавает там в бестелесном состоянии. Я с трудом понимаю все последствия магического всплеска, что посеял столько хаоса во Вселенной. Судьба отдельного человека уже не кажется такой важной.

Каанир усмехнулся, наконец поняв истину.

— Возможно, для тебя, — сказал он. — Но если ты не забыл, моя судьба неразрывно связана с Засианом и с тобой. У нас есть неоконченные дела.

Торан снова кашлянул.

— Ты прав, камбион. Я согласился освободить тебя, если ты поможешь мне остановить жреца Цирика.

— Теперь это уже не имеет значения.

— Действительно.

Торан глубоко вздохнул.

— Я дал слово. Я освобождаю тебя от твоих обязательств.

Вок почувствовал, что магические кандалы наконец-то распались. Ему хотелось потянуться, радостно крикнуть «Свобода!». Он хотел выхватить меч и вонзить его в проклятого ангела, причинившего ему так много неприятностей. Но вместо этого он лишь усмехнулся.

— Каанир, — сказала Алиизса, бросив на него предостерегающий взгляд. — Нет.

Камбион ухмыльнулся ей.

— Не знаю, о чем ты, — сказал он игриво. — Я лишь наслаждаюсь моментом освобождения.

— Мы должны помочь им выбраться отсюда, — сказала Алиизса. — Они не выживут здесь.

— Куда? — холодно спросил Каанир. — Мы сами не знаем, где находимся, и вполне вероятно, наши собственные шансы выжить невелики.

Он стоял и смотрел на нее сверху вниз.

— По крайней мере, шансы не слишком хороши для вас четырех. Ангел умирает, Засиан не более чем оболочка человека и чуть больше, чем слабоумный ребенок. И… — Его гнев и радость утихли. — И ты больше не можешь использовать свою силу, любимая. Ты стала помехой.

Алиизса уставилась на него. Он не был уверен, была ли алю готова плакать или кричать на него.

— Нет, — сказала она почти шепотом. — Каанир, не надо.

Каанир почувствовал укол сожаления. «Нет, — решил он. — Плюнь на все. Пора».

— Вок, — сказал Торан. — Ты совершил немало хороших поступков. Не нужно все это перечеркивать.

Каанир проигнорировал его.

— Я думал, что хотел вернуть все, что было меж нами, Алиизса. Когда мы обсуждали это, и когда я смотрел на тебя в бою, я вспоминал, как нам было хорошо вместе, и тосковал по тем временам, желая их вернуть. — Его голос был кротким, но становился все строже и холоднее. — Но теперь я понял, это не повторится. Ты уже не та ловкая обманщица, которую я полюбил в залах дварфов. Время, проведенное на небесах, изменило тебя. Даже если бы я хотел преодолеть это и сделать тебя прежней хитрой шалуньей, все равно магия убьет тебя. Если честно, я не хочу смотреть, как ты чахнешь, как твоя сила ест тебя живьем.

Алиизса промолчала, но по ее щекам потекли слезы, и она посмотрела на него так, будто он вонзил меч ей в живот.

— Нет, — продолжил он, и Алиизса тихо заплакала, — очень мало шансов, что мы все впятером выберемся отсюда. С другой стороны, у меня одного гораздо больше возможностей. Думаю, что буду придерживаться сделки, заключенной с марилит Виссилкой. Она меня вполне устраивает.

— Сволочь! — закричал Кэл, изо всех сил пытаясь добраться до камбиона. — Я убью тебя!

Вок засмеялся, выхватывая меч.

— Мне следовало бы сейчас убить тебя, — сказал он, — но очень уж забавно смотреть, как ты барахтаешься в цепях.

Он провел серию ложных выпадов, целясь Кэлу в голову. Полудроу потерял равновесие и упал. Вскрикнул от боли, ударившись головой о каменный пол.

— Каанир! — закричала Алиизса, бросаясь к тяжело дышавшему сыну. — Оставь его в покое! — зарычала она, встав рядом в полной готовности его защищать.

— Вот видишь? — сказал Вок, чувствуя нарастающий гнев. — Именно об этом я и говорил, любимая. Ты стала больше беспокоиться о них, чем обо мне. Я уверен, ты об этом еще пожалеешь.

Затем он наклонился и посмотрел ей прямо в глаза.

— Ты бы принесла себя в жертву, используя остатки своей невероятной силы, чтобы сейчас нанести мне смертельный удар? Или у тебя ничего не осталось?

Алиизса с ненавистью посмотрела на него.

— Да, — тихонько сказала она и протянула к нему руку. — Иди сюда и позволь мне кое-что тебе показать, — ее усилия вызвали новый приступ кашля, и она снова нагнулась над Кэлом.

— Вот так я и думал, — сказал Вок, приближаясь. Он отсалютовал им своим клинком, стремясь убраться, пока Алиизса яростно не набросилась на него снова. Он действительно не хотел быть тем, кто убьет ее. — Великолепно, — сказал он, а потом повернулся и ушел.

В какой-то момент он с трудом удержался от того, чтобы не обернуться и не посмотреть на Алиизсу в последний раз.

Несколько долгих мгновений Алиизса стояла склонившись над Кэлом. Боль от слов Каанира терзала снова и снова, сливаясь с болью истерзанного тела. Столько лет она была супругой и помощницей Каанира и знала, что в один прекрасный день он может избавиться от нее. Но никогда не предполагала, что это будет так больно.

Неожиданно вспомнились пророческие слова, сказанные в давнем разговоре вдалеке отсюда.

«— Это опасно, заботиться о других, — говорила она. — Вы открываетесь… для страданий.

— Да, — тогда ответил ей Торан. — Заботиться о других непросто, потому что вы в этот момент отдаете что-то свое. И вы боитесь, что оно вернется и ранит вас, если вы допустите. Все, что мы делаем в жизни, мы делаем из страха. Страх измены, страх перед болью… В конце концов эти страхи обретают реальность, несмотря на наши усилия».

««Несмотря на наши усилия»… — повторила она, борясь с желанием заплакать, и, закрыв лицо руками, припала к груди Кэла. — Я пробовала идти и путем Каанира, и путем Торана. И к чему это привело? К боли и страданиям! Почему я стала беспокоиться о других?»

Это снова были ее собственные слова, сказанные очень давно, когда она в том волшебном саду обсуждала с Тораном, как уязвимы те, кто заботится о других.

Она повторила вопрос вслух:

— Так зачем вообще мы живем? Разве хоть кто-то из тех, кто сделал себя уязвимым, что-нибудь изменил? От этого становится только хуже!

Прохладное прикосновение к шее. Алю испугалась, что это вернулся Каанир, но его касания всегда обжигали: от него исходил жар, питаемый внутренним дьявольским пламенем. Она обернулась и обнаружила Засиана, стоящего на коленях.

— Тебе больно, — сказал он, кладя ладонь ей на лоб, и она ощутила благословенное облегчение. Боль в животе немного утихла, и алю почувствовала прилив сил.

Засиан, отдернув руку, с горечью посмотрел на Алиизсу.

— Ты умираешь, — сказал он просто. — Но сейчас ты не умрешь. Я помог.

Алиизса посмотрела на жреца и улыбнулась.

— Спасибо, — сказала она. — Ты так добр…

Засиан снова уселся и стал смотреть в пустоту ничего не выражающим взглядом.

— Ты назвала меня своим сыном, — сказал Кэл.

Алиизса моргнула и села.

— Что? — спросила она, шмыгая носом и вытирая глаза.

— Когда вошла сюда, — ответил Кэл. — Ты сказала этой твари, — полудроу кивнул на труп гориллы-демона, — «уйди от моего сына!». Ты никогда раньше не называла меня так.

Алиизса покачала головой.

— Ну и что? Я не понимаю.

— Я думаю, он пытается ответить на твой вопрос, — сказал Торан слабым голосом. — Вот почему ты — и почему мы все — заботимся о других.