Он поднес ко рту чашку. В ноздри мне ударил терпкий запах Лапсанг Сучанг. И вот он начал выжимать из нас все.

Во Время Огня северная страна от демонического солнца не видела мира. День и ночь, лето и зиму оно висело над головами и уже нельзя было отличить день от ночи и лето от зимы. Но это была Старкландия, откуда давно ушли все смертные и никто не мог там жить, независимо от того, хороший это год или злой. Даури, жители этой страны, ушли на юг. Они видели, как солнце опускается вниз, к горизонту, по мере их удаления, и наконец они увидели его висящим над самым горизонтом.

Перевалив через Пустынные холмы, они оказались среди Тассуи, пограничного народа, который жил на южной оконечности Валленена и, следовательно, был самым северным народом на планете. Здесь сама земля, небо и жизнь казались чужими пришельцами Даури.

Когда Штормкиндлер был далеко от планеты — чуть ярче ближайших звезд — здесь почти не было разницы между временами года. Зимой чаще шли дожди, а дни были короче чем ночи — и это все. Но Время Огня изменило это, как изменило буквально все.

Теперь над Землей повисли два Солнца и не было ни одного мгновения благословенной темноты.

То же самое видел бы и путешественник, пересекающий Южное море. Здесь только времена года были другими — зима в Веронене, когда лето в Валленене, а Бернер был всегда на северной стороне неба. Если бы путешественник двинулся дальше на юг, он добрался бы до страны, где Бернера не видно во Время Огня. Он появляется на небе только тогда, когда находится слишком далеко от планеты и не может причинить вреда своим жгучим дыханием. Тассуи, слушая эти рассказы, считали, что это земля, любимая богами, и не верили тем, кто утверждал, что на самом деле это холодная и страшная земля.

Арнанак знал, что путешественники не лгут. Он сам был в Валленене сто лет назад как легионер Газеринга. Но он не разубеждал своих товарищей. Пусть они думают так, особенно, если это пробуждает в них зависть, ненависть, злобу и неприязнь к жителям другого полушария. Потому что он сам уже был готов начать нападение.

Звуки рога разносились в горах над Тарханой. Эхом отзывались долины и луга. Громче заревела река Эсали, прорываясь сквозь узкий каньон в долину. Она еще не пересохла полностью, и те, кто был измучен жаждою, еще могли напиться, хотя раскаленные солнцем камни обжигали ноги. В раскаленном воздухе сильно пахло дымом.

Над западным хребтом висело Солнце. Сквозь дымный туман оно казалось тускло-желтым.

Снова Арнанак протрубил в свой рог. Воины выбирались из тенистых мест, где укрывались от жары, и устремлялись к нему.

Сейчас на них не было доспехов. Обычно они одевали их только перед битвой. Перевязь и ножны — такова была одежда большинства.

Зеленые тела, отливающие золотом красно-коричневые гривы, черные лица и руки, сверкающие высоко вверху наконечники копий, напряженные хвосты — все они собрались перед низким холмом, на котором стоял Арнанак, и запах их острого пота был подобен запаху мокрого железа.

Несмотря на свою гордость, Арнанак не удержался, чтобы не пересчитать их, хотя бы приблизительно. Около двух тысяч. Это было много меньше того количества, которое ему скоро понадобится.

Однако вполне достаточно для такого мероприятия, которое он задумал сейчас. И они пришли отовсюду. Его отряд предпринял длинное путешествие сюда из Улу, от самой Стены Мира. По виду и манере держаться он узнавал жителей гор, лесных, равнинных жителей, обитателей побережья и островов.

Если они смогут захватить этот торговый город, то их родичи наверняка примкнут к ним.

В третий раз прозвучал рог. Тишина легла на долину, лишь слышался легкий плеск воды. Арнанак позволил им рассмотреть себя, оценить, прежде чем начал говорить.

Они преклонялись перед ним, так как он был достаточно силен, чтобы захватить власть, и достаточно умен, чтобы удержать ее и накопить богатство. Поэтому он постарался одеться как можно богаче. В его гриву были вплетены драгоценные камни, золотые спирали обвивали его руки и ноги. Кольца сверкали на всех четырех пальцах каждой руки. Роскошная попона из Сехалы покрывала его круп. Длинный меч, который он поднял над головой в знак власти, был выкован из лучшей стали.

За ним возвышалось дерево Феникс и он находился в тени шатра, образованного его голубой листвой. Арнанак специально прибыл на место сбора раньше всех, чтобы занять это место. Он не хотел забираться в темную прохладную пещеру. Напротив, он решил остаться на жгучей равнине под солнцем. Это ему нужно было для того спектакля, который он хотел разыграть перед воинами.

Он обвел их всех глазами, набрал побольше воздуха в грудь, и его голос прокатился над равниной.

— Тассуи! Я, Арнанак, правитель Улу, говорю перед вами!

Слушайте!

Мои посланцы, которые несли кинжалы войны от селения к селению, не могли сказать вам больше, чем назвать место, где мы должны встретиться, когда Луна будет находиться в определенном месте на небе. Вы знаете, что долгие годы я вербовал себе союзников на западе. Вы слышали, что я хочу сбросить всех врагов в море и освободить путь на юг до того, как Время Огня начнет все сжигать здесь. Вы понимаете, что мой первый удар должен быть нанесен по Тархане.

Все это вы слышали и знали, понимали, но большего я не мог сказать, так как не хотел рисковать, ведь шпионы и предатели могли раскрыть все мои планы врагам.

Откровенно говоря, я не ожидал увидеть так много воинов.

Одни боятся меня, другие боятся моего поражения, а главное, сейчас время делать запасы, чтобы было что есть в наступающем трудном году и в последующие еще более трудные годы. И в том, что вас собралось так много, Я вижу доброе предзнаменование. Мы двинемся на запад. Я расскажу вам свой план.

Теперь я объясню вам, почему я выбрал для похода войну.

Легион не ждет от нас ничего кроме небольших разбойничьих нападений. И уж конечно не нападения на главную крепость Газеринга. Я знаю, о чем они думают там, за морем. С помощью двойных агентов я внушил им мысль, что мы сможем начать военные действия только летом, когда в наших домах все будет подготовлено к трудному времени, и когда наступят длинные ночи, в течение которых мы сможем скрытно совершать длинные марши.

А сейчас ночи наполовину короче, чем летом. Но этого времени хватит, чтобы достичь Тарханы — я дважды совершал этот путь и могу говорить об этом со всей ответственностью. Кроме того, я знаю, что сейчас в крепости лишь небольшой гарнизон.

Большая часть воинов ушла на побережье Экур, чтобы сражаться с пиратами… которых я сам же направил на корабли Газеринга прошлой зимой.

Шепот пробежал по рядам воинов. Арнанак снова заговорил:

— Сегодня с вашими вождями я обсуждал план нападения. Двумя отрядами мы нападем на южные и северные ворота. Затем, когда солдаты противника будут заняты обороной, возьмем штурмом стены со стороны реки. Это трудно, но мои воины много тренировались в Улу, где я приказал выстроить точно такую же стену. Они прорвутся к воротам, где сопротивление будет слабее, и откроют их. И город будет взят.

Воин, помни, что если в твоем доме голод, то на свои трофеи ты сможешь надолго обеспечить свою семью и свой род. И помни: мы начинаем поход на Газеринг. Ваши дети будут жить в стране, которую любят боги.

При его последних словах солнце скользнуло за горизонт.

Сумрак темной волной опустился на мир. На небе вспыхнули звезды.

Из-за западного хребта поднялась Килызу. Холодный призрачный свет залил равнину, вызывая тревожные чувства. Где-то завыл провлер.

Шум воды, казалось, стал громче. Хотя земля и камни еще дышали жаром, дышать сразу стало легче.

Арнанак просигналил своим хвостом Даури. Они выскользнули из-за дерева как тени, и лунный свет осветил семь фигур. Издалека было видно, что их предводитель держал в руке Вещь.

Страх прошелестел по темной массе собравшихся воинов. Их головы опустились вниз. Арнанак взял в руки Вещь, поднял ее, сверкающую зловещей чернотой, над головой.