Между тем точную дату основания Уильямсбурга историкам восстановить не удается, доподлинно известны только две «сопутствующие». В 1693 году указом британской царствующей четы на месте будущей мемориальной зоны открывается Королевский колледж, названный в честь основателей — Вильгельма и Марии. Странно было бы предположить, что такое заведение могло появиться в «глухом» месте: поблизости, конечно, находилось большое поселение. А в 1698-м, когда в очередной раз сгорел дотла Джеймстаун — столица колонии Вирджиния, — администрация города решила переехать в так называемую Среднюю плантацию — просторную населенную территорию посреди полуострова, образованного устьями рек Йорк и Джеймс. Здесь, как раз по соседству с упомянутым колледжем, выстроили новую губернаторскую резиденцию, а поселение, разрастающееся вокруг нее, назвали по имени все того же монарха Вильгельма, в английской транскрипции Уильяма (его жена Мария к тому времени скончалась).

Надо думать, жители Уильямсбурга уже тогда отдавали себе отчет в том, что их город — отнюдь не центр мира. Но все же у окружающих колонистов был повод им позавидовать. Вирджиния на протяжении всего XVIII века никому не уступала неформального титула самой значительной английской территории в Новом Свете — и стратегически, и демографически, и финансово. Соответственно импозантно выглядела и ее столица. Нанятые губернатором архитекторы оперативно «нарезали» аккуратные симметричные кварталы, проложили широкие улицы, возвели общественные здания — все точь-в-точь, как на родине предков. Градостроительные ориентиры, в полном соответствии со старинными европейскими представлениями на сей счет, — это Власть, Вера и Наука (губернаторский дворец и Капитолий, англиканская церковь и пресловутый Колледж Вильгельма и Марии — соответственно).

Разумеется, отдыхали и развлекались здесь тоже по-европейски. Спрос на привозные предметы роскоши был нешуточный, вернее, не столько на сами предметы, сколько «на стиль жизни»: парики, юбки и камзолы особого покроя, экипажи, кофе, литературные новинки — во всем старались придерживаться моды. Не беда, скажем, что стоит Уильямсбург на широте более низкой, чем среднеевропейская, — почти в субтропиках. Не беда, что в качестве прислуги выступают, по большей части, чернокожие рабы. Все равно надо и их нарядить, и самим нарядиться comme il faut. Впрочем, самые завзятые «модники» выписывали себе квалифицированных дворецких и камердинеров из Старого Света, а последний британский губернатор имел в домашнем штате даже нескольких французских поваров. Театральными представлениями «столичное» общество радовали опять-таки не голодранцы-комедианты американского «разлива», а почтенные «лицензированные» труппы непосредственно из Лондона, которые на значительную часть года перебирались через океан и там гастролировали в расчете на интерес зажиточных и просвещенных граждан. Пройдет еще столетие, и на отголосках такого интереса станут спекулировать авантюристы Король и Герцог из «Гекльберри Финна». Кстати, о просвещении. Колледж Вильгельма и Марии, уступавший по времени основания на всем континенте только Гарварду, оставался престижнейшим учебным заведением многие десятилетия, и именно отсюда вышли многие из будущих «отцов-основателей США». Можно сказать, даже «главные»: Джордж Вашингтон и Томас Джефферсон. Последний именно в Уильямсбурге сочинил «Декларацию независимости». Вот еще одна причина, по которой город считается ныне не просто исторически достопримечательным, но и, так сказать, колыбелью американской свободы. Недаром на обложке многих буклетов, проспектов и прочих информационных материалов музея стилизованным под XVIII век шрифтом напечатан удачный, по-моему, слоган: «Америка. Глава I».

Несмотря на все сказанное выше, вполне могло получиться так, что не «сложилось» бы никакого города-музея, а вырос бы здесь один из многих ординарных американских мегаполисов. И, скорее всего, получилось бы, если б Уильямсбург так и остался административным центром Вирджинии. Однако он ушел от этой участи: в 1780 году, в разгар Войны за независимость, революционные власти сочли местоположение столицы в тогдашних обстоятельствах невыгодным. И снова переменили место «жительства», перебравшись в более отдаленный от побережья Ричмонд, где нынче следов старины не сыщешь. Хотя исторически он знаменит еще и тем, что в XIX веке успел четыре года побыть столицей Конфедерации, прежде чем пал под натиском северян.

А оживленный некогда Уильямсбург с тех пор постепенно погружался в апатию и дремоту. Особняки частью разрушались от «старости», частью сгорали и уже не отстраивались заново — да и кому понадобилось бы в середине XIX столетия восстанавливать, допустим, дворец британского наместника? Сохранившиеся фотографии столетней давности чем-то, как ни странно, напоминают современные виды русских провинциальных городков: покосившиеся дома, заброшенные памятники, все какое-то покинутое и одинокое. Все в прошлом, одним словом.

Да, если б дело шло так и дальше, «отставная» столица Вирджинии до наших дней точно не дожила бы в первозданном виде. ХХ век избавил бы ее постепенно от ветхости и превратил в заурядное «поселение», каких в Штатах немало: сотня-другая одинаковых аккуратных домиков, сияющих белизной, торговые центры по отшибам, колледж с просторным кампусом. И никакой бы «Америка. Глава I», и никакого «контакта с вашим внутренним XVIII столетием» не было бы. Но вмешался неожиданный человеческий энтузиазм, на первый взгляд немного даже оголтелый. Причем проявил его не местный житель, что выглядело бы естественнее, а некто Уильям Арчер Разерфорд Гудвин — пастор, назначенный в 1903 году в уильямсбургский приход. Преподобный отличался большой любознательностью. Всякого рода древности и вообще история края интересовали его чрезвычайно. Сначала он призвал прихожан совместными усилиями обследовать и отреставрировать церковь, построенную в 1700-е годы. А затем составил детальный план действий по воссозданию всего городка, и это несмотря на то, что вскоре его перевели в Нью-Йорк, и в Вирджинию Гудвин вернулся только к началу 20-х годов. Именно этот священник решил, что национальной славы ради Уильямсбургу следует вернуть облик колониальной поры и устроить огромный музей под открытым небом. По его словам, «в историю лучше всего заглядывать через окна»: чувство сопричастности и уважения к прошлому куда действеннее, когда с ним знакомишься не по учебникам, а максимально наглядно. Идея была замечательной, но понятно, что ни городские власти, ни даже правительство штата не смогли бы выдержать всех затрат. Святому отцу пришлось обойти со своим проектом немало богатейших домов Соединенных Штатов, пока наконец в 1926-м его замыслами не заинтересовался наследник несметных нефтяных капиталов Джон Рокфеллер-младший, наверное, самый отважный меценат из всех тогдашних миллионеров.

Общая сумма, которая накануне Великой депрессии ушла на осуществление грандиозной затеи, была просто-таки заоблачной. Судите сами: сперва пришлось купить практически всю землю в черте города вместе с жилыми домами, а обывателей переселить, да так, чтобы они остались довольны. Затем нанять целую армию археологов, архивистов, историков, искусствоведов, архитекторов и реставраторов, которые сообща, шаг за шагом, реконструировали облик Уильямсбурга вплоть до отделочных деталей каждого здания. Восемьдесят восемь исторических построек, уцелевших от XVIII века, тщательнейшим образом отремонтировали и с должным педантизмом «начинили» интерьеры соответствующей мебелью, утварью и тому подобным. Еще пятьдесят полностью утраченных домов (без них теперь невозможно представить себе колониальный Уильямсбург) создали заново по старым чертежам, причем чертежи эти надо было еще собрать. Например, одна медная дощечка с выгравированными видами бывшей столицы нашлась в британском Оксфорде, в знаменитой Бодлианской библиотеке, и благодаря ей удалось удостовериться в том, как выглядел фасад губернаторского дворца. Младший Рокфеллер позаботился и о том, чтобы их с Гудвином начинание впредь спокойно развивалось. Отдельный крупный капитал он поместил в учрежденный им же Фонд колониального Уильямсбурга — организацию, до сей поры владеющую музейным комплексом и организующую его деятельность. Причем речь идет не только о деятельности сугубо просветительской — фонду принадлежит также несколько прибыльных гостиниц в старом городе, не считая сувенирных лавок, «стилизованных» таверн и кафе. Да и сами входные билеты в колониальный Уильямсбург — весомая статья дохода: они недешевы, но в публике нет недостатка.