— Действительно? — спрашиваю его я, потому что он должно быть шутит. Он — Воин. Он создан для скорости, силы, выносливости… грубой силы.

— НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ! — с отвисшей челюстью говорю я.

— Я собирался лететь искать тебя, потому что ты превосходишь меня по скорости, — усмехается он. — Я следовал по твоему следу и не мог поверить, как далеко ты прыгнула на камни, и твое равновесие — ты ни разу не споткнулась, не поскользнулась — это было впечатляюще, и теперь, когда я знаю, что ты в порядке — ты действительно горяча. Зи сказал, что ты действительно быстрая, в тот день он преследовал тебя, но я не понимал насколько.

— Действительно… да? Это очень интересно, — изучая его, отвечаю я.

— Эви, это твое секретное оружие. Если ты столкнешься с врагом, ты убежишь так далеко и так быстро, как только можешь, просто уйдешь не оглядываясь. Мы удостоверимся, чтобы у тебя всегда был телефон. Когда все будет безопасно, позвоню тебе, или ты сможешь связаться со мной, и мы встретимся, — властно говорит Рид.

— Итак, я должна буду убежать, как какой-то трус? — спрашиваю я, обиженная на его новый план.

— Эви, есть разница между трусостью, и уклонением, — спокойно говорит Рид.

— Да, первое называется уклонение, а второе — бесхарактерность, и никто не соизволил со мной посоветоваться, — отвечаю я.

— Как насчет послушания, как тебе это понравится? — возражает Рид.

— Подчинение — хмм — это не так много, — упираясь, отвечаю я.

— Уважение, это не подчинение, — разумно говорит он.

— Я знаю, что такое уважение, я говорю о том, что касается стратегии. Я уважаю тебя, и ты знаешь это, — говорю я, удивляясь тому, почему мы спорим о тактике.

— Тогда ты будешь следовать моим приказам, — спокойно говорит он.

— Что ты будешь делать, пока я убегаю? — мрачно спрашиваю я.

— Тоже, что и делаю. Справляться с ангелами. Я не могу без тебя жить, поэтому мы должны найти способ обезопасить тебя, — говорит он.

— Почему моя безопасность, важнее твоей? — спрашиваю я, проверяя его решение, касающиеся этой стратегии.

— Эви, чего ты надеешься достичь с полностью развитой силой? — многозначительно спрашивает меня Рид. — В драке, ты для меня будешь больше волнением, чем помощником. В тот момент, когда Войны поймут, что для меня важнее всего, у нас возникнут очень серьезные проблемы.

— Я помеха, — слабым голосом говорю я, изучая свои руки, так как не могу посмотреть на него. — Я права, не так ли?

Рид стонет, когда видит, что ранил мои чувства, когда назвал меня большой ответственностью.

— Только на данный момент. Однажды, ты станешь сильной, если продолжишь развиваться в таком же темпе, или мне придется съесть свои слова.

— Когда наступит этот день, обещай, что ты ими только немного подавишься? — спрашиваю я, потому что понимаю, что он прав. Но все это попахивает лишь тем, как будто я придам его, если сделаю паузу в, то время как он будет бороться за свою жизнь.

— Обещаю, — говорит он, беря мою руку и притягивая ее к своим губам.

Он целует мою ладонь. От его чувственной ласки я прикусываю губу.

— А ты обещаешь мне, что если я скажу тебе бежать, ты послушаешься меня? — снова целуя мою ладонь, спрашивает он, в то время как я извивалась на своем сидении.

— Прекрасно, — вздыхаю я, наблюдая как он смотрит на меня расширенными глазами, а его челка спадает на лоб.

Я не сказала: «Обещаю». Думаю, он и так все понял, так как я отстегнула свой ремень и убрала волосы с его лба. Развернувшись, я роюсь в сумке на заднем сидении.

— Твинкис? — спрашиваю я.

— Да, — говорит он.

Я вытаскиваю из сумки две пачки и две бутылки питьевой воды.

Развернув Твинкис, я отдаю одну Риду.

— И так, ты думал о том, чтобы рассказать обо мне другим ангелам? — спрашиваю я, пытаясь сменить тему.

— Да, — отвечает Рид.

— Но ты еще не совсем обдумал эту идею? — спрашиваю я.

— Нет, — отвечает он.

— Ты не боишься, что когда ты сообщишь это, то выпустишь джина из бутылки, и пути назад уже не будет? — задумчиво жуя свой Твинкис, спрашиваю я.

— Эви, ты опасно сообразительна, — с подозрением смотрит он на меня он.

— Ну посмотри на это с другой стороны, у нас в арсенале новое оружие — уклонение, — говорю я, проговаривая последнее слово так, словно оно оставляет во рту неприятный привкус.

Однако, когда я слышу смех Рида, будто я сказала самую смешную шутку, которую он когда-либо слышал, моя улыбка светлеет.

Курорт, который выбрала Булочка, просто волшебный — по крайней мере для меня.

Ангелы не были настолько им поражены, вероятно потому, что за свою жизнь побывали в нескольких дворцах на разных концах света, их мнения должны быть перспективными.

Массивное лобби отеля походит на Баварский охотничий домик, с большими панорамными окнами, которые выходят на склоны. В конце вестибюля есть огромный каменный камин, в котором достаточно дров, чтобы он без остановки горел всю ночь.

Пока Булочка проверяет нашу бронь, я иду к окнам. По меркам большинства горнолыжных курортов по всему миру, здешние горы не такие уж и большие, это не Альпы, но это идеальное место, чтобы я могла отвлечься. Когда я смотрю в окно, то вижу группу подростков, катающихся на сноубордах вниз по клону и встречающихся внизу. Их беззаботный смех, как они поздравляют друг друга внизу, почти шокирует меня.

Я уже и забыла, что существуют такие вещи; что есть люди, которым интересно только изучение нового трюка, чтобы произвести впечатление на своих товарищей.

Я прислонилась к окну; и смогла разобрать только то, что кто-то сказал об испорченном воздухе, когда он выполнял трюк на трубе. Они отстегнули свои доски и пошли в сторону лифтов. Я проследила за их передвижением, пальцами прикасаясь к холодному стеклу окна, пока передвигаюсь по лобби, слежу за ними, пока вижу их в окно, так как потом их уже не видно.

Когда они ушли меня настигло разочарование. Скорее всего они были моего возраста, но я не чувствовала себя юной. Я хотела последовать за ними, попросить их научить меня быть снова юной, потому что я забыла, что это такое. Я позволила части себя уйти сквозь пальцы и теперь не знаю, как вернуть ее обратно. Или, может быть, это не все — может быть я просто забыла, как быть человеком — просто человеком. Я даже перестала называть их «людьми», потому что хочу быть частью их. Но я не являюсь, сейчас не являюсь, и, может быть, уже никогда не буду.

Я с удивлением осознаю, что мне грустно от того, что я потеряла свою человечность, даже несмотря на то, что я благодарна за мое развитие, благодаря которому могу одерживать победу над Ридом, теперь, когда нашла его.

Рид сзади обнимает меня и, когда я вижу его отражение в оконном стекле, сильнее прижимаюсь к нему.

— О чем задумалась? — уткнувшись мне в шею, спрашивает Рид.

— Когда? — уклончиво спрашиваю я.

— Только что. Ты выглядишь — потерянной, — с нежностью в голосе отвечает Рид.

— Я не потерянная. Ты нашел меня, помнишь? Я просто думала о том, как сильно я буду доставать тебя там, на склоне, своим курением. Для тебя это может оказаться очень неприятным, так что тебе лучше подготовится к худшему, — говорю я, неся всякий бред, чтобы скрыть свои истинные мысли.

— Эви, ты ведь это не серьезно, — улыбаясь, говорит он.

— О, но я серьезна. У тебя нет шансов, — положив голову на его грудь, отвечаю я.

— Ты права, против тебя — у меня никогда не будет шанса, — отвечает он, вызывая у меня улыбку.

— Видишь, — говорю я и слышу его смех.

— Ок, все готово, — говорит Булочка. Я поднимаю голову с груди Рида, и мы поворачиваемся к ней. — Коттедж готов. Мы просто должны следовать карте.

— Мы не останемся в домике? — в замешательстве спрашиваю я.

— Нет. Мы подумали что, что-то более личное будет намного лучше, — объясняет Булочка, пока мы возвращаемся к автомобилям.