Но я, собственно, об этом "видении" только свое мнение сказал. Почему сразу суд и следствие? Значит, дело не в словах, значит, поняла движущаяся эстетика, о чем идет речь.
Прошу вас, не верьте, что теория видения представляет собой защиту личного своеобразия в искусстве. В каждой теории нужно обращать внимание на суть дела, на мысль, а не на слова. Что касается личности писателя или художника, то она не имеет прямого отношения к данному вопросу. На Западе, например, многие авторы излагали эту теорию применительно к разным историческим эпохам, расам и нациям. В свое время очень большой известностью пользовалась формула "немецкое видение мира", да и сейчас она не забыта. А вот перед нами, милый дедушка, обзор истории живописи в Соединенных Штатах, принадлежащий перу одного из редакторов журнала "Тайм" - Александра Элиота. Книга открывается главой под названием "Американское видение". Это, впрочем, такой распространенный штамп, что примеры даже неловко приводить.
У нас в двадцатых и отчасти также в тридцатых годах теория видения широко применялась к разным классам и социальным прослойкам. Еще А.Богданов писал о "классовых очках", которые надевает писатель, прежде чем приступить к изображению мира, и этот ход мысли имел влияние настолько сильное, что оно иногда затмевало свет более верных идей.
Что такое, например, "классовая психоидеология", производившая такие опустошения в умах лет сорок назад? Псевдоним того же видения. Вы уже позабыли об этом - между тем для историка здесь возникает не один какой-нибудь случай иллюзии, фата-морганы, а целая полоса призрачной жизни, ради которой много было потеряно в жизни действительной. Слова другие, но возбудитель этой болезни, и даже отчасти течение ее - одни и те же. То, что теперь пишут о художественном видении, тогда говорили о "мироощущении", доступном только отборной личности, способной выразить субъективную внутреннюю активность класса. Конечно, и в те времена никто не думал отрицать, что пассивное восприятие внешнего мира дает материал для этой активности. И также, разумеется, лавровый венок и ударное снабжение полагались только сей последней.
Значит, дело не в том, индивидуальный или коллективный субъект является носителем "очков". Дело в том, что носитель "очков" свободен от познания истины и лжи, добра и зла, красоты и безобразия. Его картина мира не является больше зеркалом, то есть изображением объективной модели, или во всяком случае кривизна этого изображения уже не зависит от самой действительности, а восходит к другому самостоятельному источнику - нашему субъекту. Мы даже обязаны искать эту кривизну как особую форму человеческой активности в мире, и она представляет главную ценность нашей духовной жизни.
Можно при этом, вместе с так называемой вульгарной социологией, или фрейдизмом, или другой подобной теорией, видеть в субъекте продукт независимых от него сил - не важно и не существенно. Важно только, что это слепой продукт. Сознание здесь нейтрально по отношению к истине, невменяемо, лишено своего главного признака - сознательности. Люди создают разные типы видения, одинаково истинные и одинаково ложные, - ну, просто разные, как бы сны наяву, галлюцинации, личные и социальные мифы. Сравнивать их между собой нельзя, ибо отсутствует мерило сравнения, общая почва - отражение реального мира.
В этом совершенно сходятся самые грубые социологи и самые тонкие модернисты. Потому что суть дела одна и та же - отрицание сознательности сознания. Не в данном отдельном случае, не в рамках исторических условий, а принципиально, понимаете? Вот, например, сторонники теории "реализма без берегов" пишут, что перспектива есть буржуазное изобретение, отвечающее видению этого класса в пору его борьбы за власть, ну, а теперь "мы все это переменили", как говорит один персонаж у Мольера, и мир будет выглядеть наоборот.
С этой точки зрения, все способы видения более или менее равноценны, все они зависят от нашей социальной воли - одним словом, мы видим то, что нам хочется видеть, что нам удобно, выгодно и полезно. Ну а если какой-нибудь способ видения имеет преимущество, то скорее всего тот, который удаляет нас от обычного взгляда на мир, ошибочно принимаемого большинством людей за объективный взгляд нормального человека.
Вообще надо сказать, милый дедушка, вина вульгарного марксизма вовсе не в том, что он слишком много толкует о классиках и прослойках. Классы и прослойки существуют, и без них историю человеческого духа понять нельзя. Вина его в том, что он превращает эту историю в больницу доктора Крупова, где каждый имеет свое социальное безумие, а здоров ли сам доктор - это еще большой вопрос. Одним словом, тут перед нами прикрытое легким слоем марксистской фразеологии отделение иррационализма двадцатого века, раздувающего все слепое и стихийное в человеческом сознании до безобразных размеров. И так как, милый дедушка, это, увы, не только теория, то нам приходится с этим делом разбираться.
Тут речь идет о том, что в каждом человеке, или, скажем, коллективном субъекте, в самом нутре его имеется некая полость, не подчиненная объективной реальности, и неподсудная ей. И вы не можете сказать такому субъекту - зачем ты жизнь уродуешь, ведь это даже против тебя обернется и твоим детям хуже будет! Вы не можете ему это сказать, потому что он тоже за словом в карман не полезет и напомнит вам кузькину мать.
- Поди спроси, зачем птица поет, зачем она себя выражает и зачем ястреб ее клюет? Просто факт, сила, понимаешь! А не какое-нибудь отражение действительности. Это дело тоже понимать надо, чтобы отражение служило орудием, а не надо мной висело, как высший суд. Нет такой инстанции. Я так хочу - значит, у меня такое видение мира, и баста! Потому что мне так благоугодно, как писали французские короли в своих указах. А на твои консервативные речи об истине - ноль внимания. Где она, твоя истина? Которая красота есть истинная и всеобщая? Все, брат, условно в этом мире, и самая в нас изюминка от нашей творческой воли происходит.
Как хотите, милый дедушка, а я так думаю, что эта история с видением выросла именно из философии силы и приказа. По-моему, даже пахнет от нее казармой, хотя все это полито соусом жирного свободолюбия, кипящим на дне мелкой посудины. Эх, показал бы я вам, где настоящая модель этой теории, ее, так сказать, прародина, и всю историю мифотворчества за последнее столетие я бы вам рассказал, как она есть! Но боюсь, узнают, обидятся, а зачем людей обижать? Скажу только - не дай бог личности искать спасения в храме видения. Тут ей такого звону дадут, что она несколько веков помнить будет. Пусть лучше ищет себе опоры в объективной реальности и ее законах - это единственный частный и независимый суд на земле.