Плебеи были толпой, не входящей в состав политического народа, нации в собственном смысле слова. Их община, их союз - результат "низкой дружбы", основанной на необходимости поддерживать свою жизнь и сопротивление. Символом общества благородных было копье, символом низкого общества кошелек. Мы видим это на гравюре, приложенной к "Новой науке".

И все же Вико не устает повторять, что настоящее общество основано простонародьем и что национальность в собственном смысле слова возникает только на развалинах героических городов. Франки - то есть освобожденные ранее зависимые люди, дали свое имя французской нации. Как и Гегель (в "Феноменологии духа"), Вико показывает, что высокорожденные, герои, и низкорожденные, плебеи, рабы как бы меняются местами в историческом развитии; сословная доблесть вырождается, а угнетенная масса в борьбе за землю, за писаные законы, за право гражданское, за власть в государстве создает подлинно человеческое общество, в котором играют роль личные качества. "Трудолюбивые, а не бездельники, бережливые, а не моты, осторожные, а не беззаботные, великодушные, а не мелочные, одним словом богатые какой-либо доблестью, пусть даже воображаемой, а не преисполненные многочисленными и явными пороками, стали считаться наилучшими для правления. В таких Республиках целые народы, вообще жаждущие справедливости, предписывают справедливые законы, а так как они хороши вообще... то здесь возникает Философия, по самой форме этих Республик предназначенная образовать Героя и ради этого образования заинтересованная в истине".

Настоящий героизм, то есть гражданская доблесть, основанная на философском понимании и морали Сократа, прямо противоположна варварскому корыстолюбию и воинственной дикости века героев. Когда человеческий ум развился, "Плебеи народов убедились в конце концов в пустоте такого Героизма и поняли, что они по своей человеческой природе равны Благородным". Они добились вступления в "Гражданские Сословия Городов", и "в конце времен

Суверенами в этих городах должны стать сами народы". Так решается борьба двух природ: героической и человеческой, то есть "разумной, а потому умеренной, благосклонной и рассудочной". "Она признает в качестве законов совесть, разум и долг". Она устраняет божественные нравы, окрашенные религией и благочестием, и героические нравы, которые были "гневливы и щепетильны". На место права силы она ставит "Человеческое Право, продиктованное совершенно развитым человеческим Разумом" и человеческие правления, где "вследствие равенства разумной природы (подлинной природы человека) все уравнены законами, так как все в них родились свободными в своих городах, т.е. в свободных народных государствах, где все люди или наибольшая их часть представляют собою законную силу государства; вследствие этой законной силы они и оказываются господами народной свободы". Здесь начинает развиваться национальная литература, и простонародный язык побеждает язык религии и схоластики, как итальянский язык победил латынь в эпоху Данте, Петрарки и Боккаччо. "Народные языки и буквы составляют собственность самого простого народа, почему и те и другие называются народными. А в силу такого господства над языками и над буквами свободные народы должны быть господами также и над законами, так как они придают законам тот смысл, который принуждает Могущественных соблюдать их, хотя последние, как было указано в Аксиомах, и не желают их".

Итак, существуют три типа времен, три вида права и государства, три вида языков, нравственности и мышления: божественные, героические и человеческие, или народные. В совокупности эти три ступени образуют поступательное движение наций. В начале своего исторического пути человек еще погружен в состояние естественной грубости, мотивы его поступков дики и фантастичны, рассудок слаб, и вся сфера сознания носит чувственно-телесный характер. Он не обладает способностью контролировать собственные страсти и отделять посредством анализа свои подлинные потребности от воображаемых. Он не умеет создавать логические обобщения и рассуждать посредством силлогизмов. Такой человек еще не понимает самого себя, так как рефлексия и связанное с ней чувство иронии ему недоступны. Правда, в это время уже возникают основные определения нравственной природы человека: свобода, героизм, благородство, справедливость, красота, разнообразные представления, образующие живую ткань умственного общения между людьми и выражающие определенные общественные отношения - право, покровительство, дружбу, заступничество, гостеприимство, дарение и т.д. Но все эти разнообразные элементы умственного словаря имеют совершенно иное значение, в известном смысле прямо противоположное их подлинно человеческому смыслу. Так, например, художественное творчество в собственном смысле слова как творчество сознательное возникает лишь на исходе суровой и жестокой поэзии первобытных нравов. Личное достоинство человека познается только в процессе освобождения от сословных привилегий, национальных преимуществ и всякой наследственной спеси, свойственной варварам. Подлинное благородство души рождается последним ("люди сначала жаждут богатств, потом - почестей и в конце концов - благородства"), а между тем о благородстве больше всего речи там, где господствует самое грубое своекорыстие. Мы уже знаем, что чувство красоты, предполагающее свободную и пропорционально развитую силу суждения, становится возможным только благодаря сознанию равенства человеческой природы всех людей. То же самое относится к чувству индивидуальной половой любви, отеческой любви к детям и т.д. Во времена божественные и героические каждое из этих понятий густо насыщено вещественным содержанием, между тем как настоящий свободный человеческий смысл эстетического наслаждения или чувства любви к женщине предполагает их независимость от грубого материального интереса, их внутреннюю чистоту. Только демократическая цивилизация освобождает разумную, благожелательную, милостивую человеческую природу от заскорузлости дикаря, тупого погружения в свои собственные желания и чувства, освобождает ее от всякой первобытной бессмыслицы, связанной с грубым неравенством людей. Естественное состояние не позади, а впереди нас, оно не является даром природы, а достигается в процессе мучительного исторического развития.