— Я вам покажу, в натуре, кузькину мать!

Пес начал тихо подвывать. Алкаш, вылив что-то вонючее на дверь и на тюфяк, запустил в собаку бутылкой.

— Заткнись, Лишай! И вы, черти, пошли вон, японский бог! Быстро разошлись по углам, щ-щ-щас-с греться, в натуре, будем!..

Саша вздрогнул, и его собеседник тут же оскалился лошадиной ухмылкой:

— Да, Ал-Нат, да. Это все к вопросу о том, чтобы ей обжечься... Пусть почувствует своим кукольным сердцем! Не все же нам с тобой за нее ноги ломать да кишки рвать! Неблагодарное дело, заметь, атмереро!

«Одержимый» встал и прошелся по комнате, а затем присел на подоконник рядом с тем, кого называл загадочным именем Ал-Нат, и вперил пристальный взор в его лицо:

— О, Природа! Благодать-то какая, звездочет! Когда еще удастся воплотиться!..

— Ты не хочешь поскорее? — поинтересовался телохранитель, не глядя на него.

— Оу! Соблазн велик…

Шурик поднялся на ноги, Саша повернулся к нему. Тела обоих напряглись, мышцы завибрировали.

Юноша взревел. Морок явил бычью морду с алыми горящими глазами. Призрак встряхнулся, рассеивая в пространстве золотую пыль. Искры осыпались на половицы, на грязное белье, подоконник, упавший шкаф…

Ответом ему был рык хищника. Лязгнули клыки, смыкаясь на шее тельца.

Сверкающая лавина прокатилась по комнате, опрокидывая все на своем пути…

…Если бы кому-то пришло в голову подслушать их разговор под дверью, он вряд ли различил бы что-то в певучей, без отдельных слов, речи двух мужчин — тихого чистого баритона и хрипловатого тенора. А жуткий рев, последовавший в финале, на веки вечные отвадил бы шпиона от этих дверей.

Но, к счастью, отчаянных авантюристов поблизости не оказалось. К счастью — для авантюристов…

...Игорь и родственники Шурика услышали сверху рев, перешедший в пронзительный мальчишеский крик. «Крупская» торопливо осенила себя крестным знамением и схватилась за сердце.

На ступеньках послышались шаги. Тяжелые, спотыкающиеся. Пламя церковных свечек задрожало и зачадило.

Женщина хапнула руки мужа и Гарика и, тихо подвывая, вжала голову в мясистые плечи.

Пошатываясь, прижимая к губам платок, Саша спускался. Даже в полутьме коридора было заметно, что под кожей его скул катаются желваки. Он окинул кухню одновременно и пустым, и тяжелым взглядом.

— Че там? — просипел Гарик.

Саша впился глазами в куклу, что восседала на чайнике. Не спрашивая позволения, телохранитель сдернул ее и коротко бросил:

— Где лопата?

— К-какая лопата?! — вскинулась «Крупская». От переживаний голос ее загустел и теперь еще больше походил на гул рассерженного улья.

— Там, — Хозяин указал на грядку.

Телохранитель уже хотел выйти, но остановился. Слегка щелкнул пальцами, и во всем доме загорелся свет.

Не скрывая любопытства, он двинул к бывшему партаппаратчику. Тот вытянулся и замер.

Гарик и «Крупская» напряженно следили за ними, а Саша, не торопясь, прошелся вокруг Хозяина. Дядька Шурика боялся пошевелиться. Такой страх он испытывал однажды, в ранней молодости, когда за отцом поутру приехал «воронок»…

Кончик Сашиного носа слегка двинулся. Молодой человек склонился к плечу Хозяина и обнюхал его. Затем со странной ухмылкой красиво развернулся, встал напротив и с видом колдующего перед мольбертом художника поправил на дядюшке свитер. Глаза Хозяина бегали вверх-вниз, но встретиться взглядом с Сашей он боялся.

Телохранитель чуть отошел, откинул голову и прищурился. Результат, по-видимому, его не удовлетворил. Он протянул руку к макушке бедного мужчины и, оголяя плешь, смёл зачесанные на лысину жиденькие волосенки.

— О! — Саша торжественно приподнял указательный палец, как ни в чем не бывало подкинул в руке свою куклу и в такой позе — с приподнятым пальцем и куклой — удалился в огород.

— Эй, Сань! Ты куда?! — Гарик взглянул на оторопевших супругов, махнул рукой и побежал за приятелем. — Санька! Че там?

— Тетя Клава! — позвали со второго этажа.

«Крупская» очнулась…

…Фигура Саши растаяла в темноте. Гарик попытался догнать его, но из мрака послышался голос:

— Еще шаг, примат, — закопаю и тебя!

Лопата звякнула, ударяясь обо что-то твердое. Скрежет металла о камень, глухой стон пробитой земли…

Гарик отошел от греха подальше. Похоже, Санька совсем свихнулся после всех этих погонь и перестрелок. Да и немудрено. Хотя… Саша ведь учился на артиста. Скорее всего, красиво играет роль…

Подул слабый, но промозглый ветерок и донес до Гарика невнятный шепот — всего несколько звуков, которые стихли, едва проявившись.

Поплутав по фруктовому саду минут десять и вздрагивая от каждого шороха, Игорь вернулся к коттеджу.

Саша курил, сидя на ступеньках крыльца и бессильно упершись локтями в колени.

— Блин, Саня?! Че это было-то?

Телохранитель поднял голову. Не ответил. Во взгляде его читалась смертельная тоска.

— Че ты смотришь так, типа… эт самое… «а счастье было так возможно»? — Гарик и сам не понял, откуда в его мозгу родилось подобное сравнение.

— Товарищи экзорцисты! Вы здесь? — Хозяин опасливо поглядывал из-за двери. — Что нам делать дальше? Мальчик теперь здоров?

Саша кашлянул, сплюнул в сторону и потер горло:

— Дайте попить...

— Здоров ваш мальчик, здоров! — поспешно заверил Гарик. — У нас все по первому разряду! Как всегда!

«Крупская» вынесла стакан воды. У нее не хватало смелости подать его, отчего она долго тянулась, дрожа, точно осина, и гадливо отдернула руку, едва телохранитель взял стакан. Спросить, куда Саша девал ее любимую старинную куклу, хозяйка тем более не решилась и сбежала. Телохранитель пил, а зубы его постукивали о стекло. «Ну акте-е-ер! — подумалось Гарику. — Вот молодец, а! Вот комедию ломает!»

— Нам нужно в город, — переведя дух, вымолвил Саша.

— Слава отвезет, — кивнул Хозяин. — Уже греет машину… Вы… такое для нас сделали. Если понадобится, рассчитывайте на меня. Всякое бывает: когда связи нужны, когда словечко замолвить — ну, сами понимаете…

Шофер возник у веранды в ожидании приказа.

— Нам надо в город. Как можно скорее, — Саша поднялся на ноги и пошел к автомобилю.

За два квартала до Гарикова общежития «Волгу» обогнала сигналящая пожарная машина.

— Скорей за нею! — Саша придвинулся стеклу, вглядываясь в темноту за перекрестком.

— Светофор, — пожал плечами шофер. — Мы-то без «мигалки»...

Не долго думая, телохранитель выскочил из машины.

Светофор лениво замигал. Водитель перегнулся через правое сидение и захлопнул за Сашей раскрытую дверцу.

— И впрямь как на пожар! — усмехнулся он.

Игорю снова подумалось, что Саня прежде не вел себя так никогда. Продолжает играть на публику?

Когда «Волга» вывернула из-за магазина перед общежитием, глазам Гарика и Славы представилась жуткая картина: с балконов четвертого и пятого этажей, из окон и даже откуда-то из-под крыши валил дым. Игорь успел отметить, что больше всего огня в комнате алкаша дяди Гены. Стекла его окна давно повылетали, и развеселое пламя теперь исходило там фейерверком искорок…

…На четвертом, Гариковом, этаже, прижавшись к заваренной до самого верха решетке балкона, стоит женщина. Звон лопающихся стекол вызывает у нее ужас, при каждом новом хлопке она вскрикивает. Гарик узнает голос Ренаты и, еще не понимая, в чем дело, испытывает внезапный прилив отвращения к этому ничтожному, затравленному дымом и зубной болью существу. Жалости нет ни грамма, хочется смеяться от презрения. Она живая, слишком живая — такая же, как и он. Ничего неземного, ничего из того, что он когда-то нафантазировал себе, глядя на прекрасный манекен в витрине. Она испытывает сейчас низменные ощущения, её плоть точно так же может сгинуть, сгореть. В ней нет и тени того неподвижного достоинства, которое придумал Гарик.