Она дождалась возвращения Саши. Смутные подозрения мучили ее, но своим приходом он снова разогнал мрачные мысли.

— Вы проветрили баню? — придирчиво спросила Рената, намекая на запах, оставшийся в бане от Гарика.

Вместо ответа телохранитель протянул ей бутылку пива. Из горлышка?! Он свихнулся! Да уж, при общении с этим омерзительным зэком Саша стал другим и до сих пор не успел «переключиться»: пиво это гадкое, теперь вот... Но, дабы отчаяться на поход в парную, Ренате пришлось приложиться к горлышку, и не один раз.

— Что за гадость?!

— Рената! Все остынет! Давайте уже поскорее!

— Я вас умоляю! — поморщилась Рената.

Телохранитель развел руками. Горячий воздух сделал свое дело: вернул в него жизнь. Сейчас по лицу Саши и не скажешь, что еще утром он существовал едва ли не на пределе своих возможностей.

По огороду носились грязные голенастые куры, собака гремела цепью и ожесточенно, с хрюканьем, ловила блох. На Ренату она зарычала. Однако лаять поленилась... Вид всей этой запущенности вызвал у «девушки из высшего общества» стойкое отвращение. Ей казалось, что она уже подхватила какую-нибудь инфекцию...

Пришлось предстать перед охранником в нижнем белье. Сначала девушка хотела прогнать его, но, оглядев кадушки, ведра, ржавый краник котла, еще какие-то приспособления (черт ногу сломит!), охнула, прикрыла рот ладошкой и передумала. Придется мириться с вынужденными неудобствами и присутствием постороннего мужика. Кто, если не он, будет поливать ей из этих кривобоких оцинкованных ковшиков? Не Гарик ведь!

— Вы бы разделись совсем, Рената Александровна! — усмехнувшись, посоветовал телохранитель, будто угадал ее мысли. — Неудобно же будет мыться…

Она посмотрела на него так, что мужчина из бомонда на Сашином месте провалился бы сквозь землю. Раздеться донага — перед обслугой?! Пусть он и не позволяет себе разглядывать Ренату, пусть и ведет себя пристойно — тем не менее, это чужой человек, не имеющий права находиться рядом в интимные минуты ее жизни!

— Займитесь своим делом, Саша! — ответила девушка, тайком тяжело вздохнув. С каким удовольствием она прогнала бы его прочь!

— Ну, смотрите сами. Хозяин — барин, — Саша пожал плечами и залил кипятком свежий березовый веник. Интересно, он что — думает, будто Рената позволит ему хлестать себя, свое ухоженное нежное тело, раскаленной метелкой?! — Хотите, я вам анекдот расскажу, чтобы не так грустно было? А, душенька Рената Александровна?!

В его тоне отчетливо прозвучало соболезнование к убогонькой. Примерно как в отечественной комедии о графе Калиостро: «Бе-е-едненький!» Издевается он, не иначе!

Саша озорно, по-мальчишески, прищурил глаз. И снова проявилось в нем что-то очень-очень знакомое…

Поначалу Ренате удавалось сдерживать смех, вызванный его байками и анекдотами. Она стирала куртку и была занята, лишь изредка озираясь на телохранителя через плечо. Однако через несколько минут (а Саша не унимался) девушка начала подсмеиваться. Вскоре она и подавно забыла об ужасах предстоящего мытья, заливисто, звонко хохоча. Даже орудующий на кухне-веранде Гарик слышал ее смех и распалял свое воображение не слишком пуританскими мечтами. Уж очень ему понравился чувственный голос юной недотроги. Не говоря уж о ее фигурке.

Телохранитель рассказывал анекдоты, как заядлый кавээнщик, прибирая к себе все внимание собеседника, без тени улыбки. Ему бы внешность посмешнее — и хоть сейчас на сцену.

— Почему вы не пошли в театральный? — Рената ничком улеглась на полку в парной, позабыв о своем зароке.

А горячий веник — это не так уж плохо! Даже наоборот…

— А кто вам сказал, что я туда не пошел? — Саша стегнул ее веником по лопаткам.

— Не поняла! — девушка приподняла голову и оглянулась на него из-за плеча.

— Не все, Рената Александровна, кто окончил театральное, становятся актерами.

— Вы окончили театральное? Наше, на Шамшиных?

— И ГИТИС… — кивнул он.

— Ай! Не хлещите так! Больно! Почему же тогда вы стали… ну, тем, кем стали?

— Предназначение…

— В смысле — призвание? У вас призвание — быть телохранителем? Это анекдот?

— А что, профессия телохранителя похожа на анекдот? Я не сказал «призвание», я сказал «предназначение». Переворачивайтесь на спину!

— Что, еще и так нужно?

— Ну, вы прямо как первый раз в бане!

— А я и так в первый раз… Дикость такая — эти ваши бани! — она повернулась на полке и руками прикрыла грудь, символически защищенную мокрой тоненькой тканью бюстгальтера.

— Рената, в этой жизни нужно испробовать все! Кто вам предложит то же самое — в другой?

— Я некрещеная, Саша. И не верю в загробную жизнь.

— Гм… Да я не о том вовсе… Просто мало ли что может отпечататься в памяти души, — он слегка наклонился к ней. — Вдруг — эта баня? Откуда мы знаем?

— Саша, вы меня пугаете! Мне и так впору с ума сойти, а еще вы…

— Ладно, не буду больше! А, собственно, все!

Она посмотрела на него — в каплях пота и воды, ладного, с чертенятами в глазах. Хотя здесь невыносимо жарко, до головокружения жарко, смотреть на Сашу все равно приятно. А ведь он вполне симпатичный парень! Наверное, сбился со счета, меняя красоток. По таким, как он и каким был Артур, наивные девчонки всегда сходят с ума.

— Уйдите! — Рената снова застеснялась своих нескромных мыслей и вспомнила о том, что едва одета.

Он покорно удалился в дом. Рената достирала белье и последовала за ним, развесив белье за поленницей…

Пес по-прежнему ловил блох, изредка попугивая обнаглевших кур, если те подходили чересчур близко.

По заросшей сорняками, выложенной бетонными плитами дорожке Рената в хозяйкиных резиновых тапочках пошлепала к дому. С неба сыпала холодная изморось. Девушка с любопытством посмотрела на свою руку. От разогретой розовой кожи шел слабенький пар.

Игорь и Саша о чем-то разговаривали в их комнате. При появлении Ренаты Гарик ретировался в сени, а телохранитель, докурив, бросил сигарету в форточку. Девушка поморщилась от запаха дыма, сейчас, после бани, еще сильнее ощущаемого, уселась на кровать и покачалась на сетке. Кроватей было две, их разделял шкаф. Кровати-раритеты, по-другому не назовешь: с железными спинками, медными, позеленевшими от старости «шишечками» и пуховыми перинами в стиле «прощай, позвоночник!»

— Может быть, мы наконец поедим сегодня? — спросила девушка, вытирая густые золотисто-рыжие волосы.

— Нам нужно поговорить.

Она замерла, опустила руку с полотенцем. Неужели он передумал и хочет бросить ее? Он подозрителен, но и что с того? Пока Рената жива и свободна лишь благодаря его мастерству…

Все эти мысли вихрем промелькнули в ее голове еще до того, как Саша продолжил:

— Во-первых, вы зря повесили вещи на улице. Там они до-о-о-олго не высохнут… — он подходил к неприятной теме слишком дипломатично, чтобы опасливая Рената не насторожилась. — Во-вторых, я хотел бы увидеть пресловутый «дипломат»…

Приподняв бровь, телохранитель глядел на нее. Рената смутилась и отвела взгляд.

— Я ничего не знаю ни о каком «дипломате», — неубедительно соврала она.

— Рената, — Саша приблизился к ней, — я похож на идиота? Вы думаете, «братва» ради собственного удовольствия поставила на уши весь Новосибирск, да так, что Тарантино нервно курит в сторонке?!

— Что я должна придумать, чтобы вы оставили меня в покое с этим «дипломатом»? Он здесь не при чем!

— Не надо ничего выдумывать. Я прошу прямого и честного ответа. Так что там было? М?

Тут в комнату вошел Гарик, и Рената, радуясь отсрочке, многозначительно взглянула на Сашу, который стоял над нею, ожидая исповеди. «Встал над душой! Вдруг я сейчас им скажу, а они меня затем…»

— Говорите при нем, — распорядился телохранитель. Он уже почти не скрывал раздражения.

— Не буду я ничего говорить при вашем брутальном приятеле! — вспылила Рената. — Пусть уйдет!

Гарик понял, что она имела в виду что-то нехорошее, но что именно?