Посол представил Гамаля Идену и его жене. Англичанка непринужденно подала руку для поцелуя. Насер смутился. Заметив это, Иден, искушенный светский лев, поспешил на помощь. Он заговорил о погоде. Гамаль с удивлением слушал, как Иден говорит по-арабски. Однако его речь удивительно соответствовала его черному, элегантному вечернему костюму. Как тонкий ценитель, он вел беседу об арабской поэзии и коране, пересыпая свою речь цитатами. Иден говорил безукоризненно правильно, на том классическом арабском языке, который уже давно стал достоянием литературы и совершенно не употреблялся в повседневной жизни. Чтобы рассеять недоумение, Иден тут же пояснил, что хотел в свое время заняться арабской филологией.

Насеру показалось, что лицо Идена как бы окутал туман. Глаза английского министра были абсолютно безжизненными. Великолепные манеры, светский лоск — все это было мишурой. Гамаль видел перед собой облаченную в черный вечерний костюм мумию.

Много раз приходилось Насеру встречать среди английских офицеров подобных людей: сидя в палатках, они состязались с шейхами бедуинов в декламации древних стихов. Но «эрудированные томми» не замечали и не хотели понять жизни, которая кипела вокруг.

Иден с удовольствием вспоминал о своих встречах с египетскими политиками в 1936 году, когда они приезжали в Лондон. Он даже сфотографировался тогда вместе с египтянами, щеголявшими в красных торбушах.[15] Эта фотография, рассказывал он Гамалю, и теперь висит в его доме…

Гамалю было стыдно за своего собеседника. А он, звезда английской дипломатии, с непоколебимым самодовольством продолжал этот нелепый разговор, то и дело поглядывая на свою красавицу жену. Она, впрочем, была горда своим супругом…

Подали виски с содовой. Насер держал в руке бокал с соком. Алкогольные напитки он не пил. Вокруг весело и оживленно разговаривали. Насер же сидел с серьезным лицом. Шутки, которые вызывали смех у великосветских джентльменов и леди, не трогали его. Иногда Иден или его жена обращались к нему, чтобы узнать, каково мнение господина премьер-министра о той или иной реплике. Насер начинал отвечать и с удивлением обнаруживал, что его уже не слушают.

Ему хотелось поскорее перейти от пустяков к делу. Наконец он смог высказаться по поводу продолжавшейся эвакуации английских войск из зоны Суэцкого канала.

— Надеюсь, что это приведет к новой главе в истории наших отношений. Единственное, что может ухудшить их, это попытка Англии навязать Ближнему Востоку Багдадский пакт.

— Почему вы против Багдадского пакта? — поинтересовался Иден.

— Потому что мы против любых военных пактов, — ответил Насер.

— Но какие у вас основания вести кампанию против тех, кто поддерживает этот пакт?

Насер ответил Идену, что его правительство никогда не выступало с нападками на кого-либо, однако он считает, что пакт — это попытка разъединить арабские государства и изолировать Египет. Если к пакту присоединятся Сирия, Ливан и Иордания, а может быть, и эмираты Персидского залива, то Египту придется одному противостоять Израилю. Пакт ставит под угрозу арабское единство.

Услышав слова «арабское единство», Иден тут же прервал Насера:

— Разве не я первый призывал к арабскому единству? Еще в 1942 году я заявил, что Англия с сочувствием смотрит на попытки арабских государств создать политический союз.

— Нет, — ответил Насер, — не вам первому пришла в голову идея арабского единства.

Миссис Иден выглядела сердитой. Она не любила, когда перечили ее мужу.

— Поддержка, которую нам оказывают в стране, свидетельствует о том, что наша точка зрения соответствует желанию народных масс, — заметил Насер.

Однако Иден, будучи твердо убежден в том, что англичане лучше, чем кто-либо, разбираются в чаяниях и помыслах арабов, заявил, что народы ближневосточных стран рвутся в бой против коммунизма.

Впрочем, Насер, как пишет присутствовавший при этом разговоре Хейкал, не особенно возражал Идену. Египетский лидер хотел, чтобы Иден поверил в то, что он, Насер, хотя и не желает связывать себя договором, ничего не имеет против Багдадского пакта.

— Англия готова обсудить с вами внутриегипетские проблемы, но мы не можем согласиться с вашей позицией относительно общеарабских дел, — сказал Иден. Словом, английский министр вел себя, по словам Насера, как «принц с нищим».

На следующий день Иден уехал в Багдад. Вскоре, став премьер-министром, он выступил с предложением прекратить арабо-израильский конфликт и признать существующие границы.

Арабские страны положительно отнеслись к этой инициативе. Насер заявил, что предложение Идена — хорошая основа для переговоров. Но Израиль встретил его в штыки. Лондон между тем по-прежнему оказывал нажим на арабские страны, стараясь втянуть их в Багдадский пакт.

В конце 1955 года новый английский министр иностранных дел Селвин Ллойд приехал в Каир.

На берегах Темзы, очевидно, рассчитывали, что вовлечение Иордании в Багдадский пакт может заставить Насера отказаться от нейтралитета. У Лондона были все основания полагать, что она не подведет. Англичане надеялись на старого и опытного Глабба-пашу, жившего постоянно в Иордании. Он великолепно знал арабский язык, ходил в чалме и бедуинской одежде, был «своим человеком» при дворе короля.

Поэтому, прибыв в Каир, Селвин Ллойд сразу же напомнил Насеру о том, что позиции Англии в Иордании крепки. Однако в тот момент, когда происходил этот разговор, подошел чиновник английского посольства и вручил Селвину Ллойду телеграмму, в которой сообщалось, что Глабб-паша изгнан из Иордании.

— Когда вы получаете информацию о том, что арабские народы мечтают о вступлении в военные пакты, от таких людей, как Глабб-паша, вы не должны им верить, — сказал английскому министру Насер.

Селвин Ллойд решил, что выдворение генерала Глабба не обошлось без вмешательства египтян.

В беседе были также затронуты и экономические проблемы. Вести переговоры с Насером было нелегко. Селвин Ллойд начал юлить. Он хотел дать понять своему оппоненту, что, хотя Англия и заинтересована в переговорах, она в то же время не может жертвовать своими интересами. Он принялся разъяснять, насколько важен для Англии весь промышленный комплекс, созданный для добычи ближневосточной нефти, частью которого является Суэцкий канал.

Насер резонно заметил: если страны, на территории которых иностранные компании ведут добычу нефти, делят с ними доходы из расчета «фиф-ти-фифти»,[16] то почему же Египет получает всего шесть процентов за проход танкеров по Суэцкому каналу? Ведь английский министр иностранных дел только что говорил — канал входит в единый нефтяной промышленный комплекс.

Вскоре Селвин Ллойд отправился на Бахрейн, поближе к центрам добычи нефти. На острове его встретила огромная толпа демонстрантов. Они швыряли в английского министра тухлые яйца и гнилые помидоры и кричали: «Долой колонизаторов! Да здравствует Насер!» Английскому министру с трудом удалось скрыться от негодующей толпы.

Вспоминая, какой урок он получил в Каире, Селвин Ллойд подумал, что в приеме, который ему был оказан на Бахрейне, повинен Насер. С тех пор все провалы английской политики на Ближнем Востоке он связывал с именем Насера.

Насер надеялся, что отставка Глабба-паши побудит арабские страны поддержать политику позитивного нейтралитета. Эту надежду укрепляла и состоявшаяся вскоре встреча глав трех государств: Египта, Саудовской Аравии и Сирии. Был заключен договор, в котором король Сауд, Насер и президент Сирии Шукри аль-Кувватли выражали стремление к сотрудничеству. Это явилось еще одним ударом по империализму.

«Вы, американцы, концентрируете ваше внимание на военных базах, но эти базы вместе с размещенными на них атомными и водородными бомбами окажутся бесполезными. Вы можете создать военные базы, но вокруг каждой из них существуют тысячи патриотических баз», — сказал Насер в одном из выступлений. Империалистические круги, к которым были обращены эти слова, усилили кампанию против Египта. К примеру, в «Дейли телеграф» была опубликована статья под заголовком «Тайный план Абдель Насера», автор которой утверждал, что Насер ведет подрывную работу против капиталистических стран.