– Она времени не теряет…

– О да, госпожа. Те, кому довелось общаться с королевой говорят о ней странное… Королева необычайно умна, сказочно красива и довольно жестока. Одну из фрейлин, посмевших обронить колкость в адрес аведжийского двора королева прилюдно избила тяжелой тростью… Люди в замке боятся ее…

– Не удивительно, что церковь протестует против предстоящего брака… Это одно кольцо, Анджей. – Виктория аккуратно поставила монету на ребро и пустила ее по столу в сторону горбуна. – Что еще?

Анджей ловко подхватил монету и сунул в пояс.

– Имперцы распускают странные слухи о своих потерях в Аведжии. Насколько мне известно, обозы перевозившие добро, полученное по репарациям, растянулись по дорогам не на одну лигу, но тем не менее, имперские казначеи и ревизоры чуть ли не плачутся на каждом углу о том, что война снова обрушила экономику. Банкиры торжествуют, в ожидании новых займов и уже потирают руки, предчувствуя добычу. Среди арионов ходят странные слухи о возможном роспуске части армии из-за недостаточного финансирования. Но тем не менее, все положенные выплаты армии казна произвела, и семьи, в которых есть хотя бы один солдат, будь то латник, или простой лучник, теперь обеспечены на долгий срок.

– Странно, странно… Впрочем, мне кажется империя давно точит зубы на банки, и все эти слухи могут быть частью особого плана. На этом можно сыграть. Еще кольцо…

– Спасибо, госпожа… Торговать слухами – это так прибыльно…

Виктория погрозила горбун6у пальцем.

– Если это все, что ты смог узнать… Негусто. Теперь о главном…

Анджей отрицательно покачал головой.

– Ничего нового, госпожа… Епископ направился в Новерган. С ним, как обычно -боевая сотня Истребителей Зла. Возможно, он попытается оказать давление на архиепископа Гумбольдта, в связи с предстоящей женитьбой императора нашего, Конрада… Дрир выступает категорически против этого брака.

– Это не главное, Анджей.

– Да, госпожа… Епископ не вступает в контакты со светскими лицами, если это не касается посещений пыточных… Он ест особую пищу, которую ему готовят специально обученные монахи. Эту пищу пробуют сразу несколько послушников. Его сон охраняют надежней, чем сон императора…

– Джайллар! Должны же у него быть какие-либо уязвимые места? Женщины, дети, родственники?

– Нет, госпожа, ничего такого. Насколько мне известно, он сирота и проповедает аскезу. Единственная его страсть – наблюдать за пытками. Его Святейшество проводит в пыточных большую часть своего времени.

Некоторое время Виктория отвлеченно рассматривала сад. Наконец она вздрогнула, словно уловив конец нити какой-то совершенно особой мысли, и произнесла:

– Ты не заработал сегодня более ничего, Анджей. – Она накрыла ладонями монеты и посмотрела горбуну в глаза. – Но, ты получишь все эти деньги, если найдешь мне человека… Особого человека.

Горбун задумчиво перевел взгляд с ее рук на свой пустой пояс, потом придвинул поближе бутылочку с лекарством и пробурчал:

– Что ты задумала на этот раз, моя госпожа?

Он шел через ночной лес. Шел неспешно, утопая по колено в мягкой траве. Вокруг неясными пятнами светились шляпки странных грибов, порою что-то крылатое мелькало перед ним, тут же исчезая среди сплетения ветвей. Безмолвный лес поблескивал огоньками, и не смотря на то, что свет Лун не проникал сквозь густую крону, Мерриз отчетливо видел все вокруг. Лес поражал своей необыкновенной чистотой, какой-то странной стерильностью. Ни опавшей листвы, ни молодой поросли, ни поваленных деревьев, ни торчащих корней… Ровная трава и гладкие, стального цвета стволы деревьев. Мерриз шел, вслушиваясь в тишину, пытаясь проникнуть внутренним взором как можно дальше, туда, к границе леса, но все время натыкался на какую-то мягкую стену, словно кто-то огородил его ментальное пространство, зажав в тесном коконе диаметром в двадцать шагов. Это было необычно, но почему-то не пугало. Мерриз перестал расходовать силы на мысленное прощупывание леса и сосредоточился на поиске воды. Вскоре он услышал журчание, и пройдя совсем немного, вышел на поляну, окруженную невысокими белоствольными деревьями с плоскими кронами, и остановился возле ручья. В темной быстрой воде отразились звезды. Мерриз встал на колени, умылся и наполнил флягу.

Первая Луна скрылась, над деревьями неспешно поднималась Вторая Луна. Серебристо-белый уступил багряному, и ночь тут же окрасилась множеством красных, желтых, лиловых огней.

Мерриз не торопясь прошелся вдоль ручья и ниже по течению наткнулся на широкую ухоженную дорогу, ведущую вглубь леса. Он перешел ручей вброд, остановился у дороги, и внимательно осмотрелся вокруг.

Дорогой пользовались часто, по ней проезжали повозки, а на берегу ручья кто-то заботливо сколотил аккуратные мостки. Чуть выше по дороге едва виднелся купол какого-то сооружения.

– Человек?

Мерриз вздрогнул, положил руки на рукояти мечей и вгляделся в полумрак. Где-то впереди завозились, зашуршали, послышался хриплый кашель, и через мгновенье прямо перед ним вспыхнул желтым фонарь. Мерриз сделал шаг назад и прикрыл глаза рукой.

– Действительно, человек… – хрипло проговорил тот, кто держал фонарь. – Ты понимаешь меня?

Мерриз утвердительно кивнул, пытаясь разглядеть говорившего.

– Н-да… А я все думаю, неужели твари холода научились сканировать… Постой-ка, а ведь люди этого тоже не умели? Или ты все-таки не человек?

– Я человек… Из Лаоры.

– Вот как… Настоящий человек с запада? Н-да… Человек, который умеет сканировать и понимает метроис… Что-то небывалое случилась в землях Лаоры, раз уж ты пересек Язык Смерти, человек. Ладно, пойдем в дом. – Фонарь качнулся, и двинулся вверх по дороге. Мерриз направился следом.

На пороге плоского купола Мерриз остановился, и осторожно просунул голову в узкую дверь. Внутри вспыхнул голубоватый свет.

– Заходи, заходи, человек… Ты, наверное, устал с дороги…

Протиснувшись в узкий проем, Мерриз оказался в низком зале, и чтобы двинуться дальше ему пришлось наклонить голову. По всему периметру зала горели странные светильники в форме грибов, освещая скромную обстановку. Хозяин, невысокий, по грудь Мерризу, пожилой гном в бесформенном то ли плаще, то ли халате, поставил фонарь на пол, и повернувшись к нему спиной, принялся разводить огонь в камине. Мерриз прошел вперед, с сомнением посмотрел на крошечный табурет и, вздохнув, уселся прямо на пол. Гном, бормоча себе под нос что-то непонятное, развел огонь, затем порылся в котлах, стоявших на столе у камина, выудил пару внушительных грибов с большой толстой шляпкой, и ловко нанизав их на шампуры, сунул прямо в огонь. По залу потянулся терпкий аромат.

Наконец, гном повернулся к нему, расправил нижней парой рук бороду, и уселся напротив.

– Впервые видишь гнома?

Мерриз молча кивнул, не в силах отвести взгляд от четырех немигающих ярко-желтых глаз. Гном улыбнулся маленьким ртом.

– Да уж. А еще у меня есть крылья. Правда не такие, как у гремлинов, и летать я тоже не умею, но крылья у меня есть. – Он тихо засмеялся и продолжил. – Я видел рисунки в ваших книгах. Гномы на них, как правило, изображались исключительно насаженные десятками на копья ваших воинов. Некоторые рисунки были очень реалистичны, и я даже сохранил парочку на память. Художники людей славились своим необычным восприятием происходящего. Впрочем, я не представился… Меня зовут Фаттакх Гоатим Мерселай Умар Тримиусг Семер Себелкай. Можешь называть меня просто Фат. Как твое имя, странник?

– Мерриз…

– Просто Мерриз? И все?

– Да, у меня короткой имя.

Фат рассмеялся.

– Короткое имя, человек, это короткая история. Или у тебя отобрали другие имена? Может ты пария? Изгой?

Мерриз покачал головой. Гном задумчиво пригладил бороду.

– Ну, так зачем ты пришел в Самиарский Лес, человек-с-коротким-именем?

Мерриз вздохнул, подбирая в уме нужные слова, но гном его опередил: