– Я хочу увидеть твою госпожу.

Джина сложила на груди руки и покачала головой.

– Нет. Солнце еще высоко.

Мужчина положил правую руку на рукоять меча, а левой нервно потеребил кончик уса.

– Я знаю, что солнце еще высоко. Но мне срочно нужна твоя госпожа.

– Вы нарушаете порядок, господин. Вас уже увидели многие, и кому-то могла прийти в голову мысль о городской страже…

Наемник заскрипел зубами и прошипел:

– Ну так продай мне цветов, дура набитая, и позови госпожу. Или…

– Что "или"? – Джина с невозмутимым лицом протянула руку к ближайшему букету и вытащила один цветок.

– С вас четверть карата, господин…

Мужчина перед ней побледнел так, что казалось его вот-вот хватить удар. Он сделал два неуверенных шага к стене, облокотился на косяк и прохрипел:

– Он умирает… Он истекает кровью. Если он умрет – она скормит меня гурпанам… Пожалуйста, позови свою госпожу, и я принесу тебе топаз величиной с орех. – Он поднял на Джину усталые слезящиеся глаза.

Джина тяжело вздохнула и потерла ладонью лоб.

– Джайллар… Госпожа мне этого не простит.

В зябких предрассветных сумерках пронзительно и тонко закричала птица. Черно-красный диск Второй Луны неспешно сполз к горизонту, а на востоке уже светлело, из-за мыса Дай-Корр потянулись вверх, разрезая низкие редкие облака, первые лучи восходящего солнца.

На холме, возвышающимся над самым заливом УртСарра, у костра, кутаясь в мешковатые рубахи сидели мальчишки. Поеживаясь от утренней прохлады они поджаривали над невысоким пламенем кусочки хлеба и тихо переговаривались. Совсем рядом, в сотне шагов от костра возвышались развалины древнего монастыря. Изредка, то один из мальчишек, то другой бросали опасливые взгляды на осыпающуюся разрушенную башню.

Светало. Смуглолицый толстощекий крепыш, подбросил в костер хвороста и обращаясь к друзьям, пробурчал:

– Надо было к Полосатым скалам идти. Там отлив пошире и двуроги через риф не перелазят. И никаких тебе развалин…

Другой мальчишка, постарше, ткнул толстощекого кулаком в бок.

– Ага, Кумма испугался… Ха-ха… Наслушается на базаре баек от своих теток и ссытся по ночам от страха!

Мальчики тихо засмеялись. Крепыш обиженно надулся и показал соседу неприличный жест.

– А никакие это и не байки. Охотница Найда никогда не врет, так-то… Она своими глазами видела, как в развалины прилетал огромный черный зверь. И еще, тетя Карла говорила, что толстопузая дочка мельника с Глиняной улицы ходит в развалины, каждый день, носит подношения морским демонам.

Где-то высоко в небе взвизгнула летучая кошка, под обрывом тут же на все голоса загомонили птицы. Мальчики все как один обернулись и посмотрели на развалины. Самый младший из мальчишек, подсел поближе к огню, и кривя испуганное лицо, прошептал:

– А еще, еще хромоногий хрыч, который ножами на площади торгует, говорил, что слышал как в развалинах плачет младенец. Наверное, там живут пожиратели. Они воруют детей и варят из них себе зелье невидимости… А вдруг, сейчас они толпятся вокруг нас, выбирают кого бы сожрать? Давайте к скалам пойдем, боязно тут.

Мальчики притихли. Со стороны заливы послышался ровный нарастающий гул. Старший из мальчиков поднялся, и натягивая заплечную корзину, проговорил.

– Да нет на скалах ничего, медузы вы тупорылые. К скалам Викша со своими из Масляных Рядов каждый день ходят, нет там ни раков, ни рыбы, ни креветки… Точно знаю. Еще и нас там не хватало. А в развалинах этих, никто кроме щуканов не живет. Туда до войны солдаты из форта таскали девок деревенских. Все, подымайтесь, чурки шестилапые, отлив начался.

Мальчишки быстро разобрали корзины и сети, затушили костер и поспешно двинулись к берегу моря.

Небо стремительно светлело. Вода с шумом уходила с пляжей, пенясь вокруг островков, поросших бурыми водорослями и большими ракушками. По берегу посвистывая метались ярко-желтые кусачие крабы, в лужах плескалась рыба, а где-то на самом краю отлива гулко ухали двуроги.

Мальчики остановились у подножия холма и принялись раскручивать ветхие сети. Один из мальчишек отправился вперед по берегу, накалывая на пику плоских ленивых морских языков. Другие потянули сети по лагуне. Работа спорилась, и вскоре корзины начали наполнятся жемчужной длинноусой барабулей, толстыми зубастыми окунями, полосатыми креветками и неуклюжими тяжелыми лангустами. Вдалеке на край рифа выбрались огромные двуроги. Чудовища сыто похрюкивали, и грея в лучах солнца широкие шипастые спины, поводили из стороны в сторону уродливыми головами.

Солнце поднялось выше и осветило яркими лучами серые неприступные обрывы мыса Дай-Корр. Подул легкий бриз. Мальчишки собрали щедрый улов и перетащили подальше от берега. Самый старший из мальчиков довольно оглядел корзины и обращаясь к остальным, ехидно передразнил:

– Пойдем к скалам, пойдем к скалам… Гонялись бы сейчас вшестером за одной рогатой жабой… Вот сколько всего-то наловили, карата на три, не меньше, а то и на четыре. – Он повернулся к самому маленькому и указал ему пальцем в сторону города. – Так, Тишка, беги скорее на базар, к господину Мюрру, скажи ему, что Лестер с друзьями шесть корзин рыбы поймали, пусть даст повозку и готовит ледник. Беги давай.

Мальчики радостно загомонили, подсчитывая на пальцах сегодняшнюю прибыль, заспорили, и в конце концов беззлобно мутузя друг друга повалились на горячий песок. Наконец, крепыш Кумма выбрался из визжащей кучи, и глянул вверх, на остатки стены вокруг монастыря.

– Эй, щукаеды… А что, пошли в развалины сходим?

Мальчики перестали возиться, и вытряхивая песок из лохматых голов, столпились вокруг Куммы.

– А то и пошли… Чего не сходить-то?

Старший, по имени Лестер, оглядел корзины с рыбой, посмотрел на прибывающую воду и пожал плечами.

– А, Кумма храбрый стал? А вдруг там Маркиз Пожирателей сидит, на своем троне из человеческих черепов? А если тетки твои узнают, что ты по развалинам лазаешь? Они тебе быстро жопу нарумянят стрекозьими колючими хвостами. – Он засмеялся, и глядя на горящее злым отчаянием лицо товарища, добавил, – Ладно, не обижайся. Пошли, только пики возьмем, а то вдруг там гнездо гурпанов.

Мальчики вооружились пиками и направились гурьбой вверх. У полуразрушенной арки они в нерешительности остановились. Внутренний двор монастыря зарос густым колючим кустарником, повсюду в беспорядке громоздились обломки плит. Мальчики потоптались у входа, а потом осторожно ступая один за одним вошли во двор.

Внимательно поглядывая по сторонам они обошли широкий двор и добрались до молельного дома, почти нетронутого временем мрачного здания из грязно-белого пористого камня. Вход в молельню оказался засыпан мусором и щебнем. Мальчики повернули назад и пошли в обход стены внутреннего двора.

Вдруг Кумма, храбро топавший впереди всех, что-то жалобно проблеял, бросил свою пику и зажимая ладонью рот, кинулся обратно в арку. Остальные столпились за спиной у Лестера. Лестер оглянулся на товарищей, задумчиво почесал лохматую голову, выставил вперед пику и заглянул за угол серой потрескавшейся стены. Остальные, прижимаясь друг к другу, остались стоять на месте.

Сразу за углом, на поросшей густой травой тропинке лежал лицом вниз грузный человек в окровавленном балахоне. Вдоль всей его спины тянулись страшные рваные раны, покрытые черной коркой. В редких волосах на голове копошились тонкие белые черви. Очевидно, что перед смертью человек долго полз, цепляясь за траву, за телом тянулся черно-красный след, к которому уже припали, шевеля голубыми отростками, огромные сизые слизни. Лестер осторожно приблизился к телу, протянул пику и потыкал кончиком в вывернутое плечо. Потом повернулся к мальчишкам, храбро улыбнулся и сказал:

– А тут мертвец лежит… Настоящий. Глядите!

Мальчики приблизились и заглянули за угол.

– Фу… Воняет как… Ух ты… Кто же его так?