Сварив кашу, в которую Стора добавила какие-то травки и корешки, мы поели и оставили охотнику его порцию. Получалось варево в походных условиях, у девчушки весьма аппетитно. Любознательный гоблин внимательно запоминал все добавки и запоминал все рассказанное ею, о травах. После того, как я проговорился о своем желании тоже поучиться магии, она пыталась разговорить меня под разными предлогами о том, чем я владею.

После ужина, по привычке распределив вахты и рассказав, какой-то бородатый анекдот, заставивший народ смеяться минут десять, так и не дождавшись тролля с охоты, все угомонись.

Проснуться меня заставил дикий визг. Это был крик души, насилуемого хряка, в кромешной темноте кем-то спутанного с самкой. Через секунду, он повторился, но теперь ему вторил визг со стороны часового и раздававшийся почему-то сверху. В той стороне, где мы оставляли его сторожить. Видимо часовой испытывал те же ощущения, что и ранее протестовавший против насилия. Пнув ногой кучу хвороста в тлеющие уголья, с топором в руках, я прижался спиной к дереву, готовясь подороже продать свою жизнь.

Странно, но Итор, сидел в свете разгорающегося костра совершенно индифферентно и почесывался, глядя на суету в нашем маленьком лагере. Мгновение подившись на столь странную реакцию, я заметил, что кроме меня, на ногах никого нет.

— А чего…, - начало вопроса, перекрыл визг из-за моей спины. Мгновенно обернувшись, я увидел что-то, барахтающееся в мешке. Это что? — спросил я, указывая на него.

— Это крикун, милорд.

— Кто?

— Крикун. Он абсолютно безопасен, но голос у него сильный. Он так, защищается….

Поблизости раздался треск, а затем рев, который был намного ниже: — Пошла вон скотина!

— Он говорящий?

— Нет. Это тролль.

Пару раз вслух высказав своё доброе отношение к происходящему, я закончил тем, что спросил: — Где часовой?

Подскочив десятник, метнулся с бойцом в темноту проверить часового. Через десяток секунд раздался какой-то голос, после чего раздалось гомерическое ржание.

Когда они вернулись, картина прояснилась.

Добрейший души Гмырт, вернулся с охоты, когда все уже спали, и оставив живую добычу в мешке, аккуратно лёг спать. Добычей оказался этот самый крикун — животное, похожее на енота, с непомерно раздутой грудной клеткой. Тролль, как оказалось, приволок самку, а за ней по следам пришел и самец. Первый вопль разгневанного супруга, раздался в темноте около меня. Второй прозвучал около часового, заставив его с похвальной быстротой взлететь на ближайшее дерево и ответить любвеобильному супругу, своим криком радости. Подскочивший от криков тролль, спросонья кинулся на звук, прокладывая на своем пути, целую просеку.

— Вагшар, отпусти скотину, — я показал ближайшему воину на трепыхающийся мешок.

— Да, милорд.

Взревывания и треск вокруг стоянки не стихали, изредка прерываемые ревом, обманутого в своих сексуальных домогательствах самца.

— Гмырт иди сюда, — проорал я в темноту. А вы не забудьте его похвалить за мясо и прекрасный отдых на природе, — и я показал воинам кулак. Через минуту, до первого из недоуменно переглядывающихся, дошло. Раздался первый робкий смешок, потом второй….

И в темноту понеслось: — Охота закончена!

— Выходи! — голос Гоши, был полон сопереживания.

Раздался треск и на поляне появился незадачливый охотник. Весьма взъерошенный, в порванном походном пончо и с неизменной дубиной в руках.

— Не поймал! — кротким голосом, он объяснил свою неудачу.

— Но как ты мужественно сражался!

— Как ты силен, много ли деревьев повалил? — разнообразные поздравления посыпались со всех сторон.

— Молодец! — все это было произнесено с абсолютно серьезными лицами. Потому, что никто не хотел свести близкое знакомство с дубиной тролля.

— Животное — не такая скотина как человек! — наставительным тоном, умудренного старца произнес Сим.

— Всем спать! — скомандовал я, завалился первый. Неясное ощущение тревоги появилось на самой грани восприятия и начиная раздумывать об этом, незаметно заснул.

Проснулся я от тревоги, чувствуя на самой грани восприятия, как что-то опасное двинусь к нам.

— Быстро собираемся! Похоже за нами погоня! — моя команда, была выполнена с похвальной быстротой.

Видимо судья сообразил, что освобождение приговоренного и кража, звенья одной цепи. И послал погоню. Теперь следовало решить, убивать их или нет.

Ладно, убить их никогда не поздно, надо посмотреть и поспрашивать вдумчиво. Глядишь чего и прояснится, а то нарвешься в столице, как Абдула на товарища Сухова.

Через пару часов место для задуманной засады нашлось. Это был довольно узкий отрезок дороги, к которому близко подступали густые заросли кустов.

Объяснив каждому, что делать и заставив повторить по два раза, мы дружно приготовились ждать, благо опасность приближалась с каждой минутой.

На дорогу выскочила дюжина разномастно одетых и вооруженных бойцов и увидела перед собой совершенно мирную и можно сказать идиллическую картинку. Посреди дороги, с самыми миролюбивыми лицами, стояла тройка личностей, отчего-то весьма напоминавшую мне Труса, Балбеса и Бывалого. Роль Труса, конечно же, досталась Гоше.

Разглядев препятствие в виде мордоворота с топором, гоблиненка едва достигавшего ему до середины груди и согбенного годами дедушку, с корявой клюкой в руках, толпа разразилась гоготом.

— Брось топор! Порежешься дурень! Дед давай махнемся! Я тебе копьё, ты мне клюку! Эй, зеленый, ты веревку для себя приготовил!

Я прошептал ответ Гоше. Он гордо выпятив, то что у остальных называется грудью подбоченился и проорал в ответ: — Можете набрать в рот говна…, и плюнуть в меня!

У примолкнувшей толпы, несколько секунд ушло на обдумывание столь замысловатого для их интеллекта, оскорбления. Надо отдать им должное, они сообразили! Потом раздался вопль негодования.

Одетый чуть богаче остальных, крикнул: — Вы сами выбрали свою судьбу! Мне достаточно ваших голов! И скомандовал: — Бурш и Лысый убейте их!

Остальные приготовились насладиться зрелищем.

Выхватив мечи, двое рванули практически друг за другом, на нас.

Я прихватив топор, как кухарка скалку и изобразил самую нелепую стойку, какую только смог придумать.

Отодвинувшийся от меня Гоша, мгновенно раскрутил и метнул бола в ноги впереди скакавшей лошади. Та оценила замах и точность лучшего друга коней — гоблина и припала на колени. Сидевший на ней парняга, не ожидал столь откровенной подлости и ощутил себя вспорхнувшей птицей…. При этом у него на лице отразилось огромное изумление. Надо же…, не ангел, а воспарил! Тем жестче оказалась к нему суровая правда жизни, с размаху ляпнувшая, «так и не пожившее» тело, о коварный суглинок проселочной дороги. Пролетая мимо проскакавшего вперед бойца, он так удивил его своей скоростью и способностью к полетам, что тот проводил его полет, не менее изумленным взглядом. И совершенно напрасно не обратил внимания на висящую ветку перед своим лицом. А зря! Теперь уже он, не успел удивиться тому, что его верная коняга поскакала дальше. А он, внезапно остановившись, почему-то уже никуда не скачет. А после удара клюкой, видит только красивые и разноцветные звезды, в которые превратился круп его удаляющегося коня.

Вопль негодования от такой подлости сотряс воздух.

Теперь уже тройка «рыцарей-любителей» с копьями, пришпорила горячих скакунов и с гиканьем, аки дикие монголы, поскакала на тройку, неказистых вояк со скромным видом стоящих посреди дороги. Только подлая рука неблагородного тролля, внезапно дернувшая веревку, замаскированную посреди дороги и мгновенно протянувшуюся чуть выше голов их коней, остановила такой героический порыв. Смешались в кучу кони люди.

Остальных, пример видимо ничему не научил! И с дикими воплями долженствующими изображать воинственный крик, они устремились всей толпой на нас.

Как выяснилось, народной игрой у троллей оказались городки! И славу мастера-городошника, тролль тут же подтвердил…, броском своей немаленькой дубины, вынесший из седел, сразу двоих.