— Ну так вы расскажете мне, пока летим, о своих злоключениях, господин Элинор? — обмахиваясь платком, она села в кресло и забросила ногу на ногу. — Вы тоже садитесь. Хотите воды или…
— Нет, нет, спасибо. Братья-монахи вернули меня к жизни… но я получил очень страшное известие о происходящем в Содружестве, и потому меня отправили сюда. Мне нужно все рассказать вашим начальникам, госпожа Бароччи.
— Вот как…
Джоконда подалась ко мне. Не знаю, хотела ли она, чтобы грудь ее стала так видна в вырезе тесной майки, но мой взгляд на целую секунду задержался, где не нужно. Следом и голос Джо понизился, стал текучим, воркующим, тихим:
— Не расскажете ли для начала мне?
— Конечно.
Я не понимал, зачем она так откровенно играла со мной этими грубоватыми приемами соблазнения. После некоторых событий, происшедших в моей жизни, я приобрел к этому не просто устойчивость — для меня теперь это был сигнал держаться настороже. А Джоконде я доверял настолько же, насколько Дику, Фанни и Фредерику Калиостро. То есть абсолютно. Для чего излишние меры, ухищрения, притворство?
Все, что было мне известно от Вирта Ата и отца Агриппы, я рассказал Джоконде. Она приняла к сведению, но кривовато усмехнулась. Удивления не было.
— Я очень рада, что встретила тебя в пирамиде… Это хорошо, что ты выжил.
Джо протянула руку и коснулась моих волос. Потом мы оказались на ногах. Мне было проще пятиться от нее, она же явно намекала на свое желание сблизиться.
— Джоконда, простите, но сейчас…
— Лететь долго, почему нет? Здесь только пилот…
Она прижалась ко мне, я не удержался и ответил на ее поцелуй. Но одновременно с этим в мое сознание проник сигнал опасности. Я успел схватить руку Джоконды до того, как она выдернула свой плазменник с однозначным намерением пристрелить меня. Мгновенное удивление в черных глазах: как я узнал? Не знаю, с какой скоростью проносятся мысли, но за мгновения ее замешательства мой мозг успел обработать сразу с десяток и выделить две основных. Первая: это не Джо, потому что я кое-что о ней знаю — о ней и убийствах. Вторая: это не Джо, потому что я вряд ли успел бы остановить ее, предварительно так легко ощутив намерение, которое она была просто не в состоянии замаскировать — именно по той причине, что не являлась Джокондой Бароччи.
Наша борьба длилась недолго. Стальных мышц Джоконды оказалось маловато, нужны были ее навыки. Я просто погасил ее, коснувшись пальцем одного из узлов в центре груди. Уже теряя сознание, она просто сложилась на полу передо мной подобно матерчатому манекену.
Пришло время более основательного анализа. Все мимолетные мысли улетучились. Вот и первый двойник, с которым мне довелось столкнуться. Настолько убедительный, что я не смог прочувствовать его инаковость…
Я сел обратно в кресло и уставился на бесчувственную женщину. Рефлекс, спасший меня. Рефлекс, дающий возможность отвечать сразу, не раздумывая. Если бы я хоть чуть-чуть замешкался, сбитый с толку ее обликом… Вот, значит, как они работают. Вот что происходит с неподготовленными людьми, пусть даже управленцами, уверенными, что перед ними — коллега, друг, знакомец, родственник… О, Всевышний! Как далеко все зашло!
Женщина шевельнулась. Рано. Я на всякий случай взял плазменник. Не более чем для внушительности, просто знаю, что оружие в руках врага отвращает от желания совершать лишние движения.
Но шевелилась она, не приходя в себя. Это изменялось ее тело. Тут я все понял, и смотреть на происходящее у меня не оказалось ни малейшего желания. Пришлось обездвижить ее — в снятой военной куртке нашлась пара наручников, вполне пригодная для того, чтобы закрепить незнакомку у ножки кресла, намертво привинченной к полу флайера. Затем я пошел к пилоту и переназначил курс следования.
— И еще. Мне нужно кое с кем связаться. Это возможно?
Я прекрасно помнил номер Дика и Фаины. И теперь наверняка буду осторожнее. Вычислить двойника, даже воспользовавшегося эликсиром Палладаса, не так сложно. Хотя кому как…
Земля, нью-йоркское ВПРУ, август 1002 года
Хаммон подскочил в холодном поту: и снова, и снова ему снятся вооруженные преследователи. Будь оно все неладно, зачем он полез в это темное дело?
Опять перед глазами неторопливо — как нарочно! — проплыли эпизоды смерти коллеги, погони, прыжка на странный диск, описание которого хранилось в запароленных документах…
Неужели все правда? Неужели гипотеза астрофизика Фурона, которую он, Хаммон, поначалу принял за бред, нашла подтверждение? Еще на днях все было как обычно: скучные будни, выпивка с постоянным собутыльником Озом Таггертом, несложные расчеты и наблюдения за компьютерной системой, поддерживающей работу учреждения… А потом… полумертвый, окровавленный Оз, вываливающийся из-за ящиков и перед тем, как испустить дух, шепчущий:
— Он… там!
И хорошо, что ноги вынесли Хаммона туда, куда нужно. Он прыгнул, сбил наземь людей, невесть как очутившихся на его пути (а ведь он видел, когда бежал: диск был пуст!). Но как вернуться? Наверняка его до сих пор поджидают там. А если Фурон прав от начала и до конца, то Хаммон вернется в тот же самый миг и на то же самое место, где исчез. И в спину его ужалит добрый десяток крупнокалиберных пуль. Никакой надежды выжить…
Хаммон сел на кровати и озабоченно потер морщинистое лицо. Рассказать обо всем здешним ребятам? Они тут же решат отправить его назад. А когда они отправят его назад… о-о-о! Но выкручиваться-то надо!
Он не успел заметить, как и когда к нему вошел посетитель. Это был мужчина средних лет, а то и пожилой, но осанистый и энергичный.
— Господин Хаммон, я ждал, когда вы проснетесь.
— А… Снова будете вопросы задавать? Так я уж все рассказал, что знал.
— То есть, вы поняли мою предыдущую фразу? — мужчина сложил руки на груди и прошелся по камере, изредка поглядывая на арестованного.
— А чего же там непонятного?
— Да вы и отвечаете на том же языке, на котором я спросил… Скажите, вы полиглот? Сколько языков вам известно вообще и на скольких вы способны говорить?
— Да я вообще, кроме кемлинского, никаких не знаю, с чего вы взяли?!!
Выпалив это, Хаммон осекся. Только что он произнес слово из родного мира. Либо его примут за ненормального, как после упоминания планеты, где он жил, либо…
Мужчина избрал второй вариант:
— Господин Хаммон, я думаю, вам стоит рассказать все. Ваше положение незавидно, потому что именно сейчас мы находимся на грани войны с серьезным противником, а ваши показатели в самом главном совпадают с показателями одного из пленных.
— Это с кем, с тем сопляком в шкурах, что ли? — презрительно усмехнулся Хаммон. — Ну вы даете! С вашей-то техникой — и обижать бедных дикарей… Воюете с беззащитными народами?
Незнакомец улыбнулся, подошел к нему и протянул руку:
— Меня зовут Фредерик Калиостро. Я не думаю, что вы каким-то образом причастны к людям, напавшим на наш мир. Но, согласитесь, более чем странно: у вас тоже нет аннигилятора, однако ж вы явно не монах с Фауста и не клеомедянский дикарь. Вы понимаете любой язык, на каком бы с вами ни заговорили. И отвечаете на этом же языке, не задумываясь и без малейшего акцента, в то время как при артикуляции ваши губы движутся совершенно несообразно произносимым звукам, понимаете? Вот, взгляните.
Фредерик указал ему на зеркало. Они отразились рядом.
— Попробуем одновременно произнести одно и то же слово, хорошо? Скажем, «зеркало». И постарайтесь смотреть на меня и на себя, сравнивая, как мы это произносим.
Хаммон и сам опешил, увидев разницу их мимики.
— Теперь говорим на этом языке: «зеркало»…
Движение губ Калиостро изменилось. Хаммона — осталось прежним. Но вслух оба произнесли одно и то же слово.
— Я ничего не понимаю! — арестованный потряс головой.
— Так вот попробуйте объяснить, что за мир, из которого вы прибыли сюда? Это какая-то другая галактика или просто солнечная система, отчего-то до сих пор не попавшая в реестр содружественных миров? Именно это нам и надо выяснить, чтобы понять, как вам помочь…