Поворачиваю голову к столу рядом и вижу Тима и Гари с очень признательными выражениями на лицах.

Я откидываюсь назад и корчу рожицу.

— На что смотрите? — описываю пальцем круг в воздухе. — Отвернитесь, мальчики. У вас нет того, что нужно, чтобы справиться с такой девушкой.

Парни делают, как я сказала, и я смотрю в сторону Адама. Он стоит под деревом, глядя на поле.

Бросая банан на стол, я отталкиваю свой нетронутый сэндвич другой рукой. Я больше не голодна. Беру воду из декольте и выпиваю ее.

Все здесь выглядят так, словно вот-вот умрут. У меня такое чувство, будто я во дворе тюрьмы. Нам только не хватает уродливых оранжевых комбинезонов и цепей вокруг лодыжек. Интересно, сколько здесь таких же, как я, они здесь лишь потому что должны быть. Лишь потому, что мы вынуждены заниматься физическим трудом, не значит, что мы не можем повеселиться в процессе.

Идя вокруг, я поднимаю сухую грязь с помощью найков и провожу рукой по виниловому сайдингу одного из домов. Пот течет по спине, и на коже между бедер начинает появляться раздражение. Я бы что угодно сделала ради того, чтобы подул небольшой ветерок.

— Сегодня чертовски жарко. Я сваливаю, — говорит один работник другому.

Хотела б и я уйти вот так просто, приятель.

Оглядываюсь и вижу, как два парня встают, собираясь идти.

— Уходите? — говорит Тоби, подходя к поднявшимся мужчинам. — Да ладно, Рик. Нужно, чтоб ты помог мне поднять сайдинг на средний дом.

— Без вариантов, мужик. Не хочу получить тепловой удар. Мне завтра надо быть на работе, — Рик вынимает ключи из кармана.

Другой мужчина, сидящий за столом Рика, тоже встаёт.

— Да, я тоже уезжаю. Может, на следующей неделе будет попрохладней.

Еще два человека поднимаются, и могу сказать, начинается движение. Тоби оглядывает людей, когда они кивают друг другу, говоря, что на сегодня они закончили.

Вытянув руки, Тоби умоляет толпу:

— Да ладно, ребята, уже середина лета. Если мы все уйдём, потому что нам жарко, эти дома не будут построены вовремя.

Несколько человек не уходят, но, по большей части, толпа собирает свои вещи, чтобы вернуться домой. Я взволнованно барабаню пальцами по боку. Все девочки после работы отправляются в дом Джессики на вечеринку у бассейна. Я могла бы вернуться домой, натянуть бикини, провести два часа у нее дома и все ещё успеть вовремя на работу.

Смирившись с поражением, Тоби опускает руки и голову.

Я подхожу и кладу руку ему на плечо.

— Сейчас девяносто пять градусов, и мы работаем под прямым солнцем, — говорю я, указывая на безоблачное голубое небо. — Они добровольцы. Ты не можешь заставить их работать, если они этого не хотят.

С другой стороны, я рабыня. Может быть, если Тоби уйдет домой, Адам тоже закончит пораньше. Лишь думая об овальном бассейне Джессики, я уже ощущаю свежую и живительную влагу на коже.

Тоби поворачивается ко мне с печальными глазами.

— Нет, Лия, мы не можем потерять день. Видишь этот дом? — он указывает на самый дальний, с которым предстоит больше всего работы. — Это дом для Кэрри Микгус. Ее жестоко избил муж, и с прошлого лета она с двумя своими детьми живет в женском приюте. Мы пообещали ей дом вовремя, чтобы осенью они пошли в школу.

Он поворачивается к среднему дому, который доделан наполовину.

— Этот дом для семьи Фреймер. Два года назад во время пожара они потеряли дом и свою младшую дочь. Трое оставшихся детей получили серьёзные ожоги. Этот дом должен стать для них новым началом. — И этот, — он постукивает по столбу в передней части дома, — для Роджера и Вивьен Монтгомери. Роджер был ранен в Афганистане. Потерял обе ноги. Ему нужен дом, оборудованный для инвалидов. Он сражался ради нас, за нашу страну в пустыне. И если мы не сможем провести несколько недель на жаре, то для чего, черт возьми, мы хороши? Что мы за люди?

Мои пальцы перестают барабанить в ожидании бассейна. Оглядывая дома, я понимаю, какова их истинная цель. Мы не просто строим дома. Мы создаем дома для людей, которые очень много потеряли. Вот я, пытаюсь попасть на «Маргариту» к девочкам, а там, в приюте, есть женщина, ютящаяся с детьми, потому что над ней надругался любимый мужчина, семья детей с ожогами по всему телу и благородный военнослужащий, который сделал очень много для нашей безопасности. Они все ждут, когда будут готовы места, где они могли бы жить в мире и спокойствии.

Тоби смотрит на меня, на лице написано поражение.

— Волонтеры работают здесь семь дней в неделю, и я все еще не знаю, получится ли у нас закончить эти дома в срок.

Я наблюдаю за группой добровольцев, когда они уходят. Они не такие, как я. Они здесь по собственной воле. Они решили быть здесь не просто так. Ради великого дела. И они сдаются.

Ну а Лия Мари Пейдж не сдаётся.

— Тоби, а здесь есть где-нибудь радио? — спрашиваю я.

Он лишь смотрит на меня так, словно это самый странный ответ на печальные истории, которые он мне только что рассказал. Ладно, это не совсем то, что кто-то говорит, услышав такие удручающие вещи, но у меня есть план.

— Серьёзно, Тоби, достань мне чертово радио.

Я поворачиваюсь, подхожу к вентилю водопровода, прикрепленному к дому Монтгомери, и включаю его. Схватив шланг, я возвращаюсь к одному из складных столов, распутывая шланг из держателя.

Поднимаю пистолет шланга, прицеливаюсь в спину Рика и стреляю. Попадаю в цель и окатываю его ледяной водой, заставляя подпрыгнуть и поднять руки, словно в него попала пуля.

Рик издаёт громкий, девчачий крик.

— Господи Боже! Какого черта?

Толпа останавливается посмотреть, что, черт возьми, происходит.

Забираясь на стол, я держу наконечник шланга так, словно это пистолет.

— Ты сказал, тебе жарко. Просто хочу немного охладить тебя, — посылаю ему широкую улыбку, такую, какую выдаю посетителям за барной стойки в «Необъезженном Жеребце».

— Ты сумасшедшая? — спрашивает Рик — имея в виду не это, а как бы говоря «не-могу-поверить-что-ты-просто-выстрелила-в-меня-из-шланга».

— Ага, — говорю я. Стреляю в парня рядом с ним, который издаёт визг. — И ты сумасшедший, потому что уходишь. Почему ты решил помогать именно здесь?

Рик отвечает, снимая свою мокрую рубашку.

— Потому что над моей сестрой издевался собственный муж. «Дома для всех душ» помогли ей встать на ноги, и теперь я помогаю им.

Мое сердце замирает. Не ожидала, что он скажет нечто подобное.

— Как ты думаешь, команда, работающая над ее домом, уходила из-за жары?

— Нет, — говорит Рик, с понимающей улыбкой на лице качая головой.

— А ты, — я указываю шлангом на другого парня, который прыгает за Рика, чтобы его снова не облили... — Почему ты помогаешь здесь?

Парень выходит из тени Рика и оглядывает толпу. С позицией, демонстрирующей смирение, он говорит:

— Я выздоравливающий алкоголик. Мой куратор предложил мне заняться волонтерством, чтобы держаться подальше от искушения.

— И куда ты пойдешь, если уйдешь отсюда?

Мужчина жует губу, не желая отвечать на мой вопрос.

Подходит Тоби с радио в руках и кладет его на стол. Рада видеть, что это Bluetooth, я опускаюсь на колени и включаю его.

— Видите, — говорю я, синхронизируя свой телефон с радио, — проблема в том, что ваше сердце в нужном месте, но у вас нет никакого чертова веселья. Да, здесь жарко, и, да, если вы не будете пить воду, вы получите тепловой удар. Но мы не лодыри.

Я включаю техно песню под названием «Dive in the Pool (Let's Get Soaking Wet)». Мы используем ее в баре для конкурса мокрых футболок. Электронная музыка вырывается через колонки, и женщина начинает говорить через музыку, что всем, это очевидно, необходимо намокнуть.

— Все вы здесь не просто так. Я должна быть здесь, чтобы отработать часы. Но мы все нашли что-то особенное в этом проекте, и мы не остановимся, пока эти дома не будут построены. Я говорю, что мы сделаем перерыв и немного повеселимся! — нажимаю на пистолет на шланге и брызгаю в небо, заставляя воду пролиться на двадцать человек, стоящих передо мной.