Полковник Яшито участвовал в нескольких кампаниях в Китае, прежде чем попал на Окинаву. Он немало натерпелся от высокопоставленных офицеров, считавших его самоуверенным ублюдком, и теперь не собирался допускать, чтобы этот опальный адмирал мешал ему, поэтому только ухмыльнулся в ответ.

— Я задал вопрос, полковник, — прорычал Таразава, поднимаясь на нижний уровень деревянных лесов у борта корабля. Теперь он смотрел прямо в глаза Яшито, стоявшему на большом камне. Пленные прекратили работу и замерли, прислушиваясь.

— К вашему сведению, адмирал, я пытаюсь спасти империю и нашего обожаемого императора, а вы в данный момент мешаете выполнению великой миссии.

— Прошу вас немедленно объясниться, почему тысячи людей до изнеможения работают на строительстве укреплений, в то время как вы здесь прохлаждаетесь, вместо того чтобы устроить госпиталь, согласно полученному вами приказу. Скоро вам придется драться не с безоружными китайцами, полковник, а с закаленными в боях американскими морскими пехотинцами и армейскими частями.

— Что ж, тогда я введу вас в курс дела, адмирал. — Яшито повернулся к пленным и махнул рукой, чтобы продолжали работу. — Вы когда-нибудь видели такой тип кораблей? С вашим опытом вы должны узнать постройку. Я, например, сразу догадался. — Он вскинул голову. — Между прочим, я досрочно получил ученую степень в Лондонском политехническом.

По форме планшира, высокой кормовой надстройки и характерному изгибу корпуса Таразава сразу понял, что это за корабль и откуда, но никак не мог объяснить, как он оказался здесь, на Окинаве, да еще и замурованным в пещере, где уже сотни лет не плескалось море.

— Это китайская джонка, разумеется, и, по-вашему, это повод остановить работы по устройству госпиталя?

Яшито отвернулся, словно не слышал вопроса, и поправил на ремне самурайский меч в черных ножнах.

— Этот корабль, по словам двух китайских пленных, ранее преподававших историю, принадлежал врагу Японии, такому же непобедимому, какой кажется сейчас Америка. Но пусть только попробует высадить своих морских пехотинцев на нашу землю — она будет жестоко наказана, как были когда-то покараны враги Японии.

— Полковник, вы можете внятно объяснить, почему не выполнили приказ? — глухо прорычал Таразава.

— Этот корабль был частью армады, вторгшейся на нашу родину, адмирал. — Яшито значительно взглянул на Таразаву. — Вижу, вы уловили мою мысль. Да, вторжение 1274 года. А тем самым грозным и непобедимым врагом был Хубилай-хан.

— Это невозможно, — невольно возразил адмирал. — Флот Хубилая большей частью затонул, а те корабли, что уцелели, находились за сотни миль к северу от Окинавы. Это судно не может принадлежать флоту Хубилай-хана.

— Вот тут я и мои китайские коллеги позволим себе не согласиться с вами, адмирал. Мы нашли неоспоримые доказательства, что этот корабль из той самой армады Хубилая, которая была потоплена Божественным ветром.

— Ветер богов, — повторил Таразава.

— Да, адмирал. Камикадзе, Ветер богов, налетел тогда, чтобы уничтожить флот Хубилая. Только на этот раз на врага обрушится Божественный ветер, созданный нашими руками, и он будет нести смерть каждому американцу, посмевшему появиться в наших водах. Мы выиграем войну! — громко выкрикнул полковник и захохотал.

Четыре часа спустя пришла очередная смена пленных. Таразава, лейтенант Сейто и один из китайцев сидели в трюме и при свете масляной лампы разглядывали странные фарфоровые кувшины, которые нашли рабочие. Их было тридцать два, каждый высотой около метра, все тщательно опечатанные. Поначалу никто не догадывался, что в них хранится. Единственным ключом являлись надписи на горлышке кувшинов, которые объясняли предназначение содержащегося в них вещества. Таразава и остальные не понимали, что это за оружие, но быстро убедились, насколько оно смертельно.

Китайский рабочий, распечатавший один из кувшинов, не заметил, что к пробке прилипло немного странного порошка. Пожилой китаец судорожно глотнул воздух, лицо его побагровело, и его вырвало кровью. Он со стоном повалился на землю. Глаза его выкатились и побагровели.

Адмирал и Сейто в ужасе наблюдали за тем, как человека словно разрывает изнутри. Они попятились, когда изо рта китайца выплеснулась кровь с какими-то ошметками и он, дернувшись, затих.

— Что же это такое мы нашли? — пробормотал адмирал, после того как они с лейтенантом Сейто поспешно выбрались на палубу.

Лейтенант, бледный от ужасного зрелища, стоял, опустив голову, рядом с адмиралом, но потом глаза его зажглись надеждой. Он был одним из лучших молодых офицеров в императорском флоте, хотя закончил училище только год назад. Как и многие в его выпуске, он был реалистом и понимал, что Япония проигрывает войну, что бы ни вопили правые фанатики в правительстве. Оставалось надеяться, что хоть кто-то из японцев останется в живых, когда война закончится. Сейто был одним из тех, кого оголтелые фанатики называли пораженцами, он считал необходимым немедленно прекратить войну, чего бы это ни стоило, даже если императору придется признать, что он вовсе не божественного происхождения.

— Но не может же это вещество быть активным спустя семьсот лет? — спросил Таразава у самого старшего из китайцев.

— Поскольку оно представляет собой легкий порошок, то, возможно, Хубилай собирался развеять его по ветру, если вторжение потерпит неудачу.

Они увидели, что вернулся Яшито со своими людьми, которые приволокли с собой большой бак.

— Полковник собирается забрать это с корабля, — тихо сказал Сейто. — Неужели вы позволите ему, адмирал?

Таразава поднял масляную лампу и выпрямился.

— Полковник Яшито полагает, что выиграет войну, но он только продлит ее. Он, возможно, убьет сотни тысяч американцев, но их ответ в этом случае будет означать уничтожение нас как нации. Этого нельзя допустить.

С этими словами Таразава положил лампу, и все вокруг погрузилось во мрак.

Как только были убраны последние обломки, профессор Фэллон остановил рабочих и попросил студентов и местных жителей выйти из пещеры из соображений безопасности. Услышав неделю назад рассказ Сейто о том, что здесь произошло, профессор не хотел рисковать.

Документы, которые он нашел двадцать лет назад, указывали на то, что за стеной в пещере находится не только потрясающее археологическое открытие, но и одно из самых опасных отравляющих веществ, известных человеку.

В числе шестерых оставшихся оказались и обе женщины, причем Андреа вдруг начала длинно и скучно рассказывать Саре о своем бесценном приборе, который называла «сниффер». Он мог обнаружить и распознать любую частицу в окружающем воздухе и немедленно даст знать, если поднимется хоть пылинка вещества, которое замуровал в пещере Таразава в далеком 1945 году. Обе женщины были в костюмах химзащиты, которые, впрочем, не спасали их от всепроникающей неприязни, возникшей между ними.

— Мисс Макинтайр, отойдите в сторонку, вы мешаете мне снимать показания с прибора, — сладким голосом проворковала Андреа.

Сара уже собиралась достойно ответить, но, услышав покашливание Эверетта, молча отступила.

Андреа уверенно приблизилась к открывшемуся проходу величиной с дверь. Она быстро установила панель управления и осторожно, не задевая стен, просунула «сниффер», который смахивал на большой микрофон, внутрь пещеры. Как только он оказался там, Андреа нажала несколько кнопок на панели. «Сниффер» с глухим хлопком раскрылся, и из него вылетели сотни две стрелок, разлетевшихся в разные стороны. На каждой из них был микродатчик, посылавший данные о составе воздуха на панель управления.

Все замерли, глядя, как плечи Андреа напряглись, а потом потихоньку расслабились, — датчики показывали, что воздух в пещере чист.

Карл перевел дух, только сейчас осознав, что затаил дыхание, когда Андреа включила свой прибор. Потом она отстегнула с ремня небольшой шар и забросила его далеко в пещеру. Это был портативный одноразовый анализатор. Он разделился на пять частей, каждая из которых посылала информацию о составе воздуха. Прибор был настолько чувствителен, что зафиксировал даже присутствие в воздухе частичек динамита, использованного при взрыве еще в 1945 году, то есть более шестидесяти лет назад.