– Что ты разорался? Напугать меня хочешь побасенками своими? Глаза Унгена расширились, он часто заморгал и, возмущенно вы-дохнув, тихо прошептал:

– Напугать? А ты еще не напугался? Ну-ка иди сюда… Максим, усмехаясь, медленно подошел к нему и хотел что-то ска-зать, но Унген захлопнул ему рот рукой и прошипел в самое ухо:

– Тихо. Слушай.

Максим прислушался. Шум ветра, скрип замерзших стволов, хруст снега… Вот! Чьи-то осторожные, еле различимые на фоне остальных звуков шаги. Кто-то крался там, вдоль забора, и этот кто-то был не человеком. Человеку не могли принадлежать подобные звуки. Это больше походило на… скольжение удава, проминающего хрупкий снежный покров своим длинным гладким телом. Но откуда мог взять-ся удав здесь, в предгорной заснеженной тайге? Послышалось тихое мяуканье и легкое постукивание по частоколу. Максим, затаив ды-хание, вслушивался в этот гипнотический шорох и смотрел на блед-ного от ужаса Унгена, который тоже замер, словно опасаясь, что су-щество за забором обнаружит их присутствие. Когда звук прибли-зился к мальчикам, Унген издал резкий, леденящий душу гортан-ный крик. От этого вопля, разорвавшего морозный воздух, Максим отшатнулся в сторону, поскользнулся и завалился в сугроб. Двери дома открылись, и на порог выбежали встревоженные отец, Араскан и Шорхит. Максим поднял мокрое от снега лицо и быстро встал, опи-раясь на протянутую Унгеном руку.

– Что случилось? – отец тревожно смотрел на мальчиков, переводя взгляд с одного на другого.

– Мы играли, – Унген незаметно подмигнул товарищу, и тот маши-нально кивнул. Ковров-старший улыбнулся и, повернувшись, зашел в дом. Шорхит с Арасканом переглянулись, и старик вопросительно посмотрел на внука. Тот мгновенно подобрался, посерьезнел и пока-зал на Максима рукой:

– Кто-то приходил за ним. Он видел его сам… Мужчины опять переглянулись и, ни слова не говоря, тоже зашли в дом.

– Кто это был? – взволнованно спросил Максим через полчаса, уже сидя около разожженного камина, рядом с новым другом.

– Не знаю, – в тоне Унгена уже не было высокомерия. История с "удавом" каким-то образом повлияла на его отношение к барнауль-скому гостю. Он подкинул в огонь несколько сухих щепок. – Я, прав-да, не знаю. Лес ночью перестает быть обычным лесом. Там все ста-новится по-другому. Иногда, особенно ночами, Лес начинает шеп-тать чужими голосами, и горе тому, кто поддастся этому коварному ночному зову.

– Откуда ты знаешь? Ты ходил туда ночью? Унген быстро замотал головою:

– Ты что? Нельзя. Мне рассказывали дед и Араскан, они ходили. Ночью там страшно. Ночью Лес превращается и обитель духов.

– Духов? – Максим опять недоверчиво улыбнулся. Но Унген был предельно серьезен:

– Да, духов. Их и днем там полно, но ночью открываются двери иного мира, их мира. И тогда они приходят к нам. Они везде. Их называют у нас – "кермосы". И каждый знает, что ночью они безраз-дельно властвуют по ту сторону ограды.

– А что, ограда может их остановить? Они же духи.

– Это не просто ограда. Во-первых, это специальная древесина. Колья вытачивают из цельных стволов, которые берут только в осо-бых местах. Я знаю одно из них. Оно называется Серебряный Бор. Там никогда не бывает "джаман кермостор" – злых кермосов.

– А здесь? Здесь они есть?

– Здесь они есть, – хмуро пробормотал Унген и подкинул в огонь еще пару маленьких поленьев. – Они есть везде. Но есть определен-ные места, где их много и где они всемогущи. Также играет огромную роль время года и время суток. Вот, например, сегодня ты подвергал-ся большой опасности. Ночью "лтынчи орен" – нижний мир – со-прикасается с нашим миром. Их склеивает темнота. И тогда обитате-ли того мира появляются на земле. Они очень любят глухие темные места, особенно, где есть соединения – трещины в земле. Они выхо-дят оттуда, и горе тому, кто остался после заката солнца в таком месте. Эти места называются "турчакту дер", там кермосы особенно сильны. Человек, оставшийся на ночлег в "турчакту дер", обречен. Кермосы отберут у него душу и унесут с собой вниз, в царство Эрлика, подземного бога. Поэтому после заката солнца люди скрываются в своих домах. Детям запрещают даже плакать, чтобы не привлекать духов, из дома не выносят вещи и пищу. Это время следует переж-дать, скоротать, слушая предания и сказки.

– Как мы с тобой? – Максим улыбнулся и протянул к огню сухой прутик. На конце сразу вспыхнула и затлела крохотная искра.

– То, что я рассказываю тебе сейчас – не сказки. И если бы ты не послушался меня там, за оградой, мне даже страшно представить, что бы сейчас с тобой было. Это не сказки, – значительно повторил Унген, – если не веришь мне, спроси деда, он много расскажет тебе об этом.

– Унген, а твой дед, он кто?

– Кам.

– Кто-кто? – Максим фыркнул, опять посмотрев на товарища не-доверчиво.

– Кам – это шаман, – Унген, казалось, не обращал внимания на настроение своего гостя и объяснял ему все спокойно и терпеливо. – Шорхит очень сильный шаман. Таких, наверное, уже и не осталось на Алтае.

– Ух, ты! – Максим боролся сам с собой, не зная, как ему реагиро-вать на все эти разговоры: смеяться или принимать все всерьез, за чистую монету. – Настоящий шаман?

– Ненастоящих шаманов не бывает. Если он ненастоящий, значит, это не шаман.

– А ты тоже станешь шаманом, когда вырастешь?

– Я стану тайшином, как дед и Араскан.

– Араскан? Это тот странноватый водитель?

С Унгеном случилась настоящая истерика. Он захохотал, запры-гал по комнате, держась обеими руками за живот и приседая от на-пряжения.

– "Странноватый водитель"? – переспросил он, отсмеявшись и обретая возможность связно говорить. – Эх ты, балда. Араскан – тайшин! Один из величайших. Но об этом я сейчас не могу с тобой говорить. Ой, держите меня, "странноватый водитель"…

– Конечно, – пробормотал Максим, чувствуя, что сморозил какую-то глупость, – это сразу бросается в глаза. Он, знаешь, что делал? Он мои сны искал, понял?

– Сны? Искал? – Унген вытер слезы с глаз, не переставая кривить губы в усмешке и подхихикивать.

– Ну да, сны. Мне приснилось, что за нами бежала черная собака, зон…

– Черная собака? – Унген даже привстал от изумления и востор-женно посмотрел на гостя. – Ты видел во сне черную собаку?

– Ну да, видел. И что из этого?

Унген вскочил, нервно заходил по комнате, затем хлопнул в ладо-ши и сел обратно:

– Ну и дела! Ты даже представить себе не можешь, как тебе повез-ло! Значит, ты тоже сможешь стать тайшином?!

– А в чем, собственно, так повезло-то? – пробормотал Максим, пожимая плечами.

– Балда! Это был один из духов-защитников: "Кара Адай" – Чер-ная Собака, Дух Кэрсо. Он показался тебе, даже бежал за тобой! А такое бывает нечасто даже с тайшинами. Представляешь? Это ог-ромный дар, а ты даже ничего не понял и не удосужился отблагода-рить его. Балбес! – последнее слово Унген произнес без злобы, а с легким оттенком зависти и разочарования.

– Погоди, – Максим сосредоточенно пытался собраться с мысля-ми. – А кто он, этот Дух Кэрсо?

– Не могу сказать тебе наверняка, потому что сам не знаю. Но то, что он показался тебе, именно тебе, говорит о том, что ты отмечен каким-то особым знаком. Может быть, именно поэтому Кишгуш хо-тел утащить тебя?

– Кишгуш? – Новое название неприятно резануло слух.

– Да, дух умершего черного кама, вышедший на ночную охоту. Я же говорил тебе – ночью лес становится охотничьими угодьями го-лодных духов. Зима и ночь резко увеличивают возможность их про-никновения в наш мир. А ты приехал именно зимней ночью и еще вел себя при этом как дурак.

– Я же не знал, – извиняющимся тоном пролепетал Максим, рас-сказы товарища все больше и больше почему-то портили ему на-строение.